Берлин-Киев-Москва (9 часть)

Начало см. Берлин-Киев-Москва (часть первая); Берлин-Киев-Москва (часть вторая);
Берлин-Киев-Москва (часть третья); Берлин-Киев-Москва (4 часть);
Берлин-Киев-Москва (5 часть);Берлин-Киев-Москва (6 часть);
Берлин-Киев-Москва (7 часть); Берлин-Киев-Москва (8 часть)

КИЕВ

[quote style=”boxed”]Перед отъездом Роман Балаян повез меня в музей под открытым небом –  Пирогово, где собраны хаты, мазанки, деревянные церквушки и пасеки со всех регионов Украины. Мне вспомнилась репинская «Украинская хата» – такой же зеленый дворик, хлев и даже сорока на соломенной крыше. Больше всего меня удивили сооруженные прямо в срубленных стволах деревьев улья с искусно выделанными дырочками – такого я, обожатель меда, еще не видела. Несмотря на предупреждения Романа, я стала заглядывать в крошечные дупла, пока из них не вынеслись полусонные пчелы, от которых, разумеется, пришлось уносить ноги. В оврагах, среди сгнившей листвы, красовались подснежники и еще какие-то ярко-фиолетовые – врубелевские  цветы, напомнившие о прошлогоднем синем пролесковом ковре в Берлине. Незабываемыми остались в памяти часы, проведенные у Балаянов дома. Наталья потчевала меня неописуемыми вкусностями, которыми я добросовестно делилась с очаровательным йоркширским терьером Моней. На Моню следовало бы получить патент как на самое эффективное средство от уныния.  

В выходные к нашей компании присоединились московский актер Саид Багов и  Сара Галандер – фотограф из Берлина. Утром мы  отправились в таинственную «Комнату желаний». Сопровождал нас Сталкер, актер Саша, у которого, как у Александра Кайдановского в фильме,  грязным бинтом было перевязано горло. На огромном дворе, куда мы вышли из уютного «Мастер Класса», хлестал дождь; напротив угрюмо стояла стена заброшенного завода с выбитыми стеклами. Тарковский бы влюбился в эту фактуру!

Подойдя к дверям бомбоубежища, скрежетом повергшим нас в состояние тревоги, мы убедились, что это не бутафорская дверь, за ней во время войны спасались от бомбежек. Спустившись вниз по лестнице, наш проводник закрыл за нами дверь, и мы оказались в кромешной тьме сырого подвала. Подбадривающие смешки наш гид резко оборвал, попросив  уважения к комнате. Мы молча последовали за ним по коридору, напомнившему мучительные проходы героев фильма к месту, где сбывались не просто желания, а самые сокровенные из них. Мы вошли в небольшой зал; на стене вспыхнул экран с отрывками и цитатами из фильма. После просмотра фильма мы сидели несколько минут в абсолютной темноте, загадывая желание, когда слева от нас внезапно распахнулось черное полотно, скрывавшее еще одну комнату  с зажженными свечами на полу, с небольшим водоемом,  портретом Тарковского и оригинальным сценарием «Сталкера» братьев Аркадия и Бориса Стругацких. На прощание каждому из нас вручили гайку с бинтом – путеводителем Сталкера. На прикрепленной бирке было написано: «Дикобраз на коленях ползал, вымаливал брата… Но исполняется не то, что ты в голос кричишь. И даже не то, что ты просишь. А то, что в твоей сути, натуре твоей соответствует…» Гайка и бинтик приехали со мной в Лондон.

После бомбоубежища мы снова оказались в Лавре; намеревались получить благословение у митрополита Киевского и всея Украины Владимира. В приемной царила мирская суета – с секретарем, у которого нужно было записываться, с очередью, и мы отправились без благословения  в Ближние пещеры, где покоились мощи угодника Божьего преподобного Ильи Муромца, скончавшегося иноком в лавре в 1188 году. Илья Муромец – герой русского былинного эпоса был известен каждому советскому ребенку по картине Васнецова «Богатыри». Вместе с портретом Ленина, «Богатыри» красовались во всех детских садах нашей великой, тогда еще общей родины. Согласно легенде, Илья Муромец до тридцати трех лет был прикован к постели, «не владел руками и ногами», но затем получил от старцев исцеление и наказ: встать, испить святой воды, наделившей его немереной силой, и отправиться в град Киев на верную службу к Великому князю Владимиру. Современные исследователи утверждают, что за былинным персонажем стоит реальное историческое лицо, – высокий мужчина недюжинной силы, у которого обнаружены заболевания позвоночника и следы от многочисленных ранений.  В то же время считается, что у Ильи Муромца две родины: он «из города из Мурома, из села да Карачарова» и из Муромска Черниговской области, где местные краеведы охотно показывают место захоронения всенародно любимого богатыря в одном из курганов.

В выходные дни народу в пещерах много и я, хоть и  хотела увидеть святые мощи, от панического чувства клаустрофобии в узких проходах чуть не упала в обморок. На какие страдания обрекали себя замурованные иноки во имя вознесения духа над материей! Какому уничижению подвергали они свое тело! Неужели Всевышнему угодно человеческое самоистязание, ведь создан человек по образу и подобию…

[quote style=”boxed”]Хорошо было оказаться на свежем воздухе; над Днепром ползли свинцовые тучи с лилово-розовым отливом, близилась гроза. Мы отправились к родниковому источнику со святой водой, с прекрасным видом на Днепр и на крепостную стену, разговорились с милой старушкой, сажающей в клумбе цветы «во славу Господню», и чувство светлого покоя передалось всем нам. Божественное присутствие ощущалось повсюду. Не зря веками сюда шли паломники со всей Руси, отсюда и поговорка: «Язык до Киева доведет». Цветущие каштаны, синоним Киева, еще не зацвели; но мне посчастливилось увидеть  настоящее чудо – распускающиеся клейкие листочки каштанов. Подобно бабочке, сбросившей панцирь кокона, они разрывали бутон почки и раскрывали полные живительной влаги крылышки-листики.

Во второй половине дня нас ждал очередной сюрприз, приготовленный Балаяном, – грузинский ресторан, с лучшими, по его словам, хинкали. Саид Багов развлекал нас до колик актерскими шаржами на избранных персонажей театрального Олимпа, от Смоктуновского и Товстоногова до Козакова и Любимова. Напротив нас сидела шумная компания. Внешне они казались людьми, далекими от искусства, но перед уходом они  подошли к нам и сказали, что  любят фильмы Тарковского, особенно «Сталкер» и «Солярис», и даже преподнесли нам несколько бутылок грузинского вина. Евгений Уткин от счастья схватился за голову, для него их слова, как мед на душу! Еще одно подтверждение тому, что Тарковский пробивал любые социальные барьеры. В воскресенье, в день отъезда Марины и Саши, Роман Балаян организовал в «Мастер Классе» встречу со своими друзьями – людьми искусства и бизнеса.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

За столом снова звучали стихи, тосты и занятные истории.  Известный киновед, профессор Украинского университета имени Карпенко-Карого Вадим Скуратовский рассказал, как однажды после съемок «Иванова детства» (фильм снимался на Украине, в Каневе), Андрей Тарковский и Василий Аксенов наведались в музей Тараса Шевченко и написали в книге отзывов: «Ну, кому нужен музей Шевченко? Лучше бы обустроили в этом здании больницу для рабочих!» Послание «московских выскочек», разумеется, шокировало киевскую публику! Представители киевской интеллигенции обратились за разъяснением к Аксенову, который, услышав представленное ему обвинение, вытаращил глаза и уверил обиженных ходоков, что в музее Шевченко никогда не был и ничего подобного написать не мог. Тарковский же просто отмахнулся, сказав, что он к этому не имеет ни малейшего отношения. Кто-то с Лубянки поставил себе целью скомпрометировать начинающих талантливых режиссера и писателя,  сымитировал их подписи, которые незамедлительно легли на стол Хрущева. Генсек обожал Тараса Шевченко – и начались вызовы дерзких интеллектуалов на ковер. «Хулиганы от искусства», конечно же, все отрицали.

В «Таинственной страсти» Василий Аксенов описывает волнение Тарковского, ведь из-за «этой гадкой подставы и провокации», его друга могли лишить поездки с картиной на каннский фестиваль. Аксенов посоветовал Тарковскому обратиться к заместителю министра культуры и объяснить, что «ни я, ни ты никогда не были в Киеве, что Шевченко наш любимый поэт и что мы, отходя ко сну, вместо «Отче наш» читаем «Реве та стогне Днипр широкый»!

Благодаря Евгению Уткину, мне удалось посмотреть спектакль о Ричарде Третьем в постановке Влада Троицкого в Центр современного искусства «Дах». Влад угостил нас  умопомрачительно вкусной наливкой и сказал, что его коллектив «Дахабраха» – единственный некоммерческий театр в стране. Что означает эта сверхсложная обязанность, трудно даже вообразить; но и это полбеды, если бы Влад был человеком исключительно деловым и занимался только поиском финансов, но ведь он еще ставит спектакли! В Англии я знаю один некоммерческий оперный театр «Глайндборн», открытый в летний сезон, но его поддерживают сильные мира сего. Зато огромный плюс не жирно кормящей независимости – творческая свобода! Мало площадок, где актер может до одури отдаться эксперименту, нырнуть в пограничное состояние, погрузится в поиск, что происходит в театре «Дах». В общей атмосфере, в музыкальном оформлении чувствовалось родство с «Тенями забытых предков».

Воздействие театра на зрителя – тайна за семью печатями; почему иногда тебя «цепляет», сложно сказать. Эмоционально пьеса меня не тронула, но работа актеров и музыкантов  заслуживала наивысших похвал. После спектакля Влад подарил мне несколько дисков, которые я, с удовольствием, посмотрела в Лондоне. Действие «Снов Гоголя» происходит в воде со свечами, масками, зеркалами, лестницами, но и здесь – восхищает форма. У Влада редкий талант создавать грандиозные зрелищные проекты.

[quote style=”boxed”]В лондонском садике, рядом со мной  лежит мой  пес Шарик и втягивает носом налетевший откуда-то легкий теплый ветер, вздыхая о чем-то своем собачьем.. Я листаю альбом Сарьяна, подаренный мне в Киеве Романом Балаяном. Оригинал картины «На лошади» я увидела в Пушкинском музее в Москве. Незабываемое выражение глаз собаки, смотрящей вслед удаляющейся паре! Никто не способен смотреть так, как собака.

В небе зажигаются звезды, «значит – это кому-нибудь нужно», и в памяти всплывает другая ночь – с мерцающей колокольней Лавры…  Мне вдруг захотелось поделиться – и ночью, и чудо городом, и встречами с людьми, потому и пишу я эти строки. Еще одна странность: с тех пор как я вернулась из Киева, ко мне прилетает какая-то птица – кажется, малиновка. Влетает в дом, садится на спинку стула и смотрит… Шарик на нее поглядывает одним глазом – подумаешь, невидаль! – и продолжает дремать.  В Лондоне все в цвету, но люди почему-то хандрят: то душно, то дождь замучил, то скука, хотя, по мнению поэта: «Город Лондон прекрасен, особенно в дождь». Герцен же уверял, что «нет города в мире, который… приучал бы к одиночеству, как Лондон… Кто умеет жить один, тому нечего бояться лондонской скуки». Есть и другая точка зрения Великого Петра, что «английский остров лучший, красивейший и счастливейший из всего света».

Лейла Александер-Гарретт

Продолжение следует