Берлин-Киев-Москва (5 часть)

КИЕВ

[quote style=”boxed”]«Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод, мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?» Этими словами заканчивается роман «Белая гвардия» Михаила Булгакова.

Видение меча встречается в «Белой гвардии» не один раз:  «Над Днепром с грешной и окровавленной и снежной земли поднимался в черную, мрачную высь полночный крест Владимира. Издали казалось, что поперечная перекладина исчезла – слилась с вертикальной, и от этого крест превратился в угрожающий острый меч».

На высоком берегу Днепра, неподалеку от Киево-Печерской лавры, высится 62-метровый монумент «Родина-мать». В правой руке у нее 16-метровый меч весом в девять тонн, в левой – щит с гербом СССР в тринадцать тонн. Щит и меч – древние символы рыцарства и доблести стали эмблемой главного карательного органа Советского государства. Специалисты утверждают, что почти 500-тонный монумент, воздвигнутый в 1981 году, простоит свыше 150-ти лет и выдержит самое разрушительное землетрясение. По настоянию киевского митрополита, убедившего партийных бонз, что меч не может возвышаться над Большой колокольней Лавры, его «укоротили в интересах архитектурного равновесия».

Мое пребывание в Киеве проходило на фоне двух потрясших мир катастроф: трагической гибели 10 апреля 2010 года девяносто шести представителей польского государства, включая президента Леха Качиньского, летевших в Катынь отдать последнюю дань польским офицерам, расстрелянным сотрудниками НКВД по приказу Сталина весной 1940 года. Самолет разбился в нескольких сотнях метров от посадочной полосы под Смоленском. Второе происшествие, на целую неделю «заземлившее» Европу, – извержение исландского вулкана с трудно произносимым названием Эйяфьятлайёкутл («Эйя» – «остров», «фьятла» – «гора», «ёкутл» – «ледник») произошло в ночь на 14 апреля.

В первой трагедии, несмотря на «открытое расследование», вопросов больше, чем ответов. Если приказ на посадку исходил от первого лица государства, никакого рассекречивания не последует.

Назидательную оценку разбушевавшейся стихии дал Юрий Норштейн в своем электронном послании: «Пусть будет благословен вулкан, … на всю Европу, чтобы люди не забывали, что над ними есть что-то серьёзное и грозное и чаще поглядывали на небо…» (многоточия здесь заменяют крепкие выражения). Я ответила, что это не без вмешательства ведьмы Марии из «Жертвоприношения» (актриса Гудрун Гисладоттир живет в  Рейкьявике). Во имя спасения крошечного исландского народа в триста тысяч человек она перебросила вулканический пепел на Европу. Разве не странно, что в небе Европы целую неделю парили одни птицы, а в Рейкьявике приземлялись самолеты?! Неудобства пассажиров и финансовые убытки авиалиний – незначительная жертва в сравнение с последствиями, которые могли напомнить «Последний день Помпеи» в Исландии.

В Киеве нас поселили в чудесной гостинице «Опера». Марина Тарковская и Александр Гордон жили на седьмом этаже, а я в 511 номере. «Счастливые семерки», – сказал бы Андрей Тарковский. В Стокгольме он жил на улице прорицательницы Сивиллы, в доме № 77. На Готланде, для сцены пожара, Тарковский подыскивал номер машины скорой помощи, который в сумме составлял бы семерку; в итоге, выбрал номер 151. «Числа есть основа всех вещей во Вселенной. Сотворение мира Господом  есть «акт исчисления…» – полагал британский математик, астролог, алхимик и тайный агент Елизаветы I Джон Ди, подписывающийся в своих донесениях к ее величеству: «007»; через 500 лет этот «псевдоним» присвоил себе современный супершпион Джеймс Бонд.

Из-за исландского вулкана Марине и Александру пришлось отбыть в Москву на два дня раньше, а я, по привычке, продолжала подниматься к ним на седьмой этаж. «Вообще, дорогая моя Лейла, – писал в конце своего послания Норштейн, – может быть, вулкан сделает некоторую поправку, ну хотя бы, даст понять, что живём мы всерьёз. Что нам остаётся в этой жизни? Только любить друг друга. Гейне был прав, сказав, что и «Гегель и тайны науки – всё в этой доктрине одной».

По приезде в Киев, я сразу же очутилась на вечере поэзии Арсения Тарковского в Культурно-просветительном центре «Мастер Класс», что рядом с Киево-Печерской лаврой. Все мероприятия: фильмы, встречи, лекции проходили бесплатно. Организаторам – Евгению Уткину, Ирине Буданской и Франку Мак-Говерну – шотландцу, живущему в Киеве, хотелось предоставить возможность всем, особенно молодому поколению, выросшему на других идеалах, а порой и вовсе без них, приобщиться к настоящему искусству.

[quote style=”boxed”]Они четко сформулировали свою программу: «Интерес к творческому наследию русского поэта Арсения Тарковского и его сына, кинорежиссера Андрея Тарковского, не подвержен времени и моде. Может быть, потому, что, как и в любом произведении, рожденном настоящим талантом, в стихах отца и фильмах сына есть некая тайна. Не претендуя на ее раскрытие, мы все же попытаемся еще раз увидеть эти фильмы и услышать эти стихи, а также предоставить слово тем, кто дружил и работал с Тарковскими, и кто многие годы занимался изучением их творчества».

Постижение «тайны» проходило при полных залах! Организаторы изумлялись, не веря своим глазам:  значит, Тарковский пробил броню компьютерного поколения! Как точно суммировал один молодой человек: «Тарковский заставляет тебя думать…»

Любителей поэзии Арсения Тарковского оказалось так много, что опоздавшим пришлось стоять на ступеньках лестницы. Творчество Арсения Тарковского – это явление громадного айсберга. Мы только сейчас начинаем постигать значимость этого  великого поэта.

Стихи читали Марина Тарковская – дочь поэта; Александр Гордон – сокурсник и соавтор дипломных работ Андрея Тарковского; режиссер и актер Александр Крыжановский; украинский поэт и политик Дмитро Павлычко, настойчиво подчеркивающий принадлежность Арсения Тарковского к украинской культуре и актеры Театра на Печерске.

Дмитро Павлычко блестяще читал собственные переводы стихов Арсения Тарковского, смакуя отдельные фразы, в полном убеждении, что на «украïнськой мове» они звучат даже лучше, чем в оригинале. Весь вечер Дмитро Павлычко бравировал своим патриотизмом, отказываясь говорить с «москалям» по-русски.

Меня тоже попросили сказать несколько слов, и я рассказала, как во время подготовительного периода Тарковский поручил мне переписать стихотворение «Меркнет зрение – сила моя», объяснив, что последнее четверостишье является лейтмотивом  к «Жертвоприношению»: «Я свеча, я сгорел на пиру./ Соберите мой воск поутру…» В знаменитой сцене пожара режиссер в одном кадре хотел показать всю человеческую жизнь, с ее зарождением (возгоранием искры), творческим горением (апофеозом огня) и смертью (угасанием пламени).

Вечер подошел к концу, но никто не спешил расходиться по домам.  Вокруг столиков уютного кафе образовывались островки единомышленников, поглощенных обменом впечатлений. За одним из них я встретила шведского театрального режиссера Асу Кальмер, намеревающуюся поставить в Киеве пьесу Эрланда Юсефсона «Летняя ночь в Швеции», о съемках «Жертвоприношения» на Готланде. В пьесе есть роль переводчицы Сони – так окрестил меня Эрланд.

Занятная история произошла во время вечера: я сказала Марине Тарковской, что единственный человек, которого я знала в Киеве, кроме недавнего знакомства в Лондоне с Романом и Натальей Балаянами, это актриса Тамара Плашенко. Я запомнила ее по роли Лауры в пушкинском «Пире во время чумы» в Эдинбурге, в 1993 году. На следующий год Театр на Подоле, признанный в 1994 году на фестивале FRINGE лучшим театральным коллективом, привез «Яго» и «Ночь чудес» по Шекспиру. Тамара была незабываемой Титанией! А еще через год Тамара играла в чеховском «Медведе» вдовушку с ямочками на щеках – помещицу Елену Ивановну Попову. Спектакль поставил ее муж Александр Крыжановский – режиссер и художественный руководитель Театра на Печерске.

Каково же было мое изумление, когда я увидела Тамару, поднимающуюся по лестнице к нам навстречу! После показа документального фильма «Малютка-жизнь», Вячеслава Амирханяна, дружившего с Арсением Тарковским, мы собрались в кабинете Евгения Уткина, где снова звучали стихи, поднимавшие тональность застолья; они заряжали воздух какой-то особой, возвышенной энергией. Как редки такие встречи и как благотворно они влияют на наше прозаическое, вечно спешащее бытие! Дмитро Павлычко высказал мнение, что юный Тарковский во время Гражданской войны примкнул к Петлюре, на что Роман Балаян иронично заметил, что Арсений Тарковский тогда был еще школьником. Историю ареста двенадцатилетнего гимназиста бойцами атаманши Маруськи Никифоровой, анархистки и соратницы батьки Махно, разъяснила Марина Тарковская. Тогда все могло кончиться трагично, но почему-то атаманша решила отпустить гарного хлопчика, и даже приказала довести его до дома.

Душой вечера, несомненно, была Марина Тарковская – «доня», как называл любимую дочь отец. Невозможно не восхищаться  многогранным талантом этой женщины: ее профессиональными знаниями филолога, ее писательским мастерством; мало кто владеет русским языком так, как Марина. Еще одна уникальная способность – умение слушать и поддержать собеседника, кто бы он ни был. Ни  намека на пренебрежение или снисхождение; всегда только искреннее доброжелательство, неподдельный интерес к человеку и тонкое чувство юмора. Для меня загадка, как она находит для всех время?! А ведь Марина неутомимая труженица: составитель первого сборника воспоминаний «О Тарковском»; автор бесценной книги «Осколки зеркала», где по крупицам собраны материалы о семье Тарковских. Марина – редактор многочисленных изданий поэтических сборников Арсения Тарковского; она – ответственное лицо фестиваля имени Андрея Тарковского «Зеркало» в Иванове; активный участник создания Дома-музея Андрея Тарковского в Москве; благодаря ее поддержке появились музеи в Завражье, доме, где родился ее брат,  и в Юрьевце, где они жили с матерью во время эвакуации. Марина участвует в международных фестивалях, симпозиумах. Сейчас Марина проводит подвижническую работу – установление памятника в родном городе отца, Елисаветграде, Кировограде, как он, увы, до сих пор называется. К тому же, Марина обладает редчайшим талантом рассказчика. От ее умения вести церемонию беседы, как от сказок мудрой Шахерезады, испытываешь истинное наслаждение.

Впервые я увидела Марину на похоронах брата в Париже 5 января 1987 года – сначала в церкви на рю-Дарю, потом на кладбище Сент-Женевьев-де Буа. Тогда подойти к Марине я не посмела; она была убита горем и едва держалась на ногах, но я тотчас узнала ее, они очень похожи с Андреем. Вскоре Марина позвонила мне из Москвы в Стокгольм и попросила написать воспоминания об Андрее, о его работе над фильмом в Швеции. Если бы не Маринин звонок, возможно, не появилась бы моя книга «Андрей Тарковский: собиратель снов». Марина – крестная моей дочери Лены, которая выросла на фильмах Тарковского, а я – крестная ее племянника Александра, младшего  сына Андрея.

Лейла Александер-Гарретт

(Продолжение следует)