1863–1864

Юрий Кирпичев

Бал гремел! Он был грандиозен и великолепен. Он если и уступал какому-то былому нью-йоркскому, то лишь балу в честь визита принца Уэльского. Бравые русские офицеры кружили в фигурах вальса красивых американок: сотни блестящих кавалеров и дам. Большой оркестр. Праздничное настроение. Столы с яствами. Да, это был запоминающийся бал, а некоторые блюда вошли в историю кулинарии.

*

Более ста наименований изысканных блюд: устрицы, трюфели, фазаны, гусиная печенка, голубиные котлетки и пр. В том числе блюда, специально изобретенные для этого бала: закуска”Snit-mitch a la Russe”, салат de volaille a la Russe, бисквиты Moscovites, шарлотки Siberienne и New Yorkaises, желе d’antzick Orientales, Pains d’abricots a la Beresina. Широкий выбор гляссе: Pierre le Grand (Петр Великий), Washington, Alexander II, Lincoln, L’ermitage Russe, L’aigle Americain. Имелся также пудинг Nesselrode и особые булочки Bombes spongade. На банкет ушло 12000 устриц, 10000 цыплят, 2000 маринованных огурчиков, etc., etc., etc., а также 3500 бутылок вина!

Пудинг «Нессельроде» говорил о знании российских обстоятельств. Ибо Карл Нессельроде, министр иностранных дел и канцлер Российской империи, был не только дипломатом, но и тонким гастрономом. Пудинг – десертный соус или замороженный десерт из протёртых каштанов – был придуман и назван его шеф-поваром Муи.

А причиной торжества стало подписание 25 июня 1863 года императором Александром II высочайшего разрешения на посылку двух крейсерских эскадр к обоим побережьям США. Атлантический океан пересекла эскадра под командованием контр-адмирала С.С. Лесовского: 3 фрегата, 2 корвета и клипер. Из Средиземного моря в Нью-Йорк пришел еще один фрегат – «Ослябя». В Сан-Франциско сосредоточилась эскадра под командованием контр-адмирала А.А. Попова: 3 корвета и 2 клипера.

*

Цели экспедиции

В российских источниках пишут, что Россия чуть ли не спасла северян, и что царь-освободитель, ликвидировавший рабство, послал эскадры из большой любви к ним, сражавшимся против рабовладельцев. Но это не так. Более того, вполне возможно, что как раз США спасли Россию от новой войны с сильнейшими державами Европы и от нового унижения!

Россия просто решала свои задачи. Дело в том, что 22 января 1863 г. в Варшаве вспыхнуло восстание и всю Польшу охватило пламя. Его стали душить, но в апреле 1863 г. Англия, Франция, а затем и Австрия предъявили русскому правительству возмущенные ноты, и нависла реальная угроза войны с коалицией сильнейших западных держав. В этом случае, как и во время Крымской войны, балтийский флот был бы заблокирован в Финском заливе и тогда решили заранее вывести часть его в море, чтобы угрожать Англии крейсерской войной.

Но куда вывести? Южные штаты были ближе по духу, хотя Россия менее чем за два месяца до начала Гражданской войны в США, 19 февраля 1861 года отменила собственное рабовладение – это слишком малый срок для изменения менталитета общества. Между прочим, большинство офицеров и командиров русского флота были выходцами из помещичьих семей, то есть из рабовладельцев.

Однако южан поддерживали враждебные Англия и Франция, их побережье блокировали корабли северян, так что пришлось остановить выбор на северных штатах. Между прочим, до начала восстания и англо-французских угроз в России даже и не думали о поддержке северян! А ведь война шла уже два года.

 Русские корабли, особенно быстроходные многопушечные фрегаты, и впрямь были способны вредить торговому судоходству Англии, но требовалась оперативная база для океанской войны. Ее могли предоставить лишь северные штаты САСШ. С другой стороны присутствие дружественных военно-морских сил соответствовало их интересам, поэтому взаимопонимание с президентом Линкольном нашли быстро. Этому способствовала и работа военно-морского атташе России в США, капитана 1 ранга Степана Степановича Лесовского. Его и назначили командиром Атлантической эскадры, присвоив звание контр-адмирала.

Русская эскадра в гавани Нью-Йорка

Цель экспедиции состояла в том, «чтобы в случае предвидимой ныне войны с западными державами, действовать всеми возможными и доступными Вам средствами против наших противников, нанося посредством отдельных крейсеров наичувствительнейший вред и урон неприятельской торговле или делая нападения всею эскадрою на слабые и малозащищенные места неприятельских колоний».

Эскадра должна была ждать в Америке результатов переговоров с европейскими державами и в случае «неблагоприятного исхода начать крейсировать». Каждый корабль имел определенный район крейсерства. Так, флагманский фрегат «Александр Невский» должен был крейсировать на «пути английских судов, направляющихся из Ливерпуля в Нассау с разными военными припасами для Южных американских штатов; фрегат «Пересвет» на пути судов, идущих из Англии в Ост-Индию… Корвет «Варяг» на пути судов, идущих из Англии в Южную Америку,… корвет «Витязь» на пути ост-индских судов, идущих с Мыса Доброй Надежды к острову св. Елены». Клиперу «Алмаз» отвели район в центральной части Атлантики чуть севернее экватора, а фрегату «Ослябя» – район Азорских островов.

Многие в Америке понимали истинную причину появления русских кораблей: «Существует один момент в прибытии сюда русского флота, который не следует упускать из виду. Во время Крымской войны все русские суда были заблокированы в различных портах. Если же теперь Россия окажется в войне с державами, которые подняли такой шум из-за Польши, ее флот останется на свободе и будет иметь возможность охотиться за торговым мореплаванием ее врагов» (New York Herald, 7.X. 1863).

Тем не менее прибытие русской эскадры произвело настоящую сенсацию. Осенью 1863 года американские газеты New York Times, New York Herald, New York Daily Tribune, Daily Alta California, Harper’s Weekly, National Intelligencer etc. пестрели многочисленными статьями, рисунками и объявлениями о парадах, манифестациях, приемах и обедах в честь русских моряков. Еженедельник «Харперс уикли» напечатал множество великолепных иллюстраций и обширных статей.

Первым бросил якорь в гавани Нью-Йорка 11 сентября 1863 г. 45-пушечный фрегат «Ослябя». Две недели спустя, 25 сентября прибыли фрегаты «Александр Невский» (50 орудий) и «Пересвет» (43 орудия). На следующий день пришли корветы «Варяг» (17 орудий) и «Витязь» (17 орудий). И лишь 29 сентября явился клипер «Алмаз» (5 или 7 орудий), который из-за штиля около двух недель простоял на одном месте – капитан П. Зеленой не хотел рисковать, расходуя небольшой запас угля.

Не все шло гладко. Переход через океан оказался нелегким. Моряки, не имевшие опыта длительных походов, страдали от сырой ветреной погоды, недостатка свежей провизии и переутомления. Многие заболели, некоторые скончались. К счастью, в Нью-Йорке «частный госпиталь для призрения больных эмигрантов» выделил два флигеля, куда было отправлено «с фрегатов «Александр Невский» 87 человек, «Пересвет» – 68 и с корвета «Витязь» – 5; из них скорбутных (больных цингой) 115 человек». Благодаря свежему воздуху и хорошему уходу большинство моряков быстро поправилось.

Русские моряки были окружены подчеркнутым вниманием со стороны государственного секретаря У. Сьюарда и морского министра Г. Уэллеса. На кораблях побывали не только члены кабинета, но и руководители конгресса США, сенаторы, члены палаты представителей и их семьи (более 500 человек), а также супруга американского президента.

Однако по прибытии в Америку серьезной проблемой стали побеги матросов. Уже к 3 ноября 1863 г. бежали 30 человек, «из них выкрестов из евреев – 5, чухон – 7, поляков – 9 и русских – 9».

Евреев можно понять – их жизнь в Российской империи была несладкой, даже для выкрестов. Поляков понять еще легче – в это время русские войска утюжили их родину. И хотя у некоторых беглецов дома остались «жены и дети и в которых менее всего можно было предполагать намерение бежать», — оправдывался Лесовский — все же они бежали.

Адмирал пытался объяснить побеги соблазном вербовки в армию: «300 долларов, которые в настоящую минуту набора 300.000 человек в армию дают за человека и которые заставляют на берегу спекуляторов самой низкой руки прибегать к возможным ухищрениям, подпаиваниям и т. п. для совращения матросов со своего долга».

Офицеры фрегата Ослябя (Бостон,1863 год)

Полагаю однако, дело было все же не в деньгах, а в стремлении к свободе. И если некоторые вербовались в армию, то потому, что это самый простой способ адаптации в незнакомой стране. Стремясь предотвратить дальнейшие побеги, Лесовский по примеру французов и англичан, чьи корабли также стояли в гавани, был вынужден прекратить увольнение команд на берег. Но это не помогло, побеги матросов не прекращались, несмотря на принятые меры, включая обращения генерального консула в Нью-Йорке барона P. Остен-Сакена к американским властям, а добиться их возвращения оказывалось крайне трудно. Всего за время пребывания эскадры  в США с нее бежали 87 человек, многие из которых вступили в армию северян.

Несмотря на пылкую встречу русских в Америке, это был брак по расчету – так сложились обстоятельства. Более того, в Петербурге опасались чрезмерной ответной реакции. Горчаков, глава русского внешнеполитического ведомства при Александре II, уже 23 сентября 1863 г. (еще не все русские корабли достигли Нью-Йорка) подтвердил, что американцы не делали никакого предложения о союзном договоре. «Мы бы, впрочем, отклонили его как беспредметное — отмечал министр. — Договор существует de facto в силу совпадения наших политических интересов и традиций».

Впрочем, вскоре чрезвычайно теплая встреча русских моряков американцами растопила даже его ледяное сердце. Сердечный прием, оказанный русским, произвел огромное впечатление в Петербурге. Больше всего успешному визиту русского флота в США радовались в морском министерстве. «Блистательный и торжественный прием сделанный Вам в Нью-Йорке, — писал адмирал Н. Краббе, морской министр России, реформатор флота, Лесовскому, — невыразимо радует меня и всех друзей флота… Ваше имя во всех устах и Вы, почтеннейший Степан Степанович, теперь у нас настоящий лев сезона».

Но и тут не все шло гладко. Сколь ни любезны были русские офицеры, как ни кружили дам на балах, а Лесовский жаловался по поводу агрессивных материалов в «Нью-Йорк геральд»: «Жена редактора этой газеты, заносчивая и сварливая баба, была у меня на фрегате и жаловалась своему мужу, что она была insulted (оскорблена)… В этом нет и толики справедливости. О ее прибытии я был предупрежден, принял ее сам, водил сам по фрегату, был с ней столько вежлив как и со множеством других дам посещающих фрегат, представил ей секретарей нашего посольства гг. Бодиско и Давыдова и нашего генерального консула барона Остен-Сакена».

Сrew of the Russian frigate Osliaba docked at Alexandria, Virginia, 1863

«Нью-Йорк геральд» писала резко: «После прибытия русского флота нас охватила русская мания. Мы занялись банкетами, речами и зашли так далеко, что даже сравнивали Александра с Линкольном. Россия послала сюда свой флот, чтобы сохранить его в безопасности в случае войны с Францией, но мы сомневаемся, чтобы она послала его сюда, если бы требовалось помочь нам в борьбе с Англией. Да ее флот и не стоит того, чтобы его посылать. Один из наших броненосцев мог бы уничтожить его за два часа вместе со всеми этими варварами на борту».

Таковы издержки демократии. Одним из ее непременных атрибутов является свободная пресса, которой в России никогда не было. Впрочем, истинной причиной охлаждения был не гнев неудовлетворенной дамочки, а улучшение международного положения северян и сочувствие американской общественности к польским повстанцам в сочетании с давней неприязнью к деспотическим режимам.

Умный Н. Краббе, предвидевший смену восторгов пресыщением, посоветовал Лесовскому «прогуляться по другим американским портам». Эту мысль разделял и президент Линкольн. Лесовский не сразу понял ситуацию – эскадра оставалась в Нью-Йорке до 15 ноября, но в итоге ушел в море и прибыл в Вашингтон 3 декабря на борту фрегата «Ослябя» в сопровождении корветов «Витязь», «Варяг» и клипера «Алмаз». Из-за мелководья русские корабли смогли подняться только до Александрии, что рядом с Вашингтоном.

В столице госсекретарь Уильям Сьюард 5 декабря представил моряков членам кабинета, а те назавтра явились с ответным визитом на борт флагманского корабля. Сьюард дал банкет адмиралу и командирам кораблей, а на следующий день госсекретарь и другие члены кабинета присутствовали на обеде у русского консула. 9 декабря Лесовский с командирами судов побывал на приеме в морском министерстве вместе с дипломатическими представителями в Вашингтоне. Особенно грандиозный прием был устроен 12 декабря, когда на борту флагманского фрегата было принято «500 человек: сенаторов, депутатов палаты представителей и членов их семей». От гостей выступил новый председатель палаты представителей С. Колфакс.

Выздоравливающий после ветряной оспы президент Линкольн попросил Лесовского задержаться с отходом. Он сообщил, что не может явиться на борт корабля, но примет моряков у себя. На большом приеме, где присутствовал дипломатический корпус, высшие должностные лица и члены конгресса, адмирал и командиры кораблей были представлены президенту и г-же Линкольн. Президент оценил пребывание российских эскадр у берегов США как военный фактор, приведший к провалу попыток Британии и Франции вмешаться в ход Гражданской войны между Севером и Югом.

Линкольн и Сьюард были заинтересованы в дружественном приеме русских кораблей – они хотели убедить Лондон и Париж, что Россия потенциальный союзник США, и в известной мере это им удалось. Построенные в Ливерпуле для южан броненосцы остались в Англии, а Наполеон III отказался от признания Конфедерации.

Вернувшиеся весной 1864 г. в Нью-Йорк русские корабли вскоре засобирались на родину. В Петербурге пришли к выводу, что угроза войны с западными державами миновала, и 28 апреля Н. Краббе сообщил начальнику эскадры Атлантического океана высочайшую волю о возвращении.

На прощание Лесовский с оставшимися кораблями эскадры (часть их ушла на Дальний Восток) посетил Бостон. К 16 мая все собрались там. Для приёма гостей был сформирован специальный комитет из почётных жителей города и выстроена в порту «особая пристань, предназначенная исключительно только для русских гребных судов». В этот же день состоялся большой приём на борту фрегата «Ослябя». В программу встречи были включены экскурсии, посещение Гарвардского колледжа, осмотр адмиралтейств и мастерских, визит на оружейный завод и в иные учреждения, торжественный обед и концерт, а также праздник и угощение для нижних чинов и матросов в Бостонском парке. На прощальном обеде мэр Бостона сказал: «Русская эскадра не привезла нам ни оружия, ни боевых снарядов для подавления восстания, но она принесла с собою более этого – чувство международного братства, своё нравственное содействие».

К этому времени русская армия добивала последние очаги польского восстания (окончательно оно было подавлено в начале июня) и 20 июля «Ослябя», «Пересвет» и «Витязь» ушли в океан. На том и закончилась русская помощь северянам…

Но те не пропали! В июле их войска перешли в наступление по всему фронту, и стало ясно, что победа над конфедератами не за горами. Не думаю, что вклад русских эскадр в эту победу был велик. Но он был. А главное, русские эскадры, что нечасто с ними случалось, подтвердили знаменитый принцип великого адмирала Мэхена: хороший флот уже самим фактом своего существования (fleet in being) выполняет стоящие перед ним задачи и сковывает противника.