Сегодняшним материалом, написанным известным украинским художником Матвеем Вайсбергом, мы начинаем новую рубрику «Нью-Йоркские впечатления».
Особенность этой рубрики в том, что тексты для нее будут отобраны на конкурсной основе.
Дорогие друзья, присылайте ваши тексты о ВАШЕМ первом впечатлении о Нью-Йорке. Это может быть не первый день и не первая встреча с городом, но одно из ярких, запомнившееся впечатление. Веселое, грустное, комичное, восторженное и т.д. – наверняка Нью-Йорк способен подарить широкий спектр очень противоречивых впечатлений, и все они интересны.
Вы можете быть жителем города, или гостем, эта встреча может быть давнишней или буквально вчерашней – не имеет значения.
Если ваше повествование будет подкреплено фотографиями, тем лучше. И если, все будет на должном уровне, мы все непременно опубликуем – и текст и снимки.
Но фотографии НЕ обязательны.
Требования к конкурсному тексту смотрите в конце публикации.
Итак, первый рассказ из рубрики «Нью-Йоркские впечатления».
Разговор не о любви, случившийся у меня, где-то на углу Бродвея и 46-й, кажется, стрит, какого-то дня 1988 года.
Это была первая моя заграница. Аэрофлотовский билет, чудом доставшийся мне за советские еще рубли, я ждал около полугода. Провожала меня в Америку, через Москву, моя мама. Я перед вылетом не спал ночь в Шереметьево, куда мы прилетели из Киева – там даже сесть было негде.
Первые мои самые яркие заграничные впечатления пришлись на маленький, совсем игрушечный аэропорт в канадском городке Гандере, где у нас была часовая остановка, после почти 10-ти часов полета.
В самолете каждому выдали по бирке с надписью “Пепси-Кола”. Взамен этой бирки мне в гандерском аэропортовском баре, подобный которому я видел только в кино про ихнюю сладкую жизнь, уставленном бутылками всех цветов и размеров, бармен улыбаясь, как мне показалось насмешливо, выдал баночку “Пепси”. До Нью-Йорка летели еще часа два.
Мой двоюродный брат Э-ч со своим приятелем Г-рой, прибывшие ради такого случая на автомобиле из Бостона, встретили меня в аэропорту JFK.
На мне были ярко синие польские вельветовые джинсы, в руках, кроме полупустой сумки, – перевязанные веревкой-мотузкой шесть картин про евреев, которые я привез, чтобы завоевать Америку.
За мой такой вид, таможенник с седыми бакенбардами, как две капли воды схожий с Джимми Картером, который передо мной долго шмонал пожилую семейную пару, явно прибывшую на ПМЖ, искоса глянув в мою сторону, без разговоров, сделал небрежный жест рукой – дескать, вали уже поскорей отсюда!
Буквально сразу же, погрузив мои вещи в багажник, Э-ч и Гера поинтересовались не хочу ли я в сауну. Конечно хочу, я же сутки, или двое не спал.
Я заподозрил неладное, когда друзья, остановив машину у ближайшего киоска, купили газету с не вызывающими сомнения картинками и номерами телефонов под ними, по которым они начали наяривать из всех телефонных автоматов на Бродвее.
Вскоре они договорились. Деваться мне было некуда.
Телевидение и пресса были полны тогда разговорами об эпидемии СПИДа на Западе.
Э-ч утешил меня сообщением, что этот экспириенс будет безопасным во всех отношениях, забрал у меня все деньги и документы, заявив при этом, что там, куда мы идем, держать их при себе стремно. Денег было 675 долларов, обмененных в банке по официальному курсу за 420 советских рублей, о чем свидетельствовала запись в паспорте, (плюс взятка в 200 рублей посреднику между банком и мной в паспорте не отмеченная).
Меня потрясывало, может быть после бессонной ночи, может быть еще почему-либо, но виду я не подавал.
Мы долго поднимались пешком по лестнице в разрисованном всякими непристойными граффити парадном, где-то на углу Бродвея и 46-й, кажется, стрит.
После переговоров по видеодомофону, открыл нам тяжелую металлическую дверь вышибала, похожий на классического итальянского мафиози. Увидев моего сто-с-лишним-киллограмового братца, он явно заскучал.
В глубине длинной прихожей, под пальмой, подобно стайке застывших, но шевелящих при этом плавничками цветных рыбок в аквариуме, располагались девушки в купальниках, числом 5-6.
Из-за стойки непроницаемо глядела на нас старая бандерша-китаянка в халате с драконами.
Погрустневший вышибала уселся где-то в углу на диванчике.
Точно так я представлял себе непристойные заведения, так хорошо описанные писателем Куприным, в его бессмертном романе “Яма”.
С наставлениями не пропустить массаж, положенный нам за наши деньги (официально это заведение числилось массажным кабинетом) я был предоставлен любви и судьбе в виде молоденькой девушки-китаянки, которую я выбрал по наущению Э-ча, указав, по незнанию английского, на нее пальцем.
После некоторых банных манипуляций, произведенных надо мной девушкой, которую я выбрал, с помощью мочалки, ковшика и огромной бочки с горячей водой, я был отведен ею по длинному коридору в маленькую комнатушку под номером три, где почти все пространство занимала огромная кровать. Остатки помещения были заполнены стопками аккуратно сложенных чистых махровых полотенец и простыней, что придавало комнате вид врачебно-манипуляционного кабинета. Небольшое оконце с жалюзи выходило во внутренний двор-колодец.
По давней привычке, перед более тесным ознакомлением, я решил поговорить.
Стихов почитать, или цитатами пообволакивать возможности из-за незнания языка не было, да и обстановка мало к тому располагала.
Я напрягся и выдавил из себя что-то наподобие “ай эм флайт фром раша нау”, на что сразу получил неожиданный для меня вопрос навстречу:
– Фром Раша? Комьюнист?
– Ноу! – со скоростью пулемета ответил я.
Ах ты ж такая-сякая, ну я тебе сейчас скажу, – подумал я.
– Ши из фром Чайна?
– Я, я, – закивала она радостно.
– Комьюнист?
– Ноу, ноу, – пролепетала бедняжка тихо.
В общем мы выяснили, что мы не коммунисты.
И то хлеб.
Далее последовало основное действие, ради которого мы с Э-чем и Г-рой оказались здесь, хотя и в разных комнатах и каковое действительно оказалось безопасным во всех отношениях.
Через несколько времени мне дали понять, что уже пора. Для девушки я был просто очередным клиентом, и никаких перспектив дальнейшей связи, а может даже и надежды на освобождение из этого не коммунистического рая, она со мной не связывала. Это было ей понятно сразу и по адресу, откуда я прилетел, и по моим ярко-синим вельветовым штанам, купленным, между прочим, за полноценных 100 советских рублей в Киеве у спекулянтов.
Примерно полчаса я ожидал своих спутников в коридоре.
Они-то, давно местные, владели английским и вешали своим купленным за доллары мимолетным подругам, китайскую лапшу на уши про грандиозные планы на будущее. Вряд ли те верили им, но лишние полчаса времени это у них у всех заняло.
Я же запомнил этот самый короткий разговор с девушкой не о любви, навсегда.
Да, массаж она таки зажала, хотя за него и было уплачено по 140 американских долларов с носа, если память мне не изменяет, причем из тех денег, что были взяты у меня Э-м в целях безопасности, и, которые я так боялся тратить в баре аэропорта маленького городка Гандер, расположенного на острове Ньюфаундленд -в канадской провинции Ньюфаундленд и Лабрадор.
Домой я возвращался весь в подарках от Э-ча и его родителей (моей родной тети с дядей), с “видаком” в багаже и в “Левисах” на заднице, в Гандерском аэропорту купил себе в баре дринк, уже не помню какой, хотя бирку с надписью “Пепси-Кола” нам на борту Ту-154 авиакомпании “Аэрофлот” еще выдавали.
9 января 2013 г. (Доработано 9 января 2017 г.)
Внимание конкурс.
Требование к тексту: размер не должен превышать 1500 слов, но не быть меньше 800 слов.
Текст должен быть занимательный.
Текст не должен нарушать правил приличия.
Ненормативная лексика не приветствуется, но и не запрещена в разумных пределах.
Не приветствуются чисто туристические бессюжетные тексты.
Текст носящий рекламный характер не принимается к рассмотрению.
