О том, как татуировка пришла из субкультур в музей

ЗЛАТА ЗИВА, 21 год

По образованию я иллюстратор, а татуировкой занимаюсь чуть больше года. Сперва я работала со своей знакомой, которая татуировала по моим эскизам, но результат меня не устраивал: это были и не ее, и не мои работы, что-то среднее и не такое классное. Так я поняла, что хочу сама попробовать.

Первое время тренировалась на силиконовой коже, а когда приспособилась собирать машинку, поняла суть процесса, начала искать моделей. У меня самой было всего две татуировки, когда я начала заниматься этим профессионально.

В первой студии, где я работала, говорили, что важно не столько качество выполнения, сколько artwork, которую ты даешь клиенту. Это научило меня ценить свои работы. Качество ведения линий у меня пока неидеальное, но для меня важнее энергетический посыл, который я создаю. Суперсложные клиенты ко мне не приходят — мой стиль ближе открытым людям.

На языке татуировщиков мой жанр называется ignorant, то есть «безалаберный». В свои работы я стараюсь внедрять несвойственные классике элементы и в 99% случаев не работаю по готовым рисункам, потому что не смогу их хорошо выполнить. Да мне это и неинтересно. Но я могу сделать это, если человек сам что-то нарисовал и это важно для него.

Про комьюнити путешественников ради татуировок я не слышала. Есть люди, которым нравится какой-то мастер, и они ради него готовы поехать в другую страну. Я сама отправилась в Киев к Ярославу Путяте за второй татуировкой, это известный во всем мире мастер. Как раз тогда мне и захотелось поработать в этой сфере.

Интересно внедрять в татуировку что-то нетрадиционное. В последнее время многие художники сконцентрировались на абстрактных работах, кто-то включает в рисунок элементы графического дизайна. Еще в тренде татуировка-манифест. Кроме того, тату нередко работает как психотерапия: для носителя это способ выразить свои эмоции и зафиксировать их, а для мастера — медитативный транс, способ успокоиться. Мне нравится, что татуировка продолжает развиваться, что приходят люди из художественной сферы — художники, иллюстраторы, аниматоры. Думаю, на это повлиял феномен личностей: сегодня индивидуальность мастера имеет большое значение.

КАТЯ СМИРНОВА, 31 год

Инстаграм

Я окончила только художественную школу, поэтому не могу сказать, что я профессионал в татуировке. У меня был учитель-наставник — Саша Масюк, но все этапы тату-образования я проходила самостоятельно. И так продолжается уже четыре года.

Я работала в схожей сфере — была дизайнером интерьеров, но я всегда интересовалась татуировками. Первую тату я сделала задолго до того, как решила стать мастером. Я понимала, что моя профессия перестала отвечать моим интересам, и я захотела развиваться вне офиса. Увлеклась иллюстрацией, много рисовала акварелью и стала фрилансить. Потом познакомилась с Сашей Масюк, которая сделала мне еще одну татуировку и рассказала, что открывает свою тату-студию. Я подумала, что могу помочь ей с этим, потому что у меня хорошая организационная жилка. На этой почве мы стали общаться чаще и ближе, и я начала ей помогать как менеджер. Дальше все перетекло из административной истории в художественную, она обучила меня татуировке, и так я стала тату-мастером.

Жанр, в котором я работаю, можно назвать ботанической иллюстрацией: во всех моих рисунках есть растительные мотивы — цветы, деревья, травы, даже лекарственные. Флористическая история — вне времени и моды. Мне очень нравится, как такие татуировки смотрятся на женском теле, к тому же моя основная аудитория — женщины.

Раньше определенно был дисбаланс, но он начал проходить в последние три года. До этого мало девушек рассматривали эту профессию для себя, потому что это физически тяжелый труд. Кроме того, существовали стереотипы, что это сугубо мужское дело, для брутальных качков, покрытых татуировками, и что татуировка — это часть субкультуры, связанной с рок-музыкой. Поначалу было тяжело, нас, девушек, никто не воспринимал всерьез, никто не думал, что мы можем делать крутые работы, а не только цветочки. На самом деле, многие девушки создают сложные гравюры и орнаменты. Постепенно благодаря обмену опытом на тату-конвенциях и информации в интернете до мужчин дошло, что мастера-девушки ничуть не хуже и нет ничего зазорного в том, чтобы сделать татуировку у женщины.

Есть татуировка ради татуировки как один из способов самовыражения. В профессиональном сообществе существует понятие «инстаграмная татуировка», которую делают для социального одобрения и чтобы быть в тренде. А есть татуировка как искусство, когда тату-мастер, он же художник, выражает себя в рисунках, которые затем наносит на тело человека, так он рассказывает свою историю. Например, некоторые татуировщики создают гравюры в средневековом стиле, и люди идут к ним за конкретным результатом. Если руку мастера легко узнают в татуировке, это уже искусство.

Носители культуры — певцы, музыканты, художники — относятся к своему телу как к продолжению своего творчества. Будучи трендсеттерами, они популяризировали тату, вывели ее в мейнстрим, и люди поняли, что татуировка — это красиво. Если бы Россия оставалась закрытой страной, где татуировка имеет исключительно тюремные смыслы, мы бы до сих пор жили с этими стереотипами. Правда, пока что только в Москве и Санкт-Петербурге к тату стали относиться спокойно, в остальных городах люди по-прежнему зажаты. Я считаю, что тут проблема в отсутствии простого самообразования.

У меня такой татуировки пока нет, но я только за. Если я поеду в Японию, то спланирую путешествие так, чтобы попасть к мастеру Шень Чжи. Для меня это не сувенир, а возможность прикоснуться к чему-то классному.

Ко мне самой часто приезжают иностранцы за татуировкой-сувениром. Одна девушка из Австралии объехала всю Россию на поезде и добралась до Санкт-Петербурга, чтобы сделать татуировку у меня. Часто у меня бывают ребята из Европы, которые любят Россию, хотят познакомиться с нашей культурой, а татуировка — это уже ее часть. Многие иностранцы приходят за надписями на русском — кириллица все еще в тренде. Татуировка — это особый способ зафиксировать воспоминания.

СТАС ВИЛЬЧИНСКИЙ, 34 года

Бывший тату-мастер
Инстаграм

До татуировки я вообще не соприкасался с искусством. Я изучал прикладную информатику и экономику, работал в IT-сфере, занимался интернет-проектами, ходил в офис — и так было до 27 лет. Но потом я понял, что надо что-то менять в жизни.

Когда я начал заниматься тату, у меня уже были татуировки и знакомые татуировщики. Все было просто: я подумал, почему бы мне не стать татуировщиком? Уволился, заказал себе машинки из Штатов и начал учиться рисовать. Я покупал книжки в духе «Как рисовать животных» и ночами пытался по ним что-то делать. Я получал от этого море удовольствия и wow-эффекта. Надеюсь, те мои рисунки никто никогда не увидит.

Творческий процесс сродни медитативному состоянию. Рисуя, ты испытываешь радость от того, что время летит, а ты создаешь и созидаешь. Став татуировщиком, я понял, как важно найти свой стиль, потому что конкуренция очень большая. Делать надписи на заказ я не хотел, поэтому постепенно начал погружаться в искусство. Так я открыл для себя абстракционизм, и у меня быстро начало получаться. Татуировка стала для меня трамплином из ничегонеделания в делание.

Дальше через абстрактный экспрессионизм я пришел в русский авангард. Тогда этот жанр и татуировка были максимально далеки друг от друга, и я начал это переосмыслять. За шесть лет я сумел сблизить эти два явления и адаптировал авангард так, чтобы он хорошо смотрелся на коже. Мой стиль можно назвать геометрической абстракцией или супрематизмом. Под конец моей работы тату-мастером рисунки уже были совершенно не похожи на первоисточники.

Я не считаю свои татуировки — их много, но мало. Чем больше набиваешь, тем больше свободного места хочешь заполнить. Подступаясь к первой татуировке, человек зачастую еще не знает, с какой стороны зайти, выбирает символику и смыслосодержащие формы. В моем случае это был фамильный герб (у меня польские корни и фамилия). Набил его на руке в 22 года за какие-то сумасшедшие деньги.

Татуировку можно назвать искусством только метафорически, ведь это абсолютно прикладная, утилитарная вещь. Расшитый ковер не предмет искусства: он может выставляться в музеях как исторический объект, но художественную ценность он не несет. Татуировка на коже ничем не отличается от принта на футболке, а принт на футболке это не искусство.

Татуировка — это в первую очередь ремесло. Искусство начинается, когда из отдельных элементов произведения происходит качественный скачок в нечто большее, чем все эти элементы вместе взятые. С татуировкой такого скачка не происходит. Закончив профильный университет по современному искусству, я много об этом думал, анализировал татуировку, и во многом это меня и подкосило как мастера. Поэтому я решил дальше двигаться в сторону искусства, оставив занятие татуировкой позади.

За последние пять лет появилось много корейских татуировщиков — эта перемена, пожалуй, самая главная. Корейская татуировка — инстаграмная татуировка, это максимально вылизанные тонкие линии, которые клево выглядят на фотографии, но пигмент под кожей двигается, и лет через десять рисунок испортится. В любом случае в Корее, где тату максимально табуирована, это вызывает восторг. Я со всеми своими татуировками чувствовал себя там диким варваром, потому что корейцы обожают аккуратность и опрятность, которая выражается и в тату.

Еще один тренд — это ugly-тату: асимметричные, сделанные не по законам жанра, максимально уродские, панковские и хулиганские татуировки, нарочито отрицающие какую-либо эстетику. Самая трушная татуировка должна быть кривой и грубой.

Всегда будут существовать мейнстрим и авангард. Тату-салонов будет так же много, как сегодня маникюрных, а качество будет средним. Роботы точно не смогут делать татуировки. В индустрии фантазируют о наночастицах, благодаря которым с помощью магнита можно будет делать каждый день новый рисунок под кожей. Нельзя забывать, что это все равно медицинская процедура, манипуляция с кожным покровом, поэтому у татуировки есть свои ограничения. Я видел пару проектов, где роботы набивали тату, но результат пока выглядит отвратительно.