О театре, о времени и о себе

Представляем гостя  Elegant New York, актрису Театра на Подоле Тамару Плашенко. 

Бывает по разному, – в этот раз сложилось так, что я взялась за интервью не многое зная о своем собеседнике. Во время гастролей Aктрисы в Нью-Йорке, я побывала на моноспектакле с ее участием под названием «Ночной Гаспар. Повешенный»,  по пьесе Лейлы Александер-Гарретт. После представления мы обменялись  с ней несколькими словами, но кроме того что передо мной бесспорно талантливая и многоплановая актриса, я ничего сказать не могла – я почти ничего о ней не знала…

Правда, мне почему-то показалось,  что характеры, созданные ею в спектакле совсем не похожи на нее саму. Я была уверенна, что все пять  образов, виртуозно сыгранных ею на сцене,  вышли из подсознания, но это была не она сама. Скорее те, кого она встречала в жизни, играла в театре, о ком думала, кому сопереживала и, наконец те,  кого породило ее воображение…. Мне она показалась совершенно особенной, не похожей на многих – отрешенной, погруженной в свой мир – артистичной и непрактичной натурой. Вот и все чем я располагала перед интервью – немного….

Но поговорить в Нью-Йорке нам так и не удалось. Условились делать интервью, обмениваясь e-mails.

Интернет выдал мне много сведений, которые говорили о том , что мой собеседник востребованная, успешная актриса, лауреат международных конкурсов, что носит звание Заслуженной артистки Украины. Ну что ж немало, что бы начать разговор…

Я отправила ей свои вопросы и стала ждать ответов… А их все не было, но когда начали приходить, я поняла что обычный, стандартный материал у нас не получится… То, что я читала завораживало меня, погружало в водоворот ее мыслей, порой парадоксальных и неожиданных, порой близких и интуитивно родных. Читая ее письма, временами мне казалось, что я примеряю на себя ее образ, чуть-чуть становясь ею. Магия театра? Но театра-то как раз и не было…

Мне было безумно интересно читать то, что она писала, и очень скоро я поняла, -в интервью нет необходимости, что передо мной Монолог, -еще один моноспектакль, созданный  самой Актрисой.

Но ее слова, глубоко тронувшие и ставшие очень личными, сыграли со мной злую шутку. Шли дни, недели, но я никак не решалась приступить к работе над этим материалом. Было множество объективных причин, нехватка времени и горы другой работы, но, наконец,  я отдала себе отчет: – я просто не могу расстаться с этим принадлежащим пока только мне Монологом. 

Но как следует из классики психоанализа, осознание дает освобождение.  Итак:

Тамара Плашенко, Монолог

-Вы знаете, меня  часто тянет на ненужную философию, трудно нахожу однозначный ответ. Но муж часто меня утешает напоминанием- о единстве и борьбе противоположностей, которых во мне, наверное, хоть отбавляй. Он говорит: где белое, там и черное, нет четких границ… Видимо он прав, – все перетекает из одной противоположности в другую. Просто буду следовать за вашими вопросами.

Пожалуй, мне нужно было начать писать раньше, еще на волне нью-йоркских впечатлений. Тогда после спектакля было особое вдохновенное состояние, и магия города оказывала на меня удивительное воздействие. Теперь же, когда рассеялась острота той поездки, все опять  стало зыбким и лишенным веры в свое дело, которая так важна для актера.

Эта вера очень нужна, потому что результат актерского труда невероятно зыбок, даже виртуален, он остается лишь как субъективное  впечатление, в тебе самой и в твоём зрителе. Но как его удержать? Его нужно создавать всегда снова и снова, начиная  каждый раз с чистого листа!

[quote style=”boxed”]Я иногда, на репетициях своих моноспектаклей,  вспоминаю миф о Сизифе, о сизифовом  труде, у нас как у него каждый раз все сызнова, а в результате ничего реального, осязаемого не остается…..

Мое амплуа…  

Тамара Плашенко,

В институте была определена как лирическая героиня. Но это хорошо для молодых лет. В переходный же период и, в теперешние мои  годы, лирические героини должны стать кем-то другим. Лучший переход  – остро-характерные роли, комедийные, жанровые.  Но это не мой тип, как внутренний, так и внешний…

Вы знаете,  я наверное была бы рада стать комедийной актрисой… Однажды, после исполнения какой-то роли, забылось какой именно, меня вдруг назвали смешной, – это был такой комплимент! Юмор это то богатство, которое мне следует еще искать в своих работах.

О, вспомнила, это было в спектакле «Медведь», по пьесе А.П.Чехова. Александр Крыжановский сделал этот спектакль по предложению нашего главного режиссера Театра на Подоле Виталия Малахова,- для фестиваля в Эдинбурге.  Мне досталась роль вдовы Поповой.  У меня были чудесные партнеры, мои товарищи, актеры Сергей Бойко и Валерий Чигляев.  Оба они обладают колоссальным чутьем на юмор и умением его использовать в ролях. Возможно, поэтому  и я зазвучала в этой тональности.

А в нашей постановке была смесь лирики и юмора и наши образы были эксклюзивны, мы не поддались воздействию таланта Михаила Жарова и О.Андровской- у нас получилось!

В Эдинбурге наш спектакль пользовался успехом, мы получали четырех-пятизвездочные оценки критиков. А американская труппа, которая также участвовала в этом фестивале, приходила к нам трижды и во все горло хохотала, просто надрываясь от смеха.

Сцена из спектакля «Ночной Гаспар. Повешенный», по пьесе Лейлы Александер-Гарретт

Но мы начали наш разговор после показа спектакля «Ночной Гаспар. Повешенный». Поэтому, мне хочется сказать о том, что чувствовала работая над ним. Пьеса должна, на мой взгляд, располагать возможностями для игры, для размышлений. Этот материал именно такой. Эта пьеса пробудила во мне давний интерес  к трагическим нотам на сцене. Вспомнилась Медея, готовая даже на убийство из-за любви.  Но эта агрессия как вспышки воображения художника, персонаж мой – художник Гипатия. И в результате она приходит к всепрощению, всего лишь назвав вещи своими именами. Теперь у нас модны позитивистские настроения, люди до смешного боятся даже говорить об «отрицательных» чувствованиях. Наверное потому,что жизнь недостаточно оптимистична для многих.  Но мне захотелось тронуть то темное, глубоко затаенное  что скрыто далеко, но знакомо всем. Все это в нашей природе – это опять единство и борьба противоположностей – черные и белые стороны души,части единого целого.

На данном этапе моей творческой жизни я с осознанным желанием исследовала темы измены, предательства, обмана, затронутые Лейлой в  спектакле «Ночной Гаспар. Повешенный». Думаю, я пошла дальше, чем планировал автор. Она сама мне сказала об этом после первого спектакля.

[quote style=”boxed”]Эти темы непреходящи и в них можно погружаться настолько, насколько ты дашь себе свободу. На репетициях, признаюсь, я попадала в зоны, которые, как в психоанализе, давали мне очищение и освобождение когда я из них выходила. 

Одна из наших зрительниц, после спектакля, не могла унять слез освобождения от таившейся в ней глубокой печали. Она пережила спектакль, как сеанс психотерапии. Мне кажется это важно. Пусть даже, круг кому это нужно сейчас, не очень широк.

Сцена из спектакля «Ночной Гаспар. Повешенный», по пьесе Лейлы Александер-Гарретт

Вот еще один «частный» случай. У нас в театре есть молодая актриса, у которой произошла драма в личной жизни.  Любимый муж оставил ее, когда она ждала от него ребенка.  Она пришла на спектакль, будучи на 9-ом месяце беременности. Я боялась, что больная тема измены может дурно повлиять на ее психологическое состояние. Но она ушла окрыленной- она нашла выход в себе самой, внутри. Сказала, что моя работа вдохновила ее на творчество, а  что, как не творчество порой лучше всего спасает нас.

Благодаря сотрудничеству Лейлы Александер-Гарретт с Андреем Тарковским в фильме «Жертвоприношение», ее имя привлекает интерес аудитории. А совсем недавно пришла хорошая новость из Москвы – Театр на Таганке готов сотрудничать с нами, то есть предоставить Малую сцену для показа нашего спектакля «Ночной Гаспар. Повешенный». Именно под таким названием спектакль шел в Нью-Йорке. А следом за московской новостью пришла новость и из Мюнхена. Там, в Центре русской культуры МИР, состоится празднование 150-летия со Дня рождения великого русского режиссера, актера и педагога, К.С.Станиславского, и президент центра,Татьяна Лукина пригласила наш спектакль.  И он будет проходить в одном из залов знаменитого мюнхенского культурного центра Гайстаг. Для нас с Лейлой это все очень будоражащие события, дающие стимул к творчеству.

Александр Крыжановский, Тамара Плашенко, Лейла Александер-Гарретт. Нью-Йорк, 2012

[quote style=”boxed”]Думаю, то, что спектаклем интересуется все больше людей- заслуга и наших гастролей в Нью-Йорке. Это оказалось хорошим стартом. С нежностью и благодарностью вспоминаю всю нашу команду, тех, кто помог  осуществить этот проект там. Я вспоминаю вечер в Нью-Йорке, в Симфони Спейс.

Там были совершенно идеальные для меня условия – простор и тишина и зал с чудесной акустикой. Все, кто был с нами в этот день, вся наша команда: Лейла, Ирина Буданская, Фрэнк МакГоверн, Александр Крыжановский, и сотрудники театра, и Сабина, одна из тех кто помогал  в проведении фестиваля «Русское наследие» и наши друзья, бывшие киевляне – Сергей Граббе и Олег Брауде были просто на высоте. Я так благодарна им за понимание и деятельную поддержку.

Как я пришла в театр…

Тамара Плашенко,

В театр я пришла по воле случая у которого было имя –  Галина Буданова. Это мой учитель русского языка и литературы в городе Львове. Она мечтала быть актрисой, но строгие нравы армянской семьи из г. Грозный, не дали ей осуществить свои желания. Она увидела эту искру во мне. Я с листа всегда проникновенно читала, хорошо пела в хоре, танцевала и все это даром пропадало. Она отправила меня во Дворец пионеров.  На удачу, там был очень сильный детский театр. Вел его Виктор Шулаков, ныне один из самых видных украинских режиссеров. (К сожалению, недавно его не стало).  И там я ” подцепила” бациллу театра.  Поступила легко в Киевский театральный институт им. Карпенко-Карого в 1974 году. Легко, потому что участь моя была определена еще в 10-ом классе. Приехал профессор Всеволод Быковец во Львов смотреть наш театр, он искал талантливых абитуриентов по Украине для своего будущего курса. И, посмотрев меня в показе  театра «Ровесник», сказал моей маме, чтобы она спала спокойно –ее дочь почти зачислена в институт.  Если бы не это обстоятельство, я бы могла на общеобразовательных  экзаменах что-нибудь засыпать. А еще у меня был козырь –  я была из семьи рабочего! Так мне сказал один член комиссии, что приоритет отдают детям рабочих и крестьян.  Я была на седьмом небе, поступив, но на 2-ом курсе, помню, начались депрессивные состояния.  Ведь театр не простой предмет для рабочих и крестьян! Нам всегда образцом служил МХАТ! Константин Станиславский и иже с ним!

Позже, разглядывая фотографии членов труппы, думая об их образе жизни, о происхождении, о круге интересов, я порой заливалась смехом от этого парадокса! Девочке, почти ничего не видевшей, не знавшей, малообразованной, и столкнуться с Чеховым, Горьким, Толстым, Шекспиром! Ха-ха-ха! Но мучилась этим так сильно, по-моему, только я.

[quote style=”boxed”]Нужно признаться, я всегда испытывала  муки. Радость-тоже, но мук «творчества» хватало сполна.  Наверное, муки мои означали какое-то несоответствие. Но чего с чем?   Я для себя это поняла много позже. Думаю, это произошло когда открылись границы, когда мы увидели, чем живет свет, увидели, что мир театра, да и мир вообще, так разнообразны,  неисчерпаемы по своим возможностям, идеям! Видно, система обучения все же не совсем подходила моему типу.

Я так рада, что нам хватило ума не закрыться от всего увиденного и ошеломившего нас. Мы с восторгом начали впитывать в себя увиденное, учиться, заимствовать лучшее.

Театр, что он для меня…

Теперь это внутренняя необходимость. Если говорить о феномене театра то, наверное, это инструмент, при помощи которого я узнаю глубже устройство мира, человеческие отношения, психологию  разных людей, познаю себя, свои возможности. А если говорить о конкретном театре, где я служу, то я вытянула счастливый билет. Нет, это не значит что я переиграла все выдающиеся роли мирового репертуара, о чем мечтаешь в молодости. Совсем наоборот. Это значит, что я испытала радость настоящего творчества в коллективе единомышленников, которых я любила всей душой, которыми восхищалась.

Тамара Плашенко,

В 1979 году в Киеве возник театр, который возглавил 25-летний талантливый парнишка, Виталик Малахов.  Набрал труппу таких же молодых людей, и мы стали сочинять свой театр. Театр существует до сих пор, теперь он –” Театр на Подоле”. Но это было не все. К этой радости сочинительства, почти свободного творчества в 80-е годы в СССР, мы с конца 80-х и почти все 90-е годы выезжали на фестивали в Америку, Великобританию, Латинскую Америку, Германию, Италию, Финляндию, Грецию и др. , а ведь в то время это было исключением из правил. Такое уж мне не могло и во сне присниться! Невероятно много впечатлений! Все это дал мне тоже театр. В этом театре я встретила своего мужа, думаю, это тоже мой самый настоящий счастливый билет! В  1999 году Саше (Александр Крыжановский – актер, режиссер, педагог) предложили возглавить  новый театр,  на основе русского выпускного курса народного артиста СССР профессора Николая Рушковского. Теперь Саша художественный руководитель и директор Нового Театра на Печерске.  Я осталась в своем Театре на Подоле, но с молодыми актерами Нового театра я заново пережила начало и расцвет, наблюдая за ними, интересуясь их творчеством и заботами Саши. Любимого сына от Саши- Владимира Крыжановского тоже дал мне, выходит,  театр.

[quote style=”boxed”]Самые противоречивые чувства вызывает театр каким я его зачастую вижу. Я могу бесконечно на этот вопрос отвечать, но так и не ответить.  Как-то, в советское время  еще, приехал к нам в театр аматорский коллектив из  Хэмптон Корта, Англии.  Молодой английский  режиссер с восхищением и завистью заметил, «вы занимаетесь любимым делом, и вам еще и платят за это»! Так что,  театр меня кормит, не только духовно.

В 1995 году я сделала моноспектакль по рассказам Хорхе-Луиса Борхеса.  Темы рассказов были разные, но для меня это был прекрасный материал, чтобы высказать свое отношении к театру. Рассказ «Everything and Nothing» – это вымышленная история о Шекспире. Молодой  человек ощущал себя Никем, пустотой. Он пытался заняться то одним делом, то другим, но это ощущение пустоты настигало его.  Влюбился, женился, но и это не помогло. Помимо воли он уже наловчился представлять из себя кого-то, дабы не выдать, что он – никто.  Затем он отправился в Лондон. И в Лондоне он встретил ремесло, для которого был создан – ремесло актера, выходящего на подмостки изображать другого перед собранием людей, готовых изображать , словно они и впрямь считают его другим. Труд гестриона принес ему ни с чем несравнимую радость, может быть первую в жизни.  Но проходило представление, и его снова настигало ощущение нереальности.  Двадцать лет он  актерствовал, исчерпал все образы реальности,  но однажды утром он почувствовал отвращение и ужас быть всеми этими героями и произносить благозвучные реплики. Он  оставил театр и вернулся в реальную жизнь. Но здесь тоже надо было кем-то быть! И он стал играть роль бизнесмена и поэта. И вот, якобы  после смерти,  он предстал перед Господом и обратился к нему со словами: «Я, бывший в суе столькими людьми, хочу стать одним – собой». И глас Творца ответил ему из бури: «Я – тоже не я ; я выдумал этот мир, как ты свои создания, Шекспир мой, и один из призраков моего сна – ты, подобный мне, который суть ВСЕ И НИКТО». ( «EVERYTHING  AND NOTHING»)

Тамара Плашенко. Сцена из спектакля «Ночной Гаспар. Повешенный», по пьесе Лейлы Александер-Гарретт

Но…как и в сюжете Борхеса, мне тоже до ужаса однажды надоели эти вымышленные кем-то персонажи! Мне там тесно стало. 

Теперь и я, как новый Шекспир, предпочитаю траву и деревья, солнце и землю вместо ожидания новых ролей и гениальных режиссеров. Но на эти внутренние перемены ушло три четверти моей драгоценной жизни.

Вчера,  в очередной раз,  начала «новую жизнь». Купила кроссовки и новые удобные танцевально-спортивные штаны, и утром отправилась в парк Славы, дышать и наслаждаться данным тебе богатством – гибкостью тела, носовыми и ушными отверстиями, кожными порами, глазами и ртом, вдыхающим  и выдыхающим, ну и всем богатством вокруг, начиная с воздуха и Солнца. Какой красивый пейзаж открылся мне на холме, в 5 минутах от Лавры! Почти нет людей, снуют птицы, пахнет травой… Не описать, приезжайте, чтобы снова пережить! Может, на меня постепенно, но сильно влияют мои не постоянные, но глубоко-действующие медитации. Смещаются акценты важности «значимых» вещей. Иллюзии растворяются сами собой, эго подвигается. А может, это закономерность биологическая.

Какие роли мне близки…

По нашей школе, по системе Станиславского, ты приближаешь роль к себе настолько, что любая из них становится близкой тебе.  Я любила почти все свои роли.

Ты объемнее  в роли, чем в жизни. В жизни не всегда прилично открывать свои чувства.  А на сцене я наделяла своими скрытыми чувствами всех моих  лаур, йерм, маргарит, улит и прочих.   И чем больше ты вложил в роль своего капитала, тем она тебе дороже.

[quote style=”boxed”]Скажу еще, что люблю роли , которые дают простор воображению, т.е. не бытовые. Всегда любила роли, где мне приходилось петь, танцевать, использовать силу голоса, расширение чувств.  Не скрою, мне нравились роли, где предполагалась красота женщины, то есть когда костюм и грим работают на твою привлекательность .

Назову смешной пример. Одна из таких ролей – пантера Багира, в киплинговском  Маугли. Костюм был не дорогим, даже бедным, так как наш театр был малобюджетным. Но художница постаралась сделать его созвучным моде того времени, моде 80-х, он был эластичен и я могла использовать  в достаточной мере пластику. Хореограф предложил такой,почти кошачий,  низкий ход, а хвост был почти хлыстом, который я держала в руке и выражала им оттенки настроений.  Я нашла нюансы подачи мелодики речи, у нас была хорошая компания «зверей», и сам исполнитель роли Маугли был хорош собой. Багира была в него тайно и явно влюблена. А еще мы были молодыми, дерзкими. Я обожала сцену большого боя. Музыка, свет и твое воображение и полное впечатление, что Акела промахнулся, что раны настоящие на тебе, что ты утомился и сбил дыхание,  сражаясь во всю мощь.  А ведь все это было только в воображении. И сцена прощания с Маугли, когда он становился Человеком, трогала до удушливых слез.  Вот уж и правда, – «что он Гекубе,  что ему Гекуба?»

Может, я  любила эту роль, потому что, не осознавая того, я приобретала силу и мудрость этой пантеры, ее физический вес, ведь в жизни мне чаще хочется стушеваться, спрятаться, умалить себя, уступить тому, кто хочет победить.  Ну, а когда за кулисы приходили крохи-детки, чтобы пожать мне «лапку», обнять меня- это было очень трогательно. Причем , иногда, я уже успевала снять костюм, но  дети видели во мне ту Багиру. Это потрясающее наше качество – дар воображать, тут же попадать в  виртуальную реальность!

Пластика и душа…

-Я люблю движение- это у меня с детства. Я ведь занималась спортивной гимнастикой, обожала запах спортивного зала, скрип канифоли на кончиках тапочек, звук прыгающих ног на бревне и трение рук на брусьях! Мне нравились большие икры ног у спортсменок, синие купальники с буквой «Д» (Динамо»), их выдавали только тем, кто получил «первый взрослый». Когда я еду в свой родной Львив, из окна поезда виден Дворец Спорта, и у меня всегда екает сердце когда вижу его. Вот и сейчас, слезы навернулись. Может, это и было моим призванием – спорт? Но я оставила свое любимое увлечение, так как была трусихой. Думаю, меня подводило мое яркое воображение, которое в театре помогает. Например, пред тем, как освоить сложный трюк, мое воображение рисовало мне картины смерти, ну как тут быть? А все  девчонки делали, не задумываясь, непосредственно здесь-и-сейчас. И хотя тренер меня любила и показывала своим подругам- что вот, мол, есть такая девочка, но она же мне и посоветовала пойти на художественную гимнастику, где нет акробатики,  чтоб добиться успеха. А я ушла совсем, потому что любила снаряды и упражнения на ковре с сальто и фляками. Эти занятия так на всю жизнь и остались в моем теле.

Кроме того, я всегда любила танцы, движение. Ведь наша профессия предполагает занятия для тела.

У меня одно время настольной книгой была книга Михаила Чехова- великого русского актера, режиссера и педагога,  ‘TO THE ACTOR’, изданная в Америке.  Саше подарил режиссер,  педагог и  руководитель театра в Хэмптон Корте, в Англии- Эрик Ярдли. Подписал  на английском языке:«Замечательному советскому актеру». Мы там играли «Сон в летнюю ночь” У.Шекспира. Саша был Мотком, а я- Титанией и Ипполитой. Он в этой роли всех покорял.

[quote style=”boxed”]И вот я стала, почти с нуля,  учить английский именно по этой книге, таким образом убивая двух зайцев: учила язык и училась методу гениального актера.А там он, как раз, и подчеркивает теснейшую связь тела актера и его психики, взаимопроникновения их, утончение тела и духа, их взаимодействия. Там есть упражнения, которые дают ключ к этой самой пластичности актерского тела, его выразительности.

Актер и  режиссер.  

Боюсь, это слишком большая тема для разговора. С различными режиссерами  я сотрудничаю уже 35 лет, начиная с института.

Как нас учили, театр – искусство коллективное. Очень важно сотрудничество и взаимопонимание. Я всегда к этому стремилась. К тому же, установка во мне была такой что равенства нет, есть подчинение, фигура режиссера всегда важнее, выше- его мнение определяющее. Зачастую, это было мужское  мнение.

На репетиции спектакля «Ночной Гаспар. Повешенный». Режесер, Александр Крыжановский; актриса, Тамара Плашенко,

Сознательно я всегда стремилась к сотрудничеству, к исполнению предложений режиссера во имя результата. Но теперь я со своим опытом жизни и театра, анализируя прошлое, понимаю, что природа моя очень сопротивлялась этому. Всегда. Может  и это  приносило мучения, подчинение твоей природы совершенно другой природе! Приходят на ум слова Шекспира из «Гамлета», сцена с флейтой: «Эта маленькая вещица ( флейта) приспособлена для игры, и тем не менее,  вы не можете заставить ее говорить. Что ж, вы думаете, я хуже флейты? Вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя».

Но с другой стороны я рада, что в какой-то момент, пришла к выводу, что  дело  актрисы- исполнить то, что предлагается, услышать предложение и исполнить его хорошо, даже если твое мнение расходится с мнением режиссера. Ведь у него замысел целой вещи и ты, лишь часть этого замысла. Сочиняя самостоятельно три моноспектакля,  я поняла, что это и есть настоящее творчество –твое собственное сочинение, хорошо оно или плохо.  В нем есть внутренняя цельность, от зарождения  до воплощения  твоего внутреннего образа. Но все равно, только хороший режиссер и художник могут сделать твою работу предметом искусства. Сегодня я поступаю так, если мой взгляд на исполнение совсем другой, то я его оставляю при себе и пользуюсь техникой исполнения, как в балете.  Ведь техника исполнения разного –это возможность расширить свои возможности. В моей практике первым примером такого сотрудничества стал спектакль «Лето и дым» по пьесе Тенесси Уильямса. Постановщиком был режиссер – ученик Романа Виктюка, Юрий Одинокий.  Он требовал совсем другой, непривычной  для нас исполнительской манеры. Мои партнеры сопротивлялись, а я захотела отставить в сторону сопротивление, попробовать этот стиль. В результате, получила театральную премию за Лучшую главную роль.

Люблю ли я поэзию…

Мне не просто ответить на этот вопрос, потому что любить – это, наверное, много знать, цитировать строки, учить наизусть, интересоваться новинками, часто читать-перечитывать.  Я же делаю это теперь довольно редко и, в том случае, когда требует этого  та или иная работа.  Но, уверена в том, что способна глубоко любить Поэзию, настоящую Поэзию. Вот к примеру, выше я привела цитату из «Гамлета» У.Шекспира, крылатую фразу о Гекубе. Я так хочу здесь эти строки напомнить, в переводе Б. Пастернака:

Не страшно ль, что актёр проезжий этот
В фантазии для сочиненных чувств,
Так подчинил мечте своё сознанье,
Что сходит кровь со щёк его, глаза
Туманят слёзы, замирает голос
И облик каждой складкой говорит,
Что он живет! А для чего в итоге?
Из-за Гекубы!
Что он Гекубе? Что ему Гекуба?
А он рыдает. Что б он натворил,
Будь у него такой же повод к мести,
Как у меня? Он сцену б утопил
В потоке слёз...

…и дальше если читать, то я расчувствуюсь, что и есть признаком любви. И удивлению моему нет предела, как можно так сочинить!  Правда, как-то я взялась переводить подстрочно Шекспира и ничего похожего не обнаружила в сцене «мышеловки». Тут уж дано понять только носителям двух языков, да и ценителей поэзии, сколько Шекспира в Пастернаке.  И если Вы спросили бы меня о чем я мечтаю, я бы ответила – одно из многих мечтаний – знать в совершенстве английский и немецкий языки, чтоб прочесть в оригинале Уильяма Шекспира, поэзию английских романтиков и Рильке, которым так восхищалась М. Цветаева. А еще-так могу ответить  о Поэзии: если бы вы  подглядывали,вдруг,за мной в замочную скважину, когда порой я читаю Арсения Тарковского или Анну Ахматову, или Александра Пушкина, или Михаила Лермонтова, вслух, вчитываясь, вникая, то Вы бы увидели как Она «над вымыслом слезами обливается». Я это впервые говорю другому человеку, я это оставляла при себе. Свидетелями являются лишь наши три кошки, да предыдущий кот Будулай.

[quote style=”boxed”]Во мне случилась перемена по отношению к поэзии заметно, когда я  участвовала в проекте, посвященном Анне Ахматовой и ее подруге, актрисе, Фаине Раневской.  Режиссер, Олег Липцин, предложил мне и актрисе Алле Даруге заняться сочинением спектакля об этих двух фигурах.  И в процессе поиска, чтения стихов и материалов вокруг имени Анны Ахматовой я осознала, что больше не хочу читать со сцены стихи, я не смею, не знаю – как.

То есть, по школе, по чужому представлению, я без проблем – могу, сколько угодно, но я все больше ощущаю  интимность  переживания стихотворения.  Думаю, мне дано слышать поэзию.

Меня, например,  встряхнула нобелевская речь Иосифа Бродского. Но, думаю, не как гражданина, а именно как поэта, как если бы я им была. Очень люблю учиться мыслить по книге интервью с ним. Мне очень нравится проза Марины Цветаевой, именно потому что она написана не прозаиком.  А у юного Николая Гоголя есть сочинения о его любви к Пушкину. Это такая высота чувств!. Мне стыдно, что я не достаточно  хорошо знаю украинскую поэзию, может мне не все близко.  Из классиков, без сомнения, Леся Украинка, а из современной поэзии – конечно, Лина Костенко, ранний Иван Драч, Надия Степула.  Когда я занималась Борхесом,  его взгляд  на мировую поэзию тоже повернул во мне что-то в сторону углубленного понимания поэта. И если мне надо взять высоту внутри, настроиться на высокий лад, то я беру высокую поэзию а, точнее, книгу Большого Поэта и прохожу в дебри «сумрачного леса».

О стиле

Хотя я не знаток, но в этот омут меня всегда неодолимо влечет. Если говорить о стиле одежды- то, думаю,  у меня долго был «львовский» стиль.  Конец 60-х начало 70-х и их расцвет. Если полистать польские журналы «Кобета и жицце» тех лет, становится понятно, что мы подражали им, полякам. А они казались нам ближе к Европе. Конечно, нас вдохновляли образы кинематографа, например, Бриджит Бардо, Клаудиа Кардинале,  Софи Лорен. Мы были маломущими людьми, наша семья. Но мама одалживала деньги и покупала своим дочкам – мне и старшей сестре,у польской спекулянтки, юбочки и платьица, красивые ткани и туфельки.

Тамара Плашенко,

Я сохраняла этот львовско-польский стиль долго. Потом, родив сына, я что-то поменяла в представлении о себе, все стало проще. Если быть откровенной, иногда я смотрю сюжеты об Александре МакКуине или Томе Форде, Кристиане Диоре или Ив Сен Лоране, Юбере де Живанши или  Коко Шанель, с большим интересом,  чем спектакли театров.  Я отношусь к этому как к высокому творчеству.  Это тоже связано с созданием образа. Но там все так выверено в красках, в формах, даже в запахе.

Из увиденных стилей жизни городов, меня захватил Лондон и его обитатели.

Потом Швеция перевернула восприятие, появился еще один ракурс – направление в сторону натуральной красоты, природного поведения.  Швеция со своими современными балетами, художественными идеями, социальными проектами! Это оказалось таким открытием, такой подпиткой, колоссальным источником вдохновения. Это одна из наших с Сашей любовей!

Когда мы были в Париже в 2010 году, то в округе, где мы жили –  улочки, архитектура, элегантные парижанки в чулочках и туфельках,  напомнили мне стиль Львова  прежних лет…  Ведь Львов для меня остается самым дорогим и близким.

Но стиль Лондона пока остается  самым будоражащим. Вообще, держу во внимании британцев. Мне кажется, общая идея британского стиля, в моем понимании, расцвела  в закрытии Олимпиады 2012. Мне казалось, что я вижу невероятный сон – это был шедевр британского стиля!

[quote style=”boxed”]Хотя вот  в июне возник Нью-Йорк. Очень интересно! Недалеко от Централ Парка, где мы жили, меня подкупила элегантная  сдержанность, при внутреннем активном ритме.  Ничего как будто особенного, но чувствуется  шик. Подчеркиваю это то, что мне бросилось в глаза именно в том месте, где мы жили и гуляли, потому что Нью-Йорк такой многоликий.

Меня теперь отталкивает всякая чрезмерность. В Киеве теперь чрезмерность во многом. Кажется , что у нас почти ни в чем нет меры. Ни в красках, ни в крое.  И в городе тоже украшательство чрезмерное. Город забит продовольственными палатками, кафе, часто оформленными художниками с деревенским вкусом,  и тряпьем самого дурного вида. Задыхаешься порой.  Поэтому, наверное, меня тянет к минимализму, чистоте стиля, как в архитектуре так и в одежде. К чувству меры. Хотя, что есть мера?

Если говорить о стильных актрисах, то  мне сразу пришли на ум Грэта Гарбо, Кэтрин Хепберн, Одри Хэпберн,  а из нашего времени  – Изабель Юппер, Тильда Суинтон.  В советское время меня вдохновляла всегда Анастасия Вертинская, Лайма Вайкуле, потом Жанна Агузарова времен группы «Браво».

[quote style=”boxed”]Из мужчин кумиром стиля был Владимир Высоцкий. Ведь стиль, это такое плотное сочетание всего  –  характера, линий тела, тембра голоса, манеры говорить, одежды, аксессуаров, внутренней свободы, но,и какой-то еще недосказанности.  Голос – это важно. Леонид Утесов времен молодости моих родителей, поющий «У Черного моря», для меня тоже образец стиля, до слез прошибает именно от стильной подачи.

У меня очень стильная подруга, Люда Ваннек. Она всегда в курсе новинок и все замечает. У нее взгляд напрален наружу, у меня- внутрь.

А в театре меня тянет попробовать разные стили. Я с удовольствием приняла бы участие и в мюзикле, и в высоком стиле греческой трагедии,  в стиле современного балета и в рок-опере.

А в жизни  я приняла стиль жизни Саши, моего мужа и его семьи. Этот стиль можно  назвать – Естественный образ жизни, не придуманный, не изобретенный. Его как бы и нет, но он несомненно есть.  Возможно он во внутреннем состоянии,  в отношении к себе и к другим, – это уважение к правам всех окружающих, включая кошек.

О кошках

У нас три кошки. Это получилось помимо нашего желания. К нашей кошке Мокше вдруг принесли на время двух молоденьких кошечек, сестричек – персов, Лакшми и Фрею.  Но они остались у нас навсегда. И тогда моя спокойная жизнь закончилась.  Драки были постоянные – напряжение. Вот уже три года мы вместе.

Они могут сосуществовать, но доверия нет и ревность приводит к дракам по-прежнему. Наверное, можно было легче относиться к кошачьим проблемам, но они все стали чуть ли не самыми важными в доме. Меня иногда Саша зовет Тамарой Бугримовой. У нас был большой, почти круглый диван, и я их троих научила бегать в быстром темпе по кругу комнаты с заскакиванием на диван и пробежкой по спинке дивана. А старшая Мокша летала вверх на пару метров за мячиком, она у нас вратарские навыки осваивала. К сожалению для них, диван поменяли. Пришлось новые развлечения придумывать.

Фрея утром с Сашей зарядкой занимается, в футбол играют.  Она любит смотреть передачи на канале География, и любит футбол конкретно испанский. Это не шутка. Я сама не верила Саше. Но теперь проверено. Она садится у экрана именно во время игры Барселоны и следит за мячом, потом пытается его ухватить лапкой. Но, признаюсь, все время испытываю перед ними чувство вины – не уделяю им достаточно времени.  Они все время ждут чего-то от меня.

[quote style=”boxed”]Раньше мне казалось что кошки сами по себе, что они едят, спят, играют. Но они, мне кажется, жаждут развиваться и я слышу этот постоянный молчаливый запрос. А может снова это всего лишь  воображение, которое и диктует мне мой стиль поведения.

Информационная справка:

Тамара Плашенко, Заслуженная артистка Украины

Спектакли, роли:

АМНЕЗИЯ	Валя
ИГРОКИ	Гаврюшка
МАСТЕР-КЛАСС МАРИИ КАЛЛАС	Мария
МОЕ СТОЛЕТИЕ	Марель, дочь Габриэль
НОВЫЕ СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО В.	Мать Эдгара, Начальник уборочной команды
ОСЕНЬ В ВЕРОНЕ, или ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТЫ	Дама
ПРЕДЧУВСТВИЕ МИНЫ МАЗАЙЛО	Лина, жена Мины
СТО ТЫСЯЧ	Параска, жена Калитки
ШЕСТЬ ЧЕРНЫХ СВЕЧЕЙ	Мамаша

Фотогалерея:

Марель – дочь Малу (“Мое столетие”)	Мария Каллас (“Мастер-класс Марии Каллас”)	Англичанка (“Осень в Вероне…”)
Параска (“Сто тысяч”)	Мазайлиха (“Предчувствие Мины Мазайло”)	Гаврюшка (“Игроки”)
Мария (“Антракт”)