Марк Серман
Нью Хэйвен, 2018 г.
После долгих обсуждений и споров о том, куда ехать, было решено не ехать в Италию, где мы бывали вместе, не ехать в Германию, где Наташа была один раз, а я два, не ехать в Португалию, уже не помню по какой причине, и, неожиданно для нас, сама собой всплыла таинственная Скандинавия, где никто из нас не был, хотя мы oба родились и выросли по соседству – в Ленинграде, (откель мы собирались грозить шведу). И грозили долгие годы, но пускать туда граждан – не пускали, берегли от соблазнов функционального социализма. Сейчас пускают, но зато снова начали грозить, и не только шведам.
Неожиданно также выяснилось, что наш друг – великий знаток и страстный потребитель (в положительном смысле) всего культурно-литературного наследия человечества Василий Рудич, тоже никогда не бывал в Скандинавии и мечтает туда поехать, решение было принято.
Полет из аэропорта Кеннеди до нашей первой остановки в Скандинавии –Копенгагена, был долгим и мучительным, как впрочем и все полеты на большие расстояния в туристском классе. Как обычно, я клялся и божился, что никогда больше никуда не полечу, разве что первым классом, при этом мой внутренний голос тут же цинично мне ответил: «Держи карман шире!»
На сайте нашей авиакомпании было написано: «Еда в стоимость билета не входит, вы можете ее заказать за дополнительную плату». Решено было ничего не заказывать – а) из экономии и б) в целях воздержания от еды на ночь – взлет был назначен на 11 часов вечера. Каково же было наше удивление, когда стюардесса, скорее всего из-за ошибки компьютера, проверив предварительно наши фамилии по списку, сказала, что нам полагается еда и принесла ее, к моей тихой радости. С жадностью съеденная дармовая пища отомстила мне сторицей – и я расплачивался за невоздержанность изжогой, которая долго не проходила – бог шельму метит – в данном случае – изнутри.
Первые два впечатления от Копенгагена – дождь и велосипеды – везде и всегда.
Велосипедисты несутся вдоль улицы по дорожке, и, как и предупреждали нас перед отъездом бывалые путешественники – их надо опасаться больше чем машин. У Копенгагенского вокзала велосипедов было также много, как по рассказам все тех же бывалых путешественников, в Китае. Я в Китае не был, но надеюсь побывать, тогда и сравню Шанхай с Копенгагеном. ( На эту мысль мой внутренний голос откликнулся скептическим «Гм-гм») На следующее утро, сквозь моросящий дождь на противоположной стороне улицы мы увидели «это», а именно гостиницу «Савой» – довольно-таки красивое здание типичное для конца 19-го века, по стилю немного похожее на дом Зингера (Дом Книги) в Ленинграде.
Как все недостаточно образованные люди, я о Дании помнил только, про капли датского короля, про то, что датские короли были в родстве с Романовыми. Ну, и конечно же слова Марцелия из «Гамлета»: «Неладно что-то в Датском государстве». По-видимому, со времени Шекспира очень многое изменилось, и теперь слова Марцелия не имеют отношения к реальной действительности. Ничего «неладного» – народ в целом доволен и процветает, Маргарита II, Королева Дании, признанная художница, чьи многочисленные выставки проходят по всей стране, очень популярна и любима населением. Мы сделали попытку ее увидеть, но у Королевы были другие планы и нам удалось только проследить, как ее черный роллс ройс пересекает дворцовую площадь. Честно говоря, я даже это пропустил, пытаясь найти нужную точку для съемки… Выяснилось, к тому же, что лимузин был пустой, и я зря старался. Королевская резиденция охраняется свирепыми охранниками, которым на вид около четырнадцати лет. И то сказать, насмотревшись на таких подозрительных типов, как Наташа Новохацкая и Василий Рудич, понимаешь, насколько необходима охрана.
Возвращаясь к рассуждению о том, все ли в порядке в королевстве, выясняется, что если поразмыслить и поискать, то можно найти и «неладное». Например, ресторанное обслуживание, как говорят американцы «тягучее чем патока в январе» – медленное и не чересчур старательное, его можно пожалуй, назвать и эмоционально сдержанным, по сравнению с американским. Если американский официант старается показать, как ему дорого ваше присутствие и как он вам благодарен за чаевые, когда вы уходите, то в Дании приход официанта – это момент везения. Вам повезло, что к вам подошли, с вами разговаривают и еще потом и еду принесут, о благодарности за чаевые и не вспоминайте, скажите спасибо за то, что обслужили. Но все это – мелочи, придирки и сплетни для разжижения вышеперечисленных восторгов.
Намокнув как следует в районе дворца, я надеюсь, что читатель не забыл, что все выше и ниже перечисленное проходило под дождем, мы двинулись в следующий пункт – музей Торвальдсена, в надежде если не на встречу с чудом искусства, то хотя бы для того, чтобы слегка просохнуть. Абсолютно неожиданно для нас музей скульптора – автора, всемирно известной «Русалочки», произвел сильнейшее впечатление. Там мы увидели ошеломляющее количество работ мастера, в том числе скульптуры русской аристократии и польского генерала Понятовского – видной фигуры в восстании Костюшко, а впоследствии, во время войны 1812 года, ставшим наполеоновским маршалом. Концерт музыки барокко, на который нам удалось попасть, проходил в зале на фоне статуи генерала Юзефа Понятовского на коне. Такая же статуя находится среди скульптурных изображений, украшающих фасад Лувра.
Довольные удачным днем, мы наивно полагали, что наши негативные впечатления о Копенгагене будут ограничены только дождем и назойливыми велосипедистами. Но под прикрытием ночи, дьявол не дремал. В гостинице ночью начался пожар, с последующим отключением электричества, а значит и света, горячей воды и лифта (5-й высокий европейский этаж!) Во время пожара выяснилось, что ни у дежурного, ни у охранника не оказалось ни фонарика ни даже работающего телефона. К счастью у нас они были. Мы выжили, ценой небольших лишений и сильных переживаний, но, пожалуйста, запомните название гостиницы «Корона Копенгагена» – я его запомнил по ассоциации названия с мучительной зубоврачебной операцией – установки коронки на зубы, и никогда там не останавливайтесь. На фотографии внизу мы обсуждаем, как лучше расправиться с администрацией гостиницы, рассылая многочисленные жалобы в туристические агентства. Меня на этих переговорах представляет слон.
Из Копенгагена мы полетели в Берген, рассмотреть который из самолета нам не удалось – стояла глубокая ночь. По дороге из аэропорта в гостиницу мы тоже ничего не смогли увидеть, т.к. дорога проходила по туннелю, проложенному в горах, и только в конце пути мы заметили отблески отражений в воде, но рассматривать их у нас уже не было сил.
Только наутро, из окна гостиницы при свете яркого солнца мы увидели город, стоящий на холмах и отражающийся в спокойной воде фиорда. Легкая рябь на воде, облака на скалах белые пароходики – очень легкомысленный курортный вид.
Копенгаген.
Обычно в каждом новом месте мы берем экскурсию по городу, но на этот раз нам это не удалось – опять злополучные велосипеды, теперь уже в Бергене – здесь проходил маршрут международного пробега велосипедистов. Все центральные улицы были перекрыты и загорожены. После долгого завтрака с обширным ассортиментом разных сортов рыбы мы целый день слонялись по городу, посетили Бергенский музей изящных искусств, где с удивлением обнаружили огромное количество работ Мунка. Обедали в одном из ресторанчиков на рыбном рынке. Надо сказать, что обед этот продолжался еще дольше, чем завтрак, а рыбное меню выглядело как докторская диссертация по коммерческой ихтиологии (если таковая существует). Это был настоящий рыбный пир с невероятным количеством самой разнообразной рыбы и морских продуктов, плавающих в огромных аквариумах прямо у нас перед глазами. После этого мы бродили по Бриггену – старой части Бергена, деревянные мостовые которого, сделанные из цельных деревянных досок, напомнили мне улицы городов Архангельской области, где я бывал в 60-е годы.
Бригген – старая части Бергена, деревянные мостовые которого, сделанные из цельных деревянных досок.
У коньков старых домов мы увидели изображения деревянных норвежцев
А потом мы сели на фуникулер, который поднял нас на вершину холма, и перед нами открылась завораживающая панорама города и бухты.
Завораживающая панорама города и бухты
Следующим пунктом нашей программы была поездка к дому-музею Эдварда Грига. Она, в свою очередь тоже была усложнена велосипедным пробегом. Музей находится на окраине города и добираться туда нужно автобусом. Из-за перекрытых для велопробега улиц, автобус, который должен был нас забрать и отвезти к дому Грига, подъехать к гостинице не смог, так что нам пришлось полчаса поплутать по узким, идущим в гору улицам. Наконец, усталые и взмокшие от непривычных усилий, мы нашли место, где был припаркован автобус, и он доставил нас к музею.
Дом-музей Эдварда Грига
Снаружи дом композитора выглядит просто, совсем не так, как дома композиторов в Москве или Ленинграде, очень скромно и старомодно даже по меркам того времени, когда Григ его купил. Но, когда входишь в этот дом, то неожиданно попадаешь в пространство из стен, обшитых с потолка до пола деревом, и хорошим деревом, вроде ясеня. От этого возникает ощущение такой минималистической простоты, которую испытываешь глядя на деревянный музыкальный инструмент, и этот дом кажется инструментом, внутри которого живет, играет и занимает особое место композитор.
Дом-музей Эдварда Грига
Если дом сам по себе небольшого размера, то участок на берегу озера вовсе не маленький. Именно из-за размера дома, Григ выстроил для себя студию – еще меньшую по размеру чем дом, прямо на берегу озера.
Григ выстроил для себя студию на берегу озера
Если заглянуть внутрь студии, то можно увидеть рояль, банкетку, на которой в качестве подставки, лежат несколько толстых томов сочинений Бетховена (Григ был маленького роста и без этой подставки не доставал до клавиш). «Тут можно было бы пошутить о подспудном (хи-хи) влиянии Бетховена», вдруг заговорил мой распущенный внутренний голос, который мне постоянно мешает сосредоточится. Вновь собравшись с мыслями, я увидел что неподалеку от дома и студии, находится выстроенный значительно позже концертный зал, с крышей, покрытой толстым слоем почвы, из которой буйно прорастает трава и где нам удалось побывать на концерте норвежских народных песен.
Григ похоронен неподалеку от дома, на берегу озера. Могила его находится в скале над землей, как древние гробницы. Могила и большая плита на ней напомнили мне работу очень талантливого русского скульптора Эрьзя, чья лучшая, на мой взгляд работа называется «Музыка Грига».
Следующим утром мы отправились в поселок Флам. Сначала мы ехали на поезде, и этот маршрут записан в книгу ЮНЕСКО, как самое живописное путешествие по железной дороге. Пока мы ехали, пассажиры то и дело вскакивали с мест, открывали, несмотря на прохладную погоду, окна и, вооруженные телефонами и фотоаппаратами, мчались из одного конца вагона в другой, пытаясь найти самую лучшую точку для будущих шедевров в «Инстаграм». И я тоже поддался общему фотографическому безумию и стал открывать соседнее со мной окно, но после безрезультатных попыток, сопровождающихся кряканьем и вздохами, сдался – окно не открывалось. И тут солидного вида девица с фотоаппаратом, отпихнула меня в сторону, безапелляционно заявив: «Дай-ка лучше я!» К моему удовлетворению ее попытки не увенчались успехом, после чего я предложил ей объединить наши усилия. По счету «раз, два, три» мы вместе навалились на окно, но нам так и не удалось сдвинуть с места заклинившую навсегда раму. Это фиаско вынудило нас делать снимки через стекло, что совершенно не охладило наш творческий пыл.
Первая короткая остановка была у водопада Кьосфоссен, имеющего форму песочных часов. После многочисленных охов и ахов, а также бесконечных щелчков затворов фотоаппаратов и телефонов, в воздухе зазвучала мелодия из «Сольвейг», и на противоположной от нас стороне водопада прямо среди скал вдруг возникла маленькая фигура поющей белокурой женщины, одетой в ярко красное платье. Вдруг она исчезла и неожиданно снова появилась в нескольких десятках метров от своего первого появления. Нам объяснили, что это типичное нордическое явление – в этих местах водятся колдуньи, одетые в красные платья. Они распевают красивые песни, заманивают простодушных путешественников и сталкивают их в водопад, вероятно с тем, чтобы научить путешественников плавать, а если у них не получается, то на все воля грозного Тора.
Водопад Кьосфоссен, имеющего форму песочных часов.
После того как поезд прибыл на конечную станцию, мы сели в автобус, который вез нас по головокружительному горному серпантину пока мы наконец не добрались до причала на берегу фиорда. Там нас уже ждал маленький пароходик-паром – идеальное средство передвижения по фиордам. Обычная лодка или парусник тоже прекрасно для этого подходят, так как смысл этого путешествия не в том, чтобы прибыть в точное время по месту назначения, а в том, чтобы наслаждаться открывающимися видами, которые как в кино меняются за каждым поворотом.
Несмотря ни на что, и вопреки моим извечно пессимистическим ожиданиям, фотографии получились хорошие, а один из моих друзей даже употребил эпитет «прекрасные». Я же лично отношу это больше к невероятной красоте фиордов, где ломаные очертания высоких и грозных скал встречаются с зеркально-гладкой тихой поверхностью воды, создавая кадр за кадром буквально у вас на глазах.
Вот мы и прибыли во Флам, маленькую рыбацкую деревушку, экономически процветавшую в середине 19-го века. Этот городок был центром куда устремлялись английские спортсмены-рыболовы, специализировавшиеся на ловле семги. Кроме того, процветанию Флама очень содействовала построенная в 1909 году железная дорога, соединившая Берген и Осло. Флам сам по себе расположен в естественной лощине на берегу живописнейшего фиорда, окружённого высокими, почти отвесными скалами, на вершинах которых оседают туманы и облака.
Эта красота не помешала, однако, довольно сильному развитию современной туристской индустрии с многочисленными вывесками- приманками. Один из нас, не без нажима со стороны продавцов, пал жертвой таких приманок и купил образец местного колорита – рогатый шлем викингов, сделанный из пластмассы, с гордостью его надел, и мы двинулись – ВПЕРЕД НА ОСЛО.
Один из нас, не без нажима со стороны продавцов, пал жертвой таких приманок и купил образец местного колорита – рогатый шлем викингов, сделанный из пластмассы, с гордостью его надел.
(Продолжение через неделю.)
