Павел Парфин
Сумы, декабрь 2023.
Cyberkrank
В двадцатых числах декабря, накануне Рождества, распугав голодных синиц, облепивших заснеженный куст сирени за окном, прилетел знакомый Шахед. Свет его бортовых огней был тревожен и жалок. Я сразу понял, что стряслось нечто из ряда вон выходящее, раз дрон, преодолев несколько сотен километров, внезапно нагрянул ко мне. Я отворил окно и вместе с терпким морозным воздухом впустил в дом нежданного гостя. Вздрагивая, будто от озноба, он сел на старом персидском ковре, и, будь у Шахеда руки-крылья, он непременно укрылся бы ковром – то ли чтобы согреться в нем, то ли чтоб спрятаться от преследовавшего его кошмара.
Положив руку на шершавый, нещадно обшарпанный истерзанный ветром, точно наждаком, корпус БПЛА, я спросил:
– Что случилось, приятель?
В ответ беспилотник сильно вздрогнул, из одной его фары, которой он освещал себе путь, выступила капля прозрачной жидкости, похожая на слезу. Сорвавшись с корпуса, она плавно устремилась вниз. Отчего-то эта капля заворожила меня, я уставился на нее, не смея отвести взгляда. И вдруг словно кто скомандовал моей воле: я стремительно протянул вперед руку. В следующий миг капля-слеза обратилась в миниатюрную вещицу, благополучно упала на мою раскрытую ладонь, и я инстинктивно сжал ее в кулак. И только после этого дрон заговорил в моей голове – глухо, с трудом подбирая слова и едва сдерживаясь, чтоб не зарыдать от мучившего его горя.
– Ты помнишь моего сына? Шуни больше нет. Его схватила служба безопасности того государства, которому я отказался служить. Они хотели переманить Шуню на свою сторону, они безжалостно резали, плавили и плющили моего сына, но так и не добились от него согласия. Тогда они убили его. Среди агентов оказался новичок. Он сломался, глядя, как пытают моего сына. И он тайком оцифровал смерть моего дорогого шахедика. Файл со смертью Шуни записан на флешке, которую ты сейчас держишь.
Я разжал кулак – на ладони и вправду лежала флешка.
– Умоляю тебя, найди этот файл и оживи моего сына!
– Но я же не Бог! – хотел крикнуть я, застигнутый врасплох такой неожиданной просьбой, но вместо этого смиренно прошептал: – Постараюсь.
Я пошел в комнату, где на письменном столе лежал ноутбук, вставил в него флешку. В ней было много файлов, очень много. Пролистал от начала до конца, казалось, бесконечный список документов. Ну и где мне искать Шуню, невольно раздражаясь, буркнул я. Ведь я не знаю даже названия его файла. Еще раз пробежался глазами по длиннющему перечню. Наткнулся взглядом на документ “Спир. ИИ”. Ага, вероятно, это искусственный интеллект. Он-то наверняка знает, где тут спрятана смерть маленького дрона. Я запустил программу “Спир. ИИ” – и тотчас оцепенел.
На экране ноутбука возникла заставка “Спиритический сеанс начинается”, затем появилась онлайн-форма с единственным вопросом и пятью пустыми полями для ответов. Вопрос звучал так: “Чью душу вы хотите вызвать с того света?” Рука, державшая мышку, задрожала. “Конечно же, мамину!” – не задумываясь пробормотал я и тут же осекся. О чем я? В лучшем случае эта программа развод, в худшем – вирус, который убьет операционную систему ноутбука. Искусственный интеллект, способный вызывать души мертвых. Вот же людям нечем заняться! У нас почти два года идет война, гибнут реальные, живые люди, а кому-то пришла в голову эта хрень.
Я в ярости выдернул флешку, хотел было кинуть ее под ноги и растоптать, но вдруг почувствовал на себе свет. Обычно я не замечаю, когда на меня светит люстра в комнате или на кухне, или настольная лампа. А тут я ощутил свет каждой клеткой кожи, будто меня кто коснулся, царапнул, уколол. Я в ужасе уставился на Шахеда – незаметно для меня он перебрался из одной комнаты в другую и затаился возле моих ног. Его жесткий, острый свет, словно бритва, медленно подбирался к моему горлу. Еще пару сантиметров и… Я осторожно, не отрывая глаз от опасного света, положил флешку на стол – в тоже мгновенье дрон облегченно мигнул огнями и обреченно обмяк.
Мне стало так страшно, так стыдно, что у меня перехватило дыхание и на глаза навернулись слезы. Еще секунда, и я мог убить надежду этого странного БПЛА, который, точно бродячий пес, привязался ко мне всей своей электронной-механической душой.
– Эй, приятель, не отчаивайся! – нарочито бодрым голосом произнес я. – Сейчас мне не удалось найти файл с твоим сыном. Но, клянусь, я отыщу его. Вот увидишь!
На миг я смолк, видя по тусклому свету Шахеда, что он не верит мне.
– Прости меня за мою слабость. Это Спиритический ИИ вывел меня из состояния равновесия. Обещаю, впредь я буду держать себя в руках.
Я закончил, а дрон совсем потух. Его огни погасли, и в доме наступила такая беспросветная тишина, что я, взвыв и проклиная себя на чем свет стоит, выскочил во двор. А там снег выпал белый-белый и такой свет неземной окрест разливается, что я заплакал. Потом умылся свежим снегом, сразу мне стало легче и светлей. Я вышел на улицу, побрел куда глаза глядят, утопая по щиколотку в снежном ковре. Но не сделал и полусотни шагов, как нос к носу столкнулся с тем самым музыкантом, о котором мне давеча рассказали Макс с Ксенией. Он шел мне навстречу, длинный, лохматый, худой, свободный, с гитарой за плечами, с глазами птицы, потерявшей свою стаю.
– Нарик, вы живы?! – обмер я в недоумении. – Не может быть!
– Привет. Разве мы знакомы? – сердито покосился он на меня.
– Да, то есть нет, – растерялся я. – Друзья недавно про вас рассказывали. И фото ваше показали.
– И что ж такого обо мне рассказали, что ты решил меня похоронить?
– Ну, типа вы были на фронте, так здорово играли на гитаре, что воющие стороны объявили перемирие, чтоб вас послушать. Но потом вы приняли наркотик, не рассчитали дозу и того…
– Было дело. Но твои друзья не рассказали тебе главного. Меня тогда откачали. Причем спасали два медика: один наш, а второй ихний, пидорский.
– Но какой же он пидорский, если спас вам жизнь?! – машинально заметил я.
– Вот и мне эта мысль покоя не дает, – вздохнул он и тоже машинально поправил на спине гитару.
Мы кивнули друг другу на прощание и разошлись в разные стороны. Однако не успел я завернуть за угол, как он окликнул меня.
– Между прочим, я никакой не Нарик. Меня зовут Эрик Нуриев. Вчера я написал новую песню, хочу ее кому-нибудь показать.
– Рад за вас, – равнодушно отозвался я. На меня вновь накатило чувство вины, что я не смог исполнить просьбу Шахеда.
– Послушай, помоги мне организовать квартирник.
– Чего? – я с интересом уставился на музыканта. Он вернулся ко мне, гитара за его плечами была похожа на крыло ангела.
– Мне нужна квартира и люди, которым я буду петь.
– Да где ж я возьму людей? – пожал я плечами. – Война ведь, многие на фронте.
– Ну тогда ладно.
Он вдруг сгорбился, постарел лет на десять и побрел дальше. А меня вдруг будто током ударило – сердце радостно забилось и ужасно захотелось почувствовать вкус свежего снега. Торопливо проглотив живительный комок, я крикнул вдогонку музыканту:
– Эрик, погоди! У меня дома нежданный гость. Очень разумный. Может, он знает, как быть и где взять людей.
– И что же это за гость? – не оборачиваясь спросил Нуриев.
– Боевой беспилотник Шахед.
– Хм, и это ты называл меня Нариком?
– Пошли, сейчас сам все увидишь.
Мы пришли ко мне домой. Посреди комнаты с потухшими огнями застыл дрон.
– Ну и дела! И впрямь боевой БПЛА, – изумленно покачал головой Эрик. – А чего он такой унылый, словно кто умер?
– Так и есть, – нехотя признался я. – Его сына убили, смерть оцифровали и спрятали на флешке. Шахед прилетел ко мне за помощью, чтоб я отыскал файл с его сыном и попробовал его оживить.
– А ты?
– Я не нашел этот файл.
– Может, Шахед перепутал флешку? Такое нередко бывает у людей. Они способны перепутать не только флешки, документы и ключи, но и родину… Хм, жаль, конечно, твоего дрона. И его сынишку, – вздохнул Эрик. – Но я хочу напомнить тебе о цели, с которой пришел в твой дом.
– Ты хочешь устроить у меня квартирник.
– Правильно. А для этого мне нужны зрители. На данный момент есть ты, беспилотник, не подающий признаков жизни…
– Две кошки, – перебил я.
– Чего? – не понял сразу Эрик.
– Был еще Тиль, киберпес, но он недавно вернулся к своему старому хозяину. А с кошками я не расстаюсь.
Приоткрыв рот, Нуриев подозрительно уставился на меня.
– Приятель, у тебя с головой все в порядке?
Я не успел ответить: в комнату вошли Бо и Фа, и лицо моего гостя просияло.
– Кыс-кыс-кыс! – он подозвал к себе кошек и погладил их. – Люблю котов, но они вряд ли оценят мое творчество. Придется тебе, приятель, – музыкант перевел взгляд с Бо и Фа на меня, – позвать соседей и случайных прохожих.
– Нет! – категорически покрутил я головой. За время войны я стал нелюдимым, скрытным и неуживчивым.
– Нет?! – обиделся Эрик. – Тогда я пошел. Какого хрена ты меня позвал?!
Схватив с дивана гитару, он двинулся к входной двери. И тут меня вдруг осенило.
– Постой, – окликнул я его, когда он был уже на пороге. – А зрители с того света тебе подойдут?
– Что ты сказал? – оторопел Эрик. – Приятель, что ты глотаешь или колешь? Я тоже такое хочу.
Я пропустил мимо ушей его едкую реплику, поманил к себе. Включил ноутбук, вставил в него пресловутую флешку.
– Ты опять хочешь попытаться найти сына Шахеда? – недоверчиво спросил Нуриев.
– Нет. Здесь есть кое-что поинтересней.
Последние слова я сказал не подумав. Украдкой бросил виноватый взгляд на Шахеда: от горя, казалось, он стал еще меньше и невзрачней.
– Ну так что же ты хочешь мне показать? – нетерпеливо буркнул Эрик.
– Искусственный интеллект, который может вызывать души умерших людей.
– Шутишь?!
– Совсем нет. Вот, смотри.
С этими словами я запустил Спиритический ИИ. На экране ноутбука появилась уже знакомая форма с полями для имен. Мгновенье я смотрел на нее с той же нерешительностью и опаской, что и накануне. Но затем, вспомнив о своей идее, приободрился и порывисто повернулся к Нуриеву.
– Ну так как? Хочешь, я вызову чьи-нибудь души и они станут твоими слушателями?
– Кто, мертвецы, что ли? – поморщился Эрик.
– Нет, души, – твердо повтори я. – А души всегда живые.
– Ты в этом уверен? – прищурился Эрик. – Я был там, на “нуле”. Я видел десятки окаменевших синих тел, своих и чужих. Где, ответь, их души?!
Вперившись в меня мокрым, блестящим, черным, как ночной асфальт, взглядом, Нуриев кричал на меня:
– В каком обетованном крае осели души солдат?! Скажи! Каково им оттуда наблюдать за своими мертвыми телами?!
– Но… – попытался оправдаться я, но он не желал меня слушать.
– Я хочу петь и играть для живых людей! Для их тел – теплых, горячих, потных, пахнущих водкой, луком, духами, любовью и жизнью. Мне плевать на то, что невозможно обнять, к чему нельзя прикоснуться, погладить, поцеловать!..
Эрик вдруг осекся, замолк, поблуждал мутным, воспаленным взглядом по комнате и вновь остановился на мне.
– Говорят, что в тот момент, когда меня откачали, ко мне вернулась душа. А я думаю иначе. Бог, или кто там, кто руководит нашими судьбами, решил, что еще не подошел к концу мой срок, и снова завел мое сердце, как мотор скутера или дрона.
Нуриев перевел взгляд на беспилотник.
– Гляди-ка, он подает тебе знак.
– Надо же, мой Шахед ожил! – обрадовался я. За разговором с Эриком я пропустили момент, когда огни на корпусе БпЛА зажглись и теперь излучали в нашу сторону теплый, призывный свет. Я подошел к дрону, положил на него руку, а в следующий миг вздрогнул, потрясенный тем, что сообщил мне беспилотник.
– Что там? – напрягся Нуриев. – Он ударил тебя током и едва не убил?
– Напротив, он вселил в меня надежду. Шахед говорит, что Спиритический ИИ может обменять мертвых на живых. Не навсегда, конечно, а на время сеанса.
– Что это значит? Не понимаю.
– Сейчас уточню.
– Я прикрыл глаза, мысленно формулируя вопрос. Шахед считал мои мысли и тотчас вложил в мою голову свой ответ.
– Это что-то вроде телепортации. Я должен указать искусственному интеллекту не более пяти имен близких мне людей, которых уже нет, и номера телефонов любых пятерых живых. После чего Спиритический ИИ вызовет с того света души умерших и в виде СМС отправит их на телефоны живых.
– Что потом?
– Ну, на какое-то время души мертвых заменят живых, а тех Спиритический искусственный интеллект перенесет сюда.
– Бред какой-то! – раздраженно проговорил Эрик. Он снова взял гитару и направился к выходу. – Лучше я пойду в какое-нибудь кафе, закажу посетителям водки и сыграю им свою песню.
– Как хочешь, – сдался я. И уже равнодушно добавил: – Мои деды воевали на той давней войне. А сегодня воюют мои друзья-побратимы. Я бы мог попытаться их обменять. Хотя бы на короткий срок.
Я не успел договорить, как Нуриев, не дойдя до входной двери, вдруг резко развернулся, шагнул ко мне и сурово потребовал:
– Начинай! Не теряй время.
Сначала я указал в онлайн-форме имена двух дедов. Первый, отец моей мамы, был начальником штаба артиллерии стрелковой дивизии, погиб под Сталинградом в 1942. Второй дед, отец моего отца, солдат, до войны работал маляром и каменщиком – был убит в 1944 году в Восточной Пруссии, как было написано в его похоронке “на опушке леса”. Еще я вписал жен дедов – имена моих бабушек. Обе сполна испытали тяготы войны, но при этом отличались редким жизнелюбием, душевной щедростью и стойким характером. На мгновение я замер, обдумывая пятое имя, и в итоге указал маму. Ей исполнилось шесть лет, когда началась та проклятая война. Но мама не понаслышке была знакома с ней – с двумя младшими братьями и сестрой пережила несколько эвакуацией, спасалась от вражеских бомбежек, терпела холод и голод и как не кто другой знала цену миру. Поэтому я решил вызвать мамину душу. Затем я вписал в дополнительные поля номера телефонов пятерых друзей, воевавших на фронте, и запустил спиритический сеанс.
К сожалению, мне не довелось увидеть дедов, бабушек и маму – Спиритический ИИ отправил их воскресшие на время души на фронт. А вместо них явил в мой дом Харитона с Асей, Макса с Ксенией и Еву. Ева была одна.
– А почему ты без Каина? – задал я глупый вопрос, хотя ведь прекрасно знал: шестого не дано. Я обменял пять душ ушедших на пятерых живых.
Гости пришли не с пустыми руками – принесли живую елку, виски, шампанское, закуску, шоколад и фрукты. А главное, с приходом друзей в доме все ожило, зашумело, заискрилось, наполнилось веселой суматохой, гвалтом, смехом, голосами и теплом душ, спрятанных в телах моих друзей. Да, они были наполовину людьми, наполовину роботами, но живой, неподдельной, истинной души у них было больше, чем у некоторых знакомых реальных, якобы стопроцентных людей.
Ксения с Асей бросились накрывать праздничный стол. Макс предложил выпить и разлил по стаканам виски. Харитон, сделав глоток, спросил меня, буравя взглядом насквозь.
– Признавался, приятель, эта неожиданная ротация, этот странный отпуск – твоих рук дело?
– Нет, вон его, – честно сказал я и показал на Шахеда. Его огни стали разноцветными, как рождественская гирлянда. Дрон был явно счастлив в компании людей.
– Интересно, кто сейчас на моем месте, в окопе? – еще налив, задумчиво проговорил Макс. – Кто воюет за меня? Не сдрейфит ли, не сбежит ли с позиции?
– За это можешь не переживать, – убежденно заверил я. – Вас всех заменили надежные, крепкие люди. Точнее, их души. Они прошли ту войну – уверен, выдюжат и эту
Ева держалась в сторонке – не стала помогать подругам и к нашей мужской компании тоже не захотела присоединяться. Нуриев не сводил с Евы восторженных глаз.
– Теперь я знаю, для кого буду играть, – сказал он. А затем протянул руку Еве. – Эрик.
– Налей мне шампанского, – просто попросила она.
Все давно сидели за столом. Добрый дух Рождества витал в комнате, увлажняя наши глаза и унеживая души, не хотелось ни пить, ни есть, ни исповедоваться, ни делиться планами – хотелось наслаждаться случайным мирным покоем, неосязаемым счастьем, словно капля неотвратимо стекавшим на дно бокала. И тогда Эрик взял гитару и запел:
Я знаю, Ты не дал бы убить две тысячи младенцев,
если б сразу стал Богом.
Но Ты в тот момент был еще песчинкой пустыни,
к которой смогли найти дорогу лишь Вифлеемская звезда
и волхвы. Хотя, по правде, волшебники были торговцами:
они хотели выменять на свои подарки Твою душу,
но не устояли перед Твоею любовью,
перед которой немного раньше оказались бессильны Иосиф и Мария
и звери, собравшиеся в вертепе.
Они тоже хотели от тебя чего-то неземного и божественного,
а нашли любовь, в которой хотелось купаться, как в озере,
и не выходить из нее, остаться в ней навсегда.
Но тогда бы остальные люди не познали Тебя,
не приняли б Твою веру как душу.
И тогда Ты принял заботу Иосифа и Марии,
ласку зверей, свет звезды и подарки волхвов.
И с этого дня, названного людьми Рождеством,
люди приучились в Твой день рождения делать друг другу подарки.
Кто-то сказал, что в мелочах кроется дьявол.
Ах, как он ошибался!
В рождественской мишуре, согретой душой, больше Тебя,
чем во всех свечах, отлитых из казенного воска.
Я догадался: это была его новая песня. Нуриев закончил играть и отставил в сторону гитару. Я был потрясен и хотел, чтоб кто-то что-то сказал, излил свою боль или признался в сокровенной радости. Но никто из гостей никак не откликнулся на песню – все вдруг исчезли. Видно, истекло время спиритического сеанса и ребята вернулись на фронт. Из-за рождественского стола – на войну. А как же мои дедушки, бабушки и мама? Где они сейчас? Эх, я так и не повидался ни с кем из них. Я расстроился. Сердце тревожно заныло. Хоть бы глазком взглянуть на души родных.
Теша себя слабой надеждой, что можно попытаться запустить ИИ заново и повторить спиритический сеанс, я шагнул к ноутбуку. Внезапно его экран ослепительно вспыхнул и тут же погас, словно в нем отразился всполох невидимой молнии, а в следующий миг едко запахло горелой пластмассой. Черт, только этого не хватало! Я кинулся к ноутбуку и обомлел от увиденного: неведомый электрический импульс превратил флешку в жалкий, уродливый огарок.
– Все, это конец! – я схватился за голову. – Теперь сына Шахеда мне уже никогда не спасти.
Опустошенный, я огляделся и впал в еще большее отчаяние: вместе с моими друзьями-роботами пропал и Нуриев. Наверное, не захотел расставаться с Евой, подумал я. Пусть у них все получится.
Дом погрузился в тишину, кошки, прижавшись с двух сторон к дрону, мирно дремали. Я открыл в кухне на проветривание окно, принялся убирать со стола посуду, как вдруг услышал радостные возбужденные возгласы, доносившиеся снаружи. Не удержавшись, глянул в окно. Двор еще больше замело снегом. В старом саду бегал Каин, за ним, играя, по воздуху гонялся маленький шахедик и бросал в мальчика снежками.
– Шахед! – хотел было крикнуть я, но комок встал в моем горле.
– Ты все-таки нашел моего сына, – раздался из комнаты исполненный смиренной благодарности голос дрона. Он не стал спрашивать, как мне это удалось, да это было неважно. Рождество, смех и улыбки друзей, любовь с первого взгляда, вспышка на экране компьютера – мало ли что могло стать причиной долгожданного нежданного счастья.
Я смотрел на резвящихся детей человека и машины, радовался за них, плакал и верил. К черту флешки и файлы, к черту искусственный интеллект и спиритические сеансы – чудеса в нашей жизни случаются по нашей, а не по чьей-то доброй воле. Накинув куртку, я выбежал из дома. Заметив меня, Каин поздоровался со мной и протянул записку. В ней было всего несколько слов: “Привет. В интернате начались каникулы. Пусть Каин пока поживет у тебя. Ева”.
– Хочешь есть? – спросил я мальчика, спрятав записку в карман.
– Поздравляю вас с Рождеством! – в ответ сказал Каин и убежал играть с маленьким дроном. Им было хорошо вместе.
Когда мне все же удалось на несколько мгновений остаться один на один с Каином, я, не удержавшись, шепнул ему:
– Случайно не знаешь, как здесь оказался шахедик?
Помедлив, я виновато добавил:
– Его вроде как убили.
Каин посмотрел на меня взглядом, каким родители глядят на несмышленое дитя.
– Смерть Шуни – это фейк. Как вы могли в нее поверить?
– Как фейк?! – изумился я. – Мне о гибели своего сына рассказал Шахед.
– Враги нарочно инсценировали смерть маленького беспилотника, чтоб сломать волю его отца.
– Хм, в таком случае, как шахедику удалось освободиться из плена?
– Очень просто: малыша отбили, – совершенно серьезно ответил Каин.
– Да ну? – не поверил я
– Пока мы тут играли, Шуня рассказал, как на тюрьму, в которой его держали, напали старики-разбойники.
– Думаешь, он правду сказал?
– Я в этом уверен. Шахедика освободили два старика и три пожилые женщины. По словам Шуни, одеты его спасители были в вытертые времен прошлой войны гимнастерки и высокие сапоги. У стариков на груди висели медали, которые сегодня не в почете, а у женщин прически, как у актрис в старых фильмах. А главное, все пятеро умеют летать, будто дроны, их глаза излучают свет неземной, а сердца добрые, как у ангелов.
Я хотел было спросить, почему необыкновенные освободители оказались стариками, ведь погибли они, еще будучи молодыми, но промолчал. Вероятно, за такую уйму лет, прошедшую после той давней войны, состарились не только камни и железо, но и души ее солдат.
Вечером того же дня Шахед, доверив мне своего сына, улетел на фронт помогать моим побратимам бить врага и приближать другой важный день – Рождества не Бога, а мира. Мира в мире, который Он когда-то создал. А мы остались: я, Каин, маленький шахедик по имени Шуня и две кошки, Бо и Фа. Если б я рискнул рассказать кому-нибудь эту историю, люди решили б, что я сумасшедший. Пусть будет так.
