Полная версия интервью с Ольгой Керн, взятого во время ее последних гастролей в Америке.


Интервью с Ольгой Керн. https://www.olgakern.com/ вела Татьяна Бородина
Эксклюзивная фото-сессия специально для нашего проекта – 20 апреля 2012.
Благодарим за предоставленные для съемок ювелирные украшения и меха от Елены Ярмак  https://www.helenyarmak.com
Платья от Алекса Тейха (Alex Teih).


Т.Б. – Ольга, в феврале у вас с успехом прошло большое совместное с Владимиром Спиваковым турне по Америке. Это был принципиально новый проект, вызвавший много положительных откликов. Расскажите, что нового и особенного для вас было в этих концертах.
О.К. – Мы с Владимиром Спиваковым часто играем вместе. Как правило, это симфонический концерт с соло на рояле – Спиваков за дирижерским пультом, а я солистка. Так мы работаем давно. Но в этот раз мы играли дуэтом – скрипка и рояль.

Т.Б. – Когда и как началось ваше творческое сотрудничество со Спиваковым?
О.К. – Первый раз он пригласил меня играть на его фестивале в Кольмаре, во Франции. По-моему это был 2004 год, через несколько лет после моей победы в 2001 году на конкурсе Вана Клиберна. Спиваков услышал мое исполнение 3-го концерта Рахманинова и именно с этой программой пригласил меня участвовать в его концертах. после этого началась наша творческая связь. Возникло потрясающее музыкальное и человеческое взаимопонимание. Вскоре мы сделали с ним большую программу в Америке: 35 концертов с его Национальным филармоническим оркестром России. Затем состоялось мое турне с «Виртуозами Москвы» в год их 30-летия. Это был юбилейный тур. Потом были гастроли по Европе; после них и появилась мысль сыграть дуэтом. Так родилась идея сонатного вечера. И в феврале этого года в Америке нам удалось ее осуществить.
Во всех городах кроме Нью-Йорка мы дали сонатный концерт: Третья соната Брамса, сюита Стравинского, во втором отделении – малоизвестная, замечательной красоты пьеса Арво Пиарта, посвященная Владимиру Спивакову, и соната Франка.
В Карнеги Холле была немного другая программа. Там первое отделение было как везде, а во втором Спиваков исполнил удиительную, интригующую композицию из современных произведений Шнитке, и мы вместе сиграли гениальное трио №2 Дмития Шостоковича.

Т.Б. – Почему была выбрана именно эта программа?

О.К. – Потому что Третья соната Брамса – одно из известнейших произведений для скрипки и фортепьяно, – не сыграть ее было просто нельзя. Эта музыка божественна. Исполнить сюиту Стравинского Спиваков очень хотел потому, что раньше не раз дирижировал оркестром, исполняющим это произведение сюиту. Она, кстати, и в сольном исполнении у него осталась очень оркестровой, симфонической. И потом, там столько юмора, что сыграть это произведение было просто необходимо.
А во второй части звучал Пиарт: очень необычное произведение. Оно называется «Зеркало в зеркале» – это 7 минут абсолютного удаления в другой мир. Музыка идет на одном звуке: тихо, с такими мелкими капельками, когда играет рояль, и в контраст – звуки крупного смычка скрипки; такой диалог… Это продолжается в течение 7 минут, просто завораживающее, даже зомбическое действо.
В заключение – очень французская, потрясающая музыка Франка. В ней великолепное соло рояля. В общем, программа получается совершенно уникальная, можно сказать «шоу-пис» для скрипки и рояля. Это было очень интересно для нас.

Т.Б. – Я думаю, не только для вас, но и, конечно, для зрителей! Насколько я знаю, был большой успех.
О.К. – (Смеется) Да мы очень счастливы сейчас. Все прошло замечательно и в Торонто и на Западном побережье Америки.

Т.Б. – Такое большое турне, такие расстояния – через страны и континенты, – не утомительно ли это для вас?
О.К. – Утомительно, конечно… Турне было очень насыщенным. В начале тура по Америке было четыре концерта подряд, и какие концерты… В начале – Принстон, потом Бостон. После концерта в Бостоне многие зрители хотели подписать компакт-диски, поговорить. Мы уехали в 11.30 ночи, а ехать предстояло 4 часа. Надеялись успеть хоть немного отдохнуть в день концерта в Карнеги Холле. Но приехали в Нью-Йорк только в 4 часа ночи, а утром репетиция, вечером концерт. На следующее утро улетать в Чикаго и вечером опять концерт! Вот такой у нас был плотный график.

Т.Б. – Как вы выдерживаете такое напряжение? Наверное, только музыка и может вас поддержать, именно она и есть ваш допинг?
О.К. – Музыка подпитывает, конечно. Но очень важно, когда есть взаимопонимание, музыкальное взаимопроникновение с партнером. Когда понимаешь партнера не только с полуслова, а даже с полузвука, это дает силу, заряд, поднимает на какой-то другой уровень. В этом черпаешь силы и вдохновение.
Да, действительно тяжелые переезды и устаешь конечно. Но, когда выходишь на сцену и слышишь дыхание каждого музыканта, и первый звук рояля…, тогда забываешь обо всем, тебя начинает поднимать и уносить на совершенно другой уровень мироздания. Тогда не чувствуешь усталости, а только упоение музыкой…

Т.Б. – Сейчас даже от вашего рассказа исходит позитивная энергетика, сила и вдохновение. Вы способны заворожить не только музыкой, но и словом.
О.К. (смеется) – Хороший собеседник, хороший зритель всегда вдохновляет и подпитывает меня. Каждый раз, когда я выхожу на сцену в Карнеги Холле и вижу перед собой 200 тысячный переполненный зал, я чувствую удивительную энергию позитивно настроенной публики! Это дало мне настоящий заряд, мне хочется играть не просто хорошо, а на все 200% для такой публики!

Т.Б. – Вы любите выступать в зале Карнеги Холла?
О.К. – Это потрясающий зал. На вид он кажется огромным, а со сцены чувствуешь – он такой интимный, удобный, и все звучит в нем, самые тончайшие места, например, три пиано – все слышно даже в последних рядах. Зал роскошный – это просто мечта для каждого музыканта.

Т.Б. – Какие ваши дальнейшие планы?
О.К. – Мы обязательно будем совместно гастролировать со Спиваковым в России с этой программой, и вероятно мы повезем ее в Европу и Азию….. Но сейчас у меня большое турне по Европе с сольными концертами.

Сначала я еду в Лион играть концерт Шостаковича, затем у меня сольный концерт в Милане. После этого в Праге играю с чешским филармоническим оркестром Пятый концерт Бетховена, потом – в Краков; там буду играть 1-й концерт Сергея Рахманинова с Краковским симфоническим оркестром. Возвращаюсь в Америку в апреле. Здесь у меня сольные концерты в Сан-Франциско, а потом интересный фестиваль музыки Рахманинова в Фениксе, Аризоне.

Т.Б. – Расскажите, пожалуйста, подробней о фестивале Рахманинова в Аризоне.
О.К. – Это будет интересный фестиваль. Я уже играла с этим оркестром, правда, давно. Надеюсь, все пройдет отлично. Я уже выступала с этой рахманиновской программой в нескольких местах и всегда был большой успех . Устроители фестиваля очень хотели что бы у них прозвучала эта программа. Мы будем играть Рахманинова 10 дней подряд. Будут исполнены все его концерты.
Т.Б. – Ваша жизнь как одна большая концертная программа. Бывают ли в ней антракты?Т.Б – Зрителям Аризоны можно только позавидовать. Я, живя в Нью-Йорке, мечтаю попасть на такой фестиваль и не могу. Придется ехать за вами в Аризону. Как же он будет проходить?
О.К. – Будет исполняться только Рахманинов, ведь это его фестиваль. Организаторы хотят устроить настоящий праздник; хотят, чтобы я надела шикарные наряды определенных дизайнеров и какое-то особенное, великолепное бриллиантовое колье… Все звучит интригующе и красиво.
После этого я еду в Денвер, Колорадо, где буду играть с Колорадо-симфони-оркестром концерт Грига.

О.К. – Почти нет… Все время концерты, все расписано на несколько лет вперед. Зимний сезон заканчивается в конце мая, потом начинаются летние фестивали.
Я не помню все фестивали, в которых буду участвовать этим летом, но точно помню что буду участвовать в фестивалях в Италии и Германии, и в Америке в августе. Все идет одно за другим….

Т.Б. – Расскажите о вашем сыне. Сколько ему лет? Я знаю, что он уже давно занимается музыкой, и сейчас он самый молодой студент в Джуль-ярд скул. Вы такая молодая мама, и сами прошли путь непростого музыкального детства, не страшно было посвящать жизнь вашего сына музыкальной карьере?
О.К. – Ему сейчас двенадцать и мне, конечно, страшно за него… и я говорила с ним о том, что путь музыканта – непростой путь….
Но он родился и вырос в музыкальной семье, в этой удивительной атмосфере. Ведь и у меня было то же самое… Мои родители – музыкальные педагоги, я никогда не могла представить себе жизнь без рояля. И мой сын тоже. Он начал играть с 3-х лет. Сначала, как и я, он занимался в Центральной музыкальной школе. Сейчас он в Джуль-ярд скул и тоже не мыслит жизни без рояля. Я уверенна, что музыка это его жизнь.

Т.Б. – Но, а как же беззаботное детство?
О.К. – Я сама прошла этот путь и могу сказать, что у меня детство было потрясающее! И у него – то же самое. Совершенно полноценное детство – с радостями, спортом и друзьями. Он ходит на гольф, у него огромное количество замечательных планов, есть хорошие друзья. Музыка дисциплинирует, и он успевает многое сделать.
Я помню себя, я занималась очень много, но у меня были друзья, которые к музыке не имели никакого отношения (соседские дети). Они приходили ко мне и слушали как я играю, а потом мы шли во двор, в парк, прыгали в классики, бегали. Правда, у меня было действительно прекрасное детство, и музыка только помогала. Думаю, у него так же.

Т.Б. – Собираетесь ли вы концертировать вместе с сыном?
О.К. – Мы уже играли несколько раз дуэтом. Это было на вечере у Вана Клиберна. Сыну тогда было 8 с половиной лет, и мы поехали с ним на концерт, посвященный 50-летию победы Вана Клиберна на конкурсе Чайковского. Мы сыграли несколько пьес Равеля, «Моя матушка гусыня» и Итальянскую Польку Рахманинова. Клиберн не знал об этом – это был сюрприз, нас держали в секрете, и когда мы вышли: мой маленький сын, совсем крошка, и я… Сын играл первую партию, а я – вторую. Клиберн очень растрогался, а когда заиграли Равеля, он заплакал. Это были слезы счастья… И знаете, почему? Оказалось, когда он был маленький, его мама, тоже замечательная пианистка, вместе с ним играла именно эти произведения! И, конечно, это выступление и встреча с Клиберном было огромным событием для моего Владика. Это стало его сбывшейся мечтой – он рядом с Клиберном… они обнимались и, конечно, фотографировались… и оба были счастливы.

Т.Б. – Действительно, такое событие – это настоящее счастье, оно теперь поведет Владика по жизни.

О.К. – Владимир Теодорович тоже играл с Владиком, это было на концерте «Виртуозов Москвы» на фестивале. Они исполняли вместе Баха. Спиваков тогда сказал: «Твой сын – настоящий артист. Он, когда вышел на сцену и положил ручку на рояль, и так поклонился, просто, как настоящий артист, – как маленький Клиберн. И с таким достоинством сел и сыграл. Я почувствовал, что этот маленький человечек – уже музыкант!»
Для меня было очень важно мнение Спивакова. Да и сам Клиберн сказал о моем сыне, что его ждет большое будущее.
Мы, конечно, будем иногда вместе выступать. У него есть свои концерты. Он сейчас в Джуль-ярд скул выступает. Так же планируется его сольный концерт в Миланет осенью 2012. Кроме того, есть интересные идеи, например, сделать концерт для Благотворительного фонда детей, где мы оба будем участвовать, думаю это будет в ноябре.

Т.Б. – Когда вы рассказывали о сыне, я подумала, что в нем живет все то, что накоплено поколениями вашей музыкальной семьи. Не правда ли, память поколений существует, и ваш Владик реализует все то музыкальное наследие, что ему досталось и от вас, и от ваших родителей, вашего деда.

И, насколько я знаю, вашей прапрабабушкой была Анна Керн, легендарная муза А.С. Пушкина. Чувствуете ли вы в себе отголоски этой неординарной женщины?
О.К. Вы знаете, есть, есть такое чувство… Я, Керн по маминой линии, а с папиной стороны, мои прапрабабушки были из семей, друживших и близко знавших Чайковского и Рахманинова. У нас в семье сохранились уникальные фотографии и письма Чайковского, адресованные моей прабабушке. Эти две ветви нашей семьи отзываются в моей душе, и я верю, что они ощутимо влияют на мое восприятие жизни и, конечно, на мое творчество.
Когда я была маленькая, я была очень нежной, хрупкой девочкой, во мне всегда жило особое романтическое начало, и это наверняка связано с моими предками. От них идет этот тонкий душевный настрой, память поколений, оживающая во мне, именно это дает мневерное понимание особенностей русского искусства и русской музыки.

Т.Б. – Ольга, у меня вдруг возникла идея, и если это покажется вам любопытным, можно ее реализовать. Было бы интересно создать для вас сценический образ в стиле Анны Керн. Воссоздать или стилизовать для вас ее прическу, платье. Существуют ее портреты, я вчера смотрела на них и думала, что вы чем-то неуловимым похожи. Я уверена, вам этот образ очень подойдет… Возможно, для какой-то особенной концертной программы… Как вы на это смотрите?

О.К. – Это интересная идея! Тогда была такая нежная, женственная мода. Я думаю, что об этом нужно серьезно подумать. Это интересно, почему бы нет!

 

Т.Б. – Вы всегда так изысканно и органично выглядите на сцене. Подбираете ли вы свои концертные платья в соответствии с исполняемой

музыкой?
О.К. – Да, это очень важный момент, и я считаю, что не только стиль платья важен, но и цвет говорит о многом! Для рахманиновской музыки должны быть очень яркие насыщенные цвета. Для музыки Шостаковича обязательно должен быть красный цвет. Я чувствую его музыку именно в этом цвете. Для меня очевидно, что у музыки есть свой цвет, что она рождает определенное цветовое восприятие. Недаром Александр Скрябин видел в цвете каждую отдельную ноту. Мне кажется, для музыки Брамса или Бетховена подходят более темные цвета, классические. Темно-зеленый и темно-синий подходит к музыке Шумана. Пожалуй, очень светлый и нежный бежевый ассоциируется с Шопеном, его музыка такая легкая и романтичная, как будто куда-то улетает… Каждый композитор несет свой цвет.

Т.Б. – У кого вы одеваетесь, кто ваш дизайнер? Это кто-то из московских модных имен?

О.К. – Я живу в Нью-Йорке уже 8 лет. В Москве я бываю редко, наездами, чтобы повидать родителей. Правда, сейчас мама здесь, помогает моему сыну, ведь я сейчас гастролирую очень много. Большое ей спасибо, мне намного спокойней, когда я знаю, что она с Владиком.

А что касается модельеров… Нет, одного модельера у меня нет. Но сейчас я счастлива, что нашла здесь потрясающего мастера Алекса Тейх. Мне очень подходит его видение, его стиль. Для меня его платья очень органичные, я в них чувствую себя комфортно. Когда я увидела то знаменитое красное платье (вы видели меня в нем на балу «Петрушка», в Нью-Йорке), я сразу поняла, что оно просто создано для меня. Это платье мое! Я его промеряла, и все ахнули… Это было 100% попадание в точку! Я выступала в нем в Карнеги Холле и взяла с собой на гастроли.

Т.Б – Да, я видела вас в том красном платье – вы в нем сногсшибательны! Хотя, такой красивой женщине как вы, все к лицу!
Ольга, я родилась в Киеве и для меня важно спросить, не собираетесь ли вы в ближайшее время приехать в Киев?
О.К. – Конечно собираюсь, и более того, уже давно идут переговоры об этом. Я собираюсь сыграть там с Национальным оркестром. Я давно знаю этот коллектив, играла с ними в Испании, и мы очень сдружились. Думаю, что скоро будем вместе играть в Киеве. Я знаю и люблю Украину. Мой дедушка родился в Харькове и там же моя прабабушка – певица работала в Харьковской опере. Я много раз была в Харькове и других городах Украины. Очень надеюсь скоро приехать в Киев, потому что это такой специфический город – очень музыкальный. Его история, культура и особая артистическая атмосфера чувствуется как ни в одном другом месте. Для меня это нечто особое – играть в Москве, Петербурге или Киеве!

Т.Б. – Когда вы выступаете в Америке, на ваши концерты приходит подавляющее большинство русскоязычной публики или нет?
О.К. – Я всегда после концерта подписываю диски. Люди приносят их, и я вижу публику – она очень разная: из Южной Африки, из Франции или Германии, конечно очень много коренных американцев; безусловно, много и русских, но их не подавляющее большинство. Где бы я ни была, в любой стране мира публика всегда смешанная и благодарная.

Т.Б. – Безусловно, вы выдающийся музыкант, блистательная концертирующая пианистка, у вас великолепное музыкальное образование и наследственная музыкальная выучка; несколько поколений музыкантов и педагогов в вашей семье. Не думали ли вы заняться преподавательской деятельностью?
О.К – Я всегда говорила, что мне повезло: да, у меня были хорошие учителя.
В прославленной Центральной музыкальной школе у меня был великий педагог – заслуженный учитель России Евгений Михайлович Тимакин, который воспитал таких музыкантов, как Михаил Плетнев, Погарелич, и Фельцман. Эта школа уходит на много поколений в прошлое и берет свои корни в бетховенской школе. Можно сказать, что существует цепочка: Бетховен-Черни, затем Черни-Лист, потом Лист-Зилотти, Зилотти-Игумнов и Игумнов-Тимакин. Очевидно, что плохой школы Тимакин дать не мог. Я у него – последняя ученица, ведь он тогда был уже очень пожилым человеком. Потом занималась у профессора московской консерватории С. Л. Доренского. Закончила аспирантуру и параллельно училась в Италии, в Accademia pianistica di Imola. Попасть туда было практически невозможно. Туда принимают двух пианистов в год, но я поступила и даже получила стипендию. Все это были разные школы, но если человек хочет впитать в себя все, когда ему все интересно, он может получить разностороннее многогранное образование. Я проникалась историей и культурой Италии, и в то же время сохранила дух московской консерватории, базу русской школы. Но если вернуться к вашему вопросу, я бы с удовольствием преподавала. Везде, где играю сольные концерты, даю мастер-классы. Это для меня обязательно, приятно и интересно. Я с радостью делюсь своими знаниями, своим опытом, с удовольствием помогаю студентам и детям.
Я готова поделиться тем, что знаю. Но считаю, что преподавательская деятельность – это совершенно отдельная профессия, которой надо отдать всю свою жизнь. Я знаю, как это было с моим учителем Е. М. Тимакиным, как жили и живут мои родители. Для них студенты – это все. Таким же был мой дедушка – профессор гобоя. Сейчас очень многие гобоисты, что играют по всему миру – это его ученики, это его школа! Поэтому я хорошо знаю, что значит быть настоящим учителем. Студенты – это твоя семья, и ты должен отдать им всего себя.
Я чувствую себя иначе. Я принадлежу миру, я играю для публики, и у меня не остается 24 часов в сутки, которые я как педагог обязана отдать своим ученикам. Я люблю сцену, я люблю музыку, именно исполнять ее, я знаю что мои руки – это часть композитора, потому что без них не будет этой музыки, ее не услышат люди.
Пока все обстоит так, может быть, в дальнейшем что-то изменится, кто знает….

 

Т.Б. – Спасибо за ваш искренний ответ. Я хотела бы еще узнать о Фонде помощи музыкантам, созданном вами и вашим братом.

О.К. – Спасибо, что вы спросили об этом. Это важная тема. Созданный нами недавно фонд называется «СТРЕМЛЕНИЕ» – по-английски aspiration. Мы стремимся помогать музыкантам всех возрастов. Тех, которые нуждаются в помощи, так много по всему миру. Эта идея пришла к нам после смерти дедушки, который всю жизнь помогал своим студентам. Они до сих пор вспоминают его теплым и добрым словом. Я недавно была в Чикаго, и после концерта ко мне подошел молодой человек и говорит: «Вы знаете, я учился у вашего дедушки. Спасибо вам и вашему дедушке – знаю, что его уже нет, но я вспоминаю и люблю его до сих пор». Как это было трогательно…

И поэтому мой брат – дирижер и профессор Музыкальной Академии, декан оркестрового факультета, – решил, что нам необходимо создать фонд помощи музыкантам. Нас поддержал фонд Спивакова, который помогает не только талантливым детям, но и детям с тяжелыми заболеваниями.
Люди, стоящие во главе фонда Спивакова, на первых порах помогали нашему новому фонду. С этой замечательной поддержкой мы создали наш фонд и сделали первые шаги. Теперь у нас уже есть свой счет, и мы на пути создания конкурса духовых инструментов имени моего деда – Пушечникова Ивана Федоровича. Уже создается жюри из представителей разных стран мира, которые принадлежали к школе Пушечникова.
Кроме того, мы помогаем маленьким музыкантам. Это так важно вдохновить их на первые подвиги. Но не менее важно помогать взрослым и пожилым музыкантам, они в этом очень нуждаются. Наша помощь придет к ним, поддержит в тяжелый момент и даст возможность еще многое сделать в жизни. Я очень этого хочу и на это надеюсь.

ТБ – Ольга, как это здорово и замечательно, все что вы делаете! Ваш Фонд, это потрясающее начинание, большое и прекрасное дело. Вы, безусловно, добьетесь успеха, поможете многим-многим людям и они будут вам за это признательны.
Спасибо вам за нашу беседу, я узнала от вас так много интересного, вы затронули такие любопытные и необычные темы, – мы обязательно должны продолжить этот увлекательный разговор о неповторимом мире музыки и музыкантов.

Фотографии Татьяны Бородиной

Нью-Йорк, 2012

www.tbphotoart.com


Ольга Керн – https://www.olgakern.com/