Джаз – это состояние души. Это дух времени. Джаз – это свобода. Уже сто лет весь мир играет джаз, но при этом все готовы признать, что столица джаза – Нью-Йорк. Именно здесь три года назад родился самый популярный на сегодняшний день международный джазовый конкурс Made in New York Jazz Competition. 30 тысяч зарегистрированных пользователей, 47 стран, лидерство по запросам в Google – Made in New York Jazz не только растёт и развивается, но и покоряет планету. Фестивали под эгидой конкурса проходят в Аргентине и с текущего года – в Черногории.
Всего один раз в год происходит настоящее джаз-волшебство: лучшие из лучших – судьи, музыканты, участники конкурса и, конечно, победитель Made in New York Jazz Competition – собираются в Нью-Йорке на гала-концерте. И играют вместе.

В этом году на сцене Tribeca Performing Arts Center выступят легенды: Руфус Рид, Томми Кэмпбелл, Филип Харпер, Бобби Санабрия, а также победитель конкурса – аккордеонист Джоао Баррадас, один из известнейших молодых джазменов Европы. Специальный гость – Федерико Маламан!
Концерт ведёт певец Джордж В. Джонсон Джуниор.

[box]Билеты можно приобрести на сайте Tribeca Performing Arts Center.
Специальный промо-код для читателей Elegant New York,
дающий скидку в 10%, – ELEGANT.[/box]

 ***

Человек-легенда

Интервью с Майком Стёрном
вела Катя Мукминова

You can find this article in English here

… Человек превратился в легенду. Что дальше? Можно, конечно, посвятить свой досуг смахиванию пыли с наград и полировке статуэток . Можно вжиться в амплуа ворчливого отшельника, полного презрения к молодёжи.

Майку Стёрну, джазовому гитаристу, шестикратному номинанту «Грэмми», принадлежит масса титулов и званий, официально возводящих его в ранг легенды и лучшего джазового гитариста всех времён и народов. Казалось бы, он может себе позволить поглядывать сверху вниз на… Да, собственно, на всех.

Но он далёк от этого. Майк Стёрн – концертирующий музыкант, преподаватель игры на гитаре и, с недавних пор, судья конкурса Made in New York Jazz Competition. Судья, которого приводят в восторг все, для кого музыка стала основным языком самовыражения; судья, который убеждён – если ты взял в руки инструмент, ты уже победил.

– В нескольких интервью вы отмечали, что предпочитаете идти за музыкой, а не вести её за собой. На ваших концертных записях очень заметно, что вы абсолютно погружены в игру. Почему-то именно это погружение и полный отказ от контроля и дают вам контроль! Контроль над музыкой, над публикой, даже над энергетикой концерта. Вы сознательно развивали в себе это качество – или действуете интуитивно?

– Это сильно зависит от того, насколько мне комфортно. Иногда, когда я не очень хорошо чувствую музыку или только разучиваю её, я более скован. Но когда музыка тебе известна и люди, стоящие рядом с тобой, приятны, тогда гораздо легче – всё работает само собой.

 – Так было всегда, с самого начала вашей музыкальной карьеры?

-Да, так было всю жизнь. Играя новые вещи, я немного спотыкаюсь, потому что мне некомфортно. Но иногда это даже хорошо! Дискомфорт – это отлично, он заставляет тебя придумывать что-то новое – ну, или по ошибке ты придумываешь что-то новое, непохожее. Дискомфорт – это вообще интересное явление.

Но как правило, когда ты сыгран с музыкантами, когда у вас за плечами опыт совместной игры, когда музыка тебе хорошо известна, и ты знаешь язык того жанра, в котором играешь – в моём случае, конечно, это джаз, – тогда ты самовыражаешься абсолютно свободно.

-У вас есть определённая преподавательская методика, с помощью которой вы объясняете студентам, как нащупать в себе правильную струну и играть, что называется, от сердца? У вас сумасшедшая энергетика исполнения – но как вы заражаете ею учеников, как вы учите их находить собственные голоса? Вам нравится этот процесс?

– Преподавая, я стараюсь передать собственный опыт. Когда я начал играть на гитаре, это был по большей части блюз и рок, то есть Би Би Кинг, Джефф Бек, Эрик Клэптон – столпы шестидесятых. Слушал я Motown, много соула, и подбирал то, что играло на радио.

Попозже я проникся джазом, когда мне было лет 18. Разговаривая со студентами, я рассказываю им, как мне было тяжело разучивать именно джазовые вещи, ведь джаз, как ни крути, достаточно сложен. Я помню, как мне было нелегко, и стараюсь до них донести это, ведь они-то думают, что мне было легче, чем им. А это совсем не так!

Я уверен, что со временем каждый находит свой голос, просто нужно как можно больше играть. Иногда индивидуальность исполнителя только слушатель может распознать, то есть почувствовать разницу между голосами. Не каждый слушатель может услышать каждого музыканта: музыкантов на планете много. Но у каждого есть свой голос. Работая со студентами на гитаре, я вижу, что каждый играет по-своему, чуть-чуть, но отличается от остальных.

– Говоря о молодом поколении музыкантов – каким вам видится будущее джаза с позиции члена жюри конкурса Made in New York Jazz Competition? Есть ли у конкурсантов общие черты, благодаря которым мы, слушатели, можем понять, что ожидает нас в ближайшие годы?

Это хороший и вместе с тем сложный вопрос, так как джаз движется во многих направлениях одновременно. Самое лучшее определение джаза я слышал от Дюка Эллингтона: «Джаз – это свобода самовыражения».

Короткая фраза, которой он сказал абсолютно всё. Импровизация и свобода самовыражения есть везде, не только в музыке, конечно же, но именно музыкальный мир сегодня так активно продвигается по многим направлениям. Есть электронный джаз, есть акустический джаз, а есть комбинация одного и второго. Существуют традиционные, классические направления, но есть и современные – пути, по которым идут пионеры и первооткрыватели. Джаз – это широко распахнутая дверь, и ведёт она, так сказать, в непаханое поле, что лично мне очень нравится.

Мне кажется, каждый музыкальный жанр даёт своё неповторимое ощущение, и оно очень важно для восприятия музыканта. Так же важно и время. В работе со студентами я делаю упор на этих двух вещах: времени и ощущении. Я прошу их слушать разных исполнителей и отмечать, как у них работают эти факторы. Я также прошу их обращать внимание на время, когда они делают музыкальные упражнения. Каждое новое упражнение сначала играйте медленно, но следите за временем, иногда помогите себе метрономом, иногда играйте без него, но всегда следите за временем!

– Какая тенденция, по вашим наблюдениям, преобладает среди конкурсантов: пытаются ли они в большей степени подражать классическому джазу или изобрести нечто радикально новое?

-Я слышу достаточно и традиционного джаза, и современного. Есть и такие музыканты, которые пытаются придумать что-то совершенно новое. Главное, что приятно, я слышу массу отличных молодых исполнителей, которые по-настоящему выкладываются. В определённом смысле общий уровень знаний и техники сильно вырос. Вот с чем возникли сложности – это с площадками для живых выступлений. Их стало меньше, и музыкантам стало сложнее находить возможности играть перед публикой. А ведь это такая важная часть накопления опыта – играть перед зрительным залом, делиться своей музыкой!

К сожалению, это одно из последствий появления Интернета. Эра мгновенного распространения информации довольно сильно исказила понятие интеллектуальной собственности. Я очень надеюсь, что в ближайшие лет 10 будет найден какой-то баланс. Большинство денег, зарабатываемых в индустрии развлечений, ложится на счета Силиконовой долины, компаний Apple или Google.

Google делает миллиарды долларов на YouTube, в то время как владельцы интеллектуальной собственности получают несправедливо маленькие гонорары. Я-то не особо беспокоюсь – я уже состоялся, моя карьера достаточно успешна, но для молодых музыкантов это серьёзная проблема, которую нужно решать. Хочется надеяться, что эти огромные компании всё-таки будут платить им по справедливости. Но на сегодняшний день огромное количество музыки доступно просто бесплатно.

-То есть сейчас ситуация такова, что начинающие исполнители – самое слабое звено этой системы. С ними никто не считается, но все при этом зарабатывают деньги на их таланте.

– Ну да, зарабатывают те, кто владеет веб-компаниями. И это несправедливо не только по отношению к музыкантам: та же самая ситуация с фотографами, писателями… Даже с кино. Фильмы же появляются в Сети до того, как выходят на экраны. Тратятся миллионы долларов на производство, и вдруг фильм лежит в Интернете с бесплатным просмотром. Всё это необходимо контролировать, не только пиратские скачивания, нет, – всю систему.
Так, на самом деле, было всегда: как только появляется что-то новое и прогрессивное, у него обнаруживаются побочные эффекты. Так было и с индустриальной эпохой, и с ядерной – сейчас мы расхлёбываем последствия загрязнения окружающей среды. Когда наступил век информации, все пребывали в радостном ожидании чудес – а я сразу говорил, что будет и плохое. К примеру, никто не заморачивался из-за «Нэпстера». Бесплатный промоушн, радовались они, это же прекрасно! А я говорил – не так уж это и хорошо. И сегодня вы видите, сколько закрылось звукозаписывающих компаний.

Это всё надо как-то привести в порядок, переделать всю систему. Как всегда, законодательство не успевает за техническим прогрессом, но догонять-то всё равно придётся.

– Но у века Интернета есть и достоинства. К примеру, Made in New York Jazz Competition даёт уникальный шанс музыкантам всего мира.

– Абсолютно! Это несомненное достоинство. Это вообще потрясающе.

-Чем отличаются школы джаза по всему миру? Играют ли музыканты по-разному в зависимости от того, где они живут?

– В общем, да. Порой манера игры зависит от среды обитания, от музыки, которую человек слышал вокруг себя, пока рос, но тем не менее – у всех есть масса точек соприкосновения, и их очень приятно улавливать.

Был такой музыкант Джим Холл, замечательный джазовый гитарист, играл классический джаз… Да и современный тоже, это был один из тех людей, чей волшебный звук останется с нами навсегда. Так вот, однажды Джим Холл играл в Италии с итальянским музыкантом. Холл не знал итальянского, а его партнёр не знал ни слова по-английски, но они великолепно играли вместе джазовые стандарты! Музыка – это универсальный язык общения.

-Будучи человеком, который на протяжении десятков лет создаёт музыкальные стандарты, вы, конечно же, неоднократно узнавали собственное влияние в работах молодых музыкантов. Как вам это ощущение – слышать, как вас интерпретируют?

– Конечно, когда люди мне говорят, что моя музыка на них очень повлияла, это большая честь.

– А сами вы это влияние слышите?

– Иногда да, иногда я слышу его сам, иногда мне говорят об этом музыканты. Это потрясающее чувство – кому-то моя музыка понравилась настолько, что человек играет её, причём делая её своей – но сохраняя в ней и частицу меня. Или когда пишут что-то своё под влиянием моих работ.

– Для вас имеет значение мастерство исполнителя? Что, если сыграно это, мягко говоря, неидеально?

– Нет! Знаете, что для меня превыше всего? Желание чему-то научиться. То, что люди вкладывают в исполнение. Старание – это главный показатель того, что человек действительно стремится развить свой потенциал.

Я говорю не о необходимости практики и упражнений, а о том, что можно просто получать удовольствие от игры, от направления своей энергии в музыку. Учиться музыке, слушать музыку – всё это поможет вам понять себя. Часто музыка спасает людей, даёт им ответы на вопросы. Музыка очень позитивна по природе своей, и любое соприкосновение с ней приятно и благотворно. Но самое потрясающее, конечно, это всё же процесс обучения игре. И потому, когда я слышу в чужой игре своё влияние, я, естественно, не приписываю успех музыканта себе. Мне это просто очень приятно. Я польщён и счастлив!

Mike Stern and Bill Evans at the Newport Jazz Festival Eva HambachAFPGett

– Много лет назад, когда вы сами были начинающим исполнителем, пригодилось ли бы вам участие в таком конкурсе, как Made in NY Jazz Competition?

– Вполне возможно. Вообще-то я не особо люблю всякие соревнования, потому что очень волнуюсь. Я заваливал все экзамены в школе из-за нервов. Ну, не все, конечно (смеётся). Но в то же время, конкурс – это очень классно. Главное, всегда помнить о том, что в нём нет победителей и проигравших. Это просто такой формат, где люди собираются и играют на полную катушку.

– И получают доступ к широкой аудитории, что тоже очень важно.

– Абсолютно. Недавно я был судьёй в ещё одном конкурсе, то ли первый, то ли второй раз в жизни. Я никак не мог определиться, кто же победил. Мне нужно было кого-то выбрать, но я не мог. Здесь,  в Made in NY Jazz Competition, скорее всего, будет то же самое. (смеётся)

Для каждого участника, ой, да и для тех, кто даже не участвует, главное – вкладывать всего себя в игру. Это же вообще не про победу, это не спорт, здесь нет чемпионов – всё слишком субъективно. Может, вы прекрасно чувствуете мелодии, но вам не хватает скорости и техники – и кому-то это нравится! Может, вы вообще по клавишам не попадаете, но играете с душой. И это тоже кому-то понравится. По большому счёту, в музыке нет соревнования – но очень хорошо, что есть формат, в котором люди могут показать свой потенциал. Поэтому те, кто не станут победителями, не должны расстраиваться. Проигравших не существует. В конечном итоге, музыка – это когда ты отдаёшь своё сердце игре.

“Yaacov Mayman (Art Director), Mike Stern, Misha Brovkin (Founder) www.madeinnyjazz.com”. Фото принадлежит Made in New York Jazz Competition.