Берлин-Киев-Москва (часть вторая)

Продолжение. Начало см. Берлин-Киев-Москва (часть первая)

 

Берлин 

[quote style=”boxed”]Вечером того же дня, после моего «семимильного» забега по центру Берлина,  Сергей Святченко пригласил нас в итальянский ресторан «Bocca Di Bacco», где познакомил с милой женой и сыном-богатырем, служившим в датской королевской гвардии. К нам присоединились переводчица и литературный агент Марины Тарковской с мужем, подарившим мне диск оперы «Евгений Онегин», с напутствием, что режиссер оперы был «инспирирован фильмами Тарковского».

 

В Лондоне я посмотрела на результат этой «инспирации». На сцене с обуглившимися деревьями (цитата из «Иванова детства»), с плетеным креслом, граммофоном, стопками старинных фолиантов на полу (цитата из «Зеркала»), близорукая Татьяна – в очках, сидя на кровати, писала письмо, после чего развешивала многочисленные черновики его на стволах деревьев; затем она ставила зажженную свечу на диск граммофона (цитата из фильма Хуциева «Мне двадцать лет»), которую, как на сеансе телекинеза,  усилием воли заставляла вращаться (цитата из «Сталкера»). Нравоучение Татьяне Онегин читал в темных очках. Бал происходил в том же сумрачном лесу с ряжеными из сна Татьяны –  в черных балахонах и колпаках, похожих на  птичьи клювы.  Захмелевший Ленский, бросая вызов Онегину,  вцеплялся ему в волосы, переворачивал столик с бутылками, словом, буянил по-русски, исполняя при этом задушевную арию «В вашем доме…». В «инспирированной Тарковским»  постановке Онегин не убивал Ленского! Поэт сам вручал Онегину пистолет, не забыв при этом потрепать его по плечу, целился в него и  стрелял сам себе  в грудь! «Несчастной жертвой Ленский пал…» –  именно так представил Онегин свое злодеяние в письме к Татьяне, полностью снимая с себя ответственность за смерть друга. Как тонко Пушкин подчеркивает эту особенность характера Онегина! Пушкин – это не только «энциклопедия русской жизни», это вселенское видение сути человеческой.

Во втором акте к обуглившимся деревьям прибавились черные кровать,  простыня и подушка, даже листы бумаги были черными (не хватало только черной руки из детских страшилок!); на них  писал свое «страстное послание» поседевший, как лунь, Онегин, хотя   Пушкин подчеркивал  возраст своего героя: «Дожив без цели, без трудов/ До двадцати шести годов». Едва державшаяся на ногах вульгарная Татьяна,  которую супруг вовремя прислонял   к обуглившемуся дереву, при виде Онегина падала в обморок! А у Пушкина Татьяна «не то, чтоб содрогнулась…/ У ней и бровь не шевельнулась». Местом встречи бывших соседей оказалась кровать, куда достойный муж  и «важный генерал» приносил обессилившую, покрытую сединой, супругу.  В кульминационный момент Татьяна  в черных очках читала мораль своему пылкому обожателю, а когда «К ее ногам упал Онегин…», герой предстал пред целомудренной Татьяной и  искушенным зрителем  в полуобнаженном виде, крепко вцепившись в черную подушку. На какие только ухищрения не пускаются режиссеры для привлечения зрителей! Только при чем здесь Тарковский? А что уж говорить о Пушкине?..

Утром следующего дня, после ознакомительной прогулки по городу на двухэтажном автобусе, мы, с Александром и Сергеем, отправились  на уникальную мультимедийную выставку Джанет Кардифф и Джорджа Бурес Миллера «The Murder of Crows»  («Убийство ворон»).  На сегодняшний день она является самой крупной в мире звуковой инсталляцией.

Выставка проходила в выставочном зале Музея современного искусства Гамбургер Банхоф – в старом вокзальном здании,  что стало  распространенной практикой после грандиозного парижского Музея д’Орсе. В громадном пустом зале происходило настоящее театральное действо, главными исполнителями которого были девяносто восемь усилителей, установленных на разных уровнях и похожих на скульптурные силуэты черных птиц.

В течение тридцати минут ты становился участником звукоизобразительной композиции, оказывался в эпицентре «звукового ландшафта». Отовсюду тебя настигали таинственные звуки вспорхнувших откуда-то птиц, карканье ворон,  «шепот и крики».

Название объяснялось странным поведением ворон во время гибели одной из них, когда стая в течение суток «оплакивала» жертву, сопровождая душераздирающее карканье странными ритуальными поклонами («crow funeral» – «похороны ворон»).   Толчком к созданию инсталляции послужил известный офорт Гойи из серии «Капричос» (исп. «причуды») «Сон разума рождает чудовищ». «Когда разум спит, – писал художник, – фантазия в сонных грезах порождает чудовищ, но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства и всех его чудесных творений».  Во сне человек оказывается пленником собственного воображения, похожего на вмешательство неких чуждых сил, посягающих на суверенитет рационального сознания.

[quote style=”boxed”]Как сказал Гераклит:  «Для бодрствующих существует один общий мир, а для спящих свой собственный». Авторы инсталляции не только исследуют влияние звука на наше сознание (Тарковский неоднократно говорил о главенствующей роли звука в фильме), концентрируясь на пограничном  стыке визуального и слухового: основная их задача – донести мысль о том, что грубый рационализм рождает невообразимые акты жестокости, безумия, несущие человечеству катастрофу.

Неожиданно, в зале, из едва различимых звуков, в полную мощь зазвучал  патриотический гимн Великой Отечественной войны «Священная война». Музыка Александрова как будто наэлектризовывала все выставочное пространство. На глаза невольно выступили слезы не только у нас троих, понимавших смысл текста Лебедева-Кумача, мы видели, что все присутствовавшие замерли от сильнейшего эмоционального воздействия «Священной войны». А между тем хор пел о «проклятой фашистской орде, о душителях, насильниках, грабителях, мучителях людей, о гнилой фашистской нечисти, об отребье человеческом, которому загонят пулю в лоб и сколотят крепкий гроб». Не понимая слов, немцы сидели, как пригвожденные, в полном оцепенении. С таким народным кличем, песней это не назовешь,  советский народ не мог не победить!

Во дворе музея, куда мы устроились поделиться впечатлениями  (прекрасная русская традиция, которой так не хватает на Западе!), за спинкой скамейки я почувствовала какой-то настораживающий шорох. На всякий случай я обернулась и увидела  в живой изгороди  – именно живой! от шевелящихся в кустах маленьких пташек, стаю синиц, затаившихся там от нежданных возмутителей спокойствия. Птицы сидели, как пчелы в улье. Решив, что их укрытие разоблачено, они взмыли в небо с безудержным щебетом. Реальный отголосок от увиденной выставки, только в весенней мажорной  тональности!

После музея мы отправились на открытие выставки «Зеркало к зеркалу». Галерея располагалась неподалеку от футбольного стадиона; таксист, долго плутавший в ее поисках, поведал нам об ухищрениях дерзновенных любителей футбола в  период разделения Берлина стеной. Во время матча болельщики забирались на верхушки деревьев и на крыши домов, что, в момент накала страстей, нередко заканчивалось  серьезными переломами и вызовами скорой помощи. Футбол немцы любят до самозабвения! Англичанам – родоначальникам футбола есть чему у них поучиться.

На вернисаж пришли Рон Холлоуэй и знакомая лондонская пара, недавно переехавшая в Потсдам и ожидавшая пополнения в семье.

Среди внушительных размеров коллажей мне особенно понравился один с женской рукой, притрагивающейся к голове ребенка; рука матери словно защищала сына от грядущих невзгод. В фильме мальчика сыграл сын Олега Янковского. На фестивале Тарковского в Лондоне,  в декабре 2007, Олег Янковский, увидев афишу со своим сыном, спросил, можно ли ему заполучить копию. Афишу ему доставили ко дню рождения 23 февраля, чему Олег очень обрадовался.

На вернисаже с живой музыкой – виолончелью и странным инструментом, похожим на китайский казанок или на миниатюрную летающую тарелку  с выдолбленными круглыми углублениями-иллюминаторами,   мы  познакомились с  директором галереи Гюнтером Дитрихом. Кроме традиционных крепких напитков хозяин угощал гостей чаем из самовара и пирожками с разной начинкой, по-русски. Лакомство перепало и черному добродушному лабрадору, с благодарностью принимавшему кусочки пирожковых даров.

В день рождения Тарковского 4 апреля, посмотрев с утра  документальный фильм об Алексее Германе, Рон вызвался показать мне свой любимый музей. Мы сели в метро и приехали на Музейный остров, заглянув перед этим в кафе, где, прислонившись к стойке бара, стоял в серой кепке его завсегдатай – Бертольд Брехт.

Напротив Музейного острова наше внимание привлек музыкант,  сибиряк с Алтая, игравший на «музыкальных стаканчиках».  Его необычный «инструмент» состоял из набора разной формы и размеров бокалов (от рюмок до фужеров), наполовину наполненных водой: чем полней бокал, тем выше звук. Смачивая пальцы водой, музыкант нежно  водил ими по краям бокалов. Прикосновение влажных пальцев извлекало из стекла удивительные звуки. На суд  слушателям был представлен обширный репертуар от Баха до «Битлз».  Об опытах со стаканом воды и звуках писал английский философ, политический деятель и литератор Фрэнсис Бэкон – автор крылатой фразы «знание – сила» (“knowledge itself is power”). В Европе игра на «стеклянных стаканчиках» пользовалась необычайной популярностью. В 1757 году, в Лондоне, Бенджамин Франклин, ученый, просветитель, автор американской Декларации независимости, впервые услышав «звучание в стекле», был очарован ни с чем не сравнимой музыкой, похожей на «ангельский орган». Через четыре года в Филадельфии он усовершенствовал инструмент, вошедший  в историю музыки под названием «стеклянной гармоники». Американский государственный деятель сконструировал и кресло-качалку.  Какое блаженство совмещать эти два открытия:   в объятьях кресла-качалки слушать небесную музыку!

В конце мая 1791 года Моцарт, услышав исполнение на стеклянной гармонике слепой Марианны Кирхгессер, тут же  написал «Адажио и рондо для стеклянной гармоники и квартета»; это произведение считается последним его сочинением в камерном жанре. 5 декабря 1791 года Моцарт умер. Моцарт был знаком с предшественником психиатрии и гипноза Месмером. В то время ходили слухи о пагубном влиянии «звучащего стекла» на человеческую психику (особенно на собак!), вплоть до сумасшествия, из-за чего в Германии стеклянная гармоника на несколько веков была запрещена законом. Но сам Месмер считал эту музыку умиротворяющей и использовал ее в сеансах лечения пациентов  животным магнетизмом.  Для стеклянной гармоники писали Бетховен и Гайдн. Антон Рубинштейн – для «таинственности звучания»  использовал стеклянную гармонику в «Демоне», Глинка – в «Руслане и Людмиле». Виртуозной исполнительницей на стеклянной гармонике слыла Мария-Антуанетта. Увы, ни ангельское звучание, ни предостережения о грозящей ей опасности загадочного графа Сен-Жермена не спасли ее от страшного конца – гильотины.

Секрет игры на стеклянной гармонике надолго был утерян и только к концу двадцатого века стали приоткрываться тайны  этого странного инструмента. В опровержение  слухов об опасности безумия, смею заверить, что мой гиперчувствительный пес Шарик умиленно спал под моцартовское сочинение  для стеклянной гармоники.

Музейный остров на реке Шпрее –  созвездие пяти музеев – истинный остров сокровищ!  С внешним миром его соединяют восемь мостов. На территории  менее одного квадратного километра хранится более ста тысяч мировых шедевров, охватывающих шесть тысяч лет человеческой истории.  Собрания музеев ошеломляющие! Этот уникальный музейный заповедник называют Акрополем на Шпрее. Основателем столь амбициозной музейной затеи является прусский король Фридрих Вильгельм III, вошедший в историю, как «Справедливый». Не будучи сам любителем искусства, он посчитал полезным для простого смертного бюргера увидеть античные драгоценности.  Немцы славятся своей страстью к коллекционированию. А также король не преминул щегольнуть перед кичливыми французами с их Лувром и чванливыми англичанами с их Британским музеем и утереть им нос!

 

Старый музей с фасадом из восемнадцати ионических колонн внутри напоминает римский Пантеон. Здесь хранятся экспонаты античного и египетского собрания с несравненной жемчужиной Нефертити –  небольшим, 47-сантиметровым бюстом египетской царицы (14 век до н.э.). Левый глаз «прекраснейшей из красавиц Атона» – именно так переводится с древнеегипетского ее имя – покрыт белой оболочкой. От изысканной, волшебной красоты Нефертити невозможно оторваться, хотя царица, жена фараона Аменхотепа IV, впоследствии переименовавшегося в Эхнатона («полезного Атону, богу Солнца»), была матерью шестерых дочерей. В свои почти тридцать лет,  она считалась далеко не первой свежести, но современники по праву называли ее «Совершенной». Слова археолога Борхардта, подарившего миру ее скульптурный портрет, говорят за всех: «Описывать бесцельно – надо смотреть!»

В экспозиции, охватывающей период трех тысячелетий, представлены саркофаги, мумии, скульптуры древнеегипетских богов, фараонов и священных животных, бюсты, рельефы, ритуальные предметы, музыкальные инструменты, принадлежности женского туалета и несравненная папирусная коллекция, включающая в себя фрагменты из Книги мертвых.

Площадь Люстгартен («Сад удовольствий») перед Старым музеем была местом проведения гитлеровских парадов и митингов, а в прошлом служила придворным огородом, где выращивался картофель. Сегодня это излюбленное место встреч молодых берлинцев.

В Старой национальной галерее,  похожей на  античный храм, можно увидеть крупнейшую в мире коллекцию лидера романтического направления Каспара Давида Фридриха, а также полотна представителя исторического жанра Адольфа Менцеля, с его  «миром циклопов современной техники»; Макса Либермана – идеолога немецкого импрессионизма и  Арнольда Бёклина с легендарным «Островом мертвых». Стоя перед этой картиной, я вспомнила четверостишье Арсения Тарковского из стихотворения «Вещи»: «Где «Остров мертвых» в декадентской раме?»/  Где плюшевые красные диваны?/ Где фотографии мужчин с усами?/ Где тростниковые аэропланы?»

[quote style=”boxed”]На рубеже веков редко встречался немецкий дом, где бы не висела репродукция  «Острова мертвых». В Вене она украшала кабинет отца психоанализа Фрейда, в Цюрихе висела над кроватью вождя мировой революции Ленина, о чем свидетельствуют архивные фотографии. Она прочно вошла в интерьер эпохи декаданса.  Аполлинер сравнивал картину Бёклина с Моной Лизой, Венерой Милосской и фресками Сикстинской капеллы; Сальвадор Дали посвятил Бёклину картину «Истинное изображение Острова мертвых Арнольда Бёклина в час вечерней молитвы». Картина стала кумиром  русской интеллигенции: о ней писал Кандинский в работе «О духовном в искусстве». Ей восхищался  Максимилиан Волошин; Леонид Андреев признавался, что в живописи любит больше всего Бёклина.

Маяковский, гордившийся тем, что «выжил из дому «Остров мертвых» у Бриков, в поэме «Про это» писал: «Со стенки на город разросшийся Бёклин/ Москвой расставил «Остров мертвых». Возвышенная скорбь картины  вдохновила Рахманинова на создание  симфонической поэмы «Остров мертвых».  Декаданс – «упадок», с его влечением к потустороннему миру,  пристрастием  к спиритическим сеансам, меланхолией,  мрачным предчувствием сумрачного будущего завладел умами целого поколения. «Остров мертвых» стал символом целой эпохи  fin de siècle. В основе картины лежит античный миф о спасении богами душ избранных смертных и даровании им вечного покоя на таинственном острове. Лодка с перевозчиком Хароном и фигурой в белом саване, оплакивающей душу усопшего, скользит по безмолвным зеркальным водам к острову  с высокими обрывистыми скалами и  траурными кипарисами, напоминающими остов-кладбище Сан-Микеле в Венеции, куда в гондолах привозят тела умерших.

Один из пяти вариантов картины (третий) приобрел Адольф Гитлер – несостоявшийся художник; он хранил ее в  Рейхсканцелярии. Сохранилась  фотография, снятая 12 ноября 1940 года, где Гитлер и Молотов ведут переговоры на фоне «Острова мертвых». Наряду с Ницше и Вагнером, Гитлер возвел Бёклина в ранг художника, выражавшего истинный «арийский дух немецкого народа». Тема смерти, близкая швейцарскому символисту, потерявшему восемь из четырнадцати своих детей, странным образом находила отклик у фюрера, верящего в избранность, как свою, так и других представителей «высшей расы», достойных  вечного покоя на мифическом острове. Оказавшись в фарватере идеологии нацизма, имя художника надолго оставалось в опале.

В Старой национальной галерее также экспонируются работы импрессионистов – Сезанна, Мане и Моне, Ренуара, Дега и Родена. Вдохновленная Микеланджело бронзовая копия  «Мыслителя», в которой скульптор изобразил  Данте, – хотя моделью ему послужил  далекий от интеллектуальных рефлексий мускулистый боксер, – вместе с создателем «Божественной комедии» приглашал поразмыслить над судьбами людей и человечества.

В Музее Боде хранится непревзойденная коллекция Византийского искусства и одна из крупнейших в мире нумизматических коллекций с полумиллионным собранием монет от VII века до нашей эры  до нынешних дней. Благодаря дипломату и меценату графу Андрею Разумовскому, покровителю Бетховена, который посвятил ему Пятую и Шестую симфонии, а также три струнных концерта,  была приобретена мраморная скульптура Кановы «Танцовщица». Граф Андрей Разумовский был сыном последнего гетмана Украины; не марионеточного Павло Скоропадьского, позорное бегство которого в декабре 1918 года описывает Булгаков в романе «Белая гвардия» и пьесе «Дни Турбиных». Кстати, бежал преданный немцами гетман  в Берлин!

Во время войны все музеи оказались жертвами воздушных налетов,  особенно пострадал Новый музей, долгое время стоявший в руинах, среди которых до недавнего времени росли березы.

В Пергамон-музее хранятся грандиозные архитектурные культовые сооружения: масштабные реконструкции ансамблей Пергамского алтаря, несравненные по великолепию Ворота Иштар и Ворота Милетского рынка. Пергамский алтарь является одним из самых значительных архитектурных ансамблей эллинского периода, сохранившихся до нашего времени. Он воздвигнут в 180 году до нашей эры.

В конце войны алтарь был вывезен советскими войсками и до 1958 года хранился в Эрмитаже, пока жестом доброй воли Хрущева не был возвращен в Германию. Главная тема  рельефных изображений – битва богов с гигантами. Во время Олимпийских игр в Берлине  в 1936 году у подножья алтаря проходили торжественные обеды национал-социалистов. Мы сидели с Роном Холлоуэйем на верхних ступеньках святилища и  наблюдали за многочисленными посетителями музея. Не верилось, что простые смертные создали этот величественный храм – вместилище богов.

Второе чудо света – Ворота Иштар с фрагментами Дороги процессий. Громадная арка, посвященная богине плодородия и любви Иштар, ассоциируемой с утренней планетой Венерой, покрыта ярко-синей, золотистой, черной и белой глазурью. Воздвигнута она по приказу вавилонского царя Навуходоносора в 575 году до нашей эры. Дорога процессий, где свершался  священный ритуал внесения статуи богини,  украшена сотнями росписей животных: быков, львов и ящероподобных рогатых существ – сирруш, с телом змеи, львиными передними и орлиными задними конечностями. Ничего более впечатляющего по красоте и великолепию красок я не видела. Светящаяся синева! Как тут не вспомнить слова Герцена: «Искусство… вместе с зарницами личного счастья, – единственное, несомненное благо наше».

Посидев на прощание в уютном кафе музея за чашкой чая, мы простились с Роном, как оказалось, навсегда.

После  головокружительной марафонской музейной пробежки я зашла в близлежащий протестантский Берлинский кафедральный собор, где давали «Страсти по Матфею» Баха. Я готова была разрыдаться – такое совпадение в день рождения Тарковского! – ведь лейтмотивом к «Жертвоприношению» была ария  “Erbarme Dich Mein Gott” («Помилуй меня, Господи»). Но мне нужно было бежать на встречу с директором галереи Гюнтером Дитрихом и Александром Гордоном.

По дороге я решила хоть на минуту заехать в православную церковь.  Таксист-соотечественник доставил меня в кафедральный Свято-Воскресенский собор. Я поставила Андрею свечу и с благодарностью подумала, что он продолжает одаривать меня встречами с людьми, городами и незабываемыми  впечатлениями.

Автор: Лейла Александер-Гарретт

(Продолжение следует)