«МЕНЯ ЗАВОРАЖИВАЕТ ВСЕ, ЧТО ПОЗВОЛЯЕТ СБЕЖАТЬ ОТ РЕАЛЬНОСТИ» – ХАЙДЕР АКЕРМАНН
Интервью вела Сетсуко Клоссовски де Рол
Фото: CHRISTIAN FERRETTI
Силь: GRO CURTIS
«Бразды правления в доме Chanel я мог бы отдать только ему», — авторитетно заявил Карл Лагерфельд о Хайдере Акерманне, сделав уроженца Колумбии одним из самых обсуждаемых дизайнеров года. Дебютантом его не назовешь: дом Акерманна существует более десяти лет и уже оброс лояльным фан-клубом из представительниц творческой и интеллектуальной элиты во главе с актрисой Тильдой Суинтон. Хайдер — настоящий кочевник, в детстве он объехал всю Африку и Средний Восток со своими приемными родителями-картографами, пока не осел в Бельгии, альма-матер Антверпенской шестерки. История жизни дизайнера легко читается в его коллекциях, где роскошные ткани драпируются в силуэты с восточным колоритом, а африканские принты преображаются при помощи жесткого, архитектурного кроя бельгийской авангардной школы. «Прошлое — это единственное, что я всегда ношу с собой, а все остальное могу мгновенно бросить ради новых горизонтов», — утверждает Акерманн. Об истории, романтике и опасностях интернета дизайнер поговорил со своей подругой, японской художницей и по совместительству графиней Сетсуко Клоссовски де Рола.
АКЕРМАНН: Сетсуко, ты вчера стала бабушкой во второй раз. Поздравляю! Как назвали малышку?
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Мей. Это имя состоит из одного знака, имеющего две идеограммы — луна и солнце. Вместе они означают свет.
АКЕРМАНН: Красиво! Слушай, ты так давно живешь в Швейцарии, вдали от родины, при этом твои дети и внуки носят японские имена.
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Мой муж (Сетсуко — вдова французского художника Бальтюса. — Прим. Interview) принял и понял восточную культуру очень близко. Мне всегда казалось, что даже вдали от Токио я вышла замуж за японца. А вообще я заметила: чем дальше ты находишься от родины, тем отчетливей ощущаешь корни и тем сильнее к ним тянешься. Знаешь, когда я смотрю твои коллекции, я чувствую в них отголоски культуры древних цивилизаций, и Японии в том числе.
АКЕРМАНН: Мне вообще иногда кажется, что я родился не в то время. Большинство людей, которые мне интересны, давно умерли. Меня завораживает прошлое, все, что связано с историей и далекими странами. Грубо говоря, то, что позволяет сбежать от реальности.
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Но при этом, как и любой дизайнер, ты постоянно должен быть актуальным. Один актер театра кабуки сказал мне, что несмотря на то, что в спектаклях XVI века не изменилось ни одного жеста, они все равно выглядят иначе — просто потому, что в них задействованы люди настоящего. Вот так и ты оживляешь ценности прошлого в современном обличье.
АКЕРМАНН: Как изящно! Я просто обязан использовать это в каком-нибудь пресс-релизе. (Смеются.) Придется выступить с ответным книксеном. Когда я впервые тебя увидел, ты будто плыла по улице в своем потрясающем кимоно, и я подумал: вот это — верх элегантности! Я был просто покорен.
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Одежда нередко диктует наше поведение. В кимоно ты обязан идти медленно и думать о каждом жесте, придерживать длинный рукав перед тем, как что-то взять, не делать резких движений.
АКЕРМАНН: Именно! Элегантность часто исходит из настроения и жестов.
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Никогда не забуду, как ворчал Лукино Висконти, когда на премьере своего фильма увидел девушек в длинных нарядах, которые сидели с широко расставленными ногами. Старик так ругался, так ругался! Мол, молодежь умеет носить только джинсы и не знает, как достойно вести себя в вечернем платье. Сегодняшние общедоступность и вседозволенность таят в себе много опасностей. Конечно, эта свобода прекрасна, но она нередко грозит утратой традиций.
АКЕРМАНН: Ты такая мудрая и рассудительная! Всегда находишь время подумать на отвлеченные темы. Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Время в нашем безумном, суетном мире — это самая большая роскошь.
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Если бы люди не совершали столько разных, зачастую бесполезных вещей, у них было бы больше времени. Как можно сотворить что-то прекрасное, когда ты устал?
АКЕРМАНН: Мне даже одну главную вещь делать непросто. Завидую тем, кто умудряется совмещать несколько.
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Так со всем, возьми те же краски художника. Очень тяжело совместить несколько цветов в картине, чтобы они гармонировали друг с другом и не перетягивали внимание на себя.
АКЕРМАНН: Я всегда боялся цвета, потому что не хотел выделяться. А потом почувствовал себя желанным и стал смелее с яркими цветами — как в жизни, так и в работе.
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: У тебя поменялись источники вдохновения?
АКЕРМАНН: Можно и так сказать. Просто я влюбился. И теперь все в моих показах — одежда, декорации, музыка — посвящено любви. Вот ты и Балтюс были женаты сорок лет. Это так романтично!
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Скорее драматично. Знаешь, когда я была молоденькой девушкой, обожала литературу о любви: «Анну Каренину», сестер Бронте. В то время в Японии большинство браков определялись родителями жениха и невесты. Я сказала маме, что скорее умру за настоящую любовь. Первые пять лет наших отношений с Бальтюсом были похожи на поле боя. Я узнала, что такое романтика в любви, только после рождения третьей дочки, Харуми. Впрочем, я не жалуюсь, сама жаждала этой драмы. Люблю трудности, люблю перебарывать себя, делать невозможное. Странно, да?
АКЕРМАНН: Ничуть. Такие вещи заставляют тебя двигаться дальше. Я изучал немецкую литературу, и там символом романтизма считался поиск несуществующего в природе голубого цветка. Ты слепо следуешь мечте, а ведь она может оказаться неисполнимой. Идеальные отношения, идеальный показ — возможно, их и нет в природе, но это же не значит, что нам не стоит о них мечтать!
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Куда бы ты ни шел, что бы ни делал, все равно вынесешь из этого какую-то ценность. Даже когда с тобой случается что-то ужасное.
АКЕРМАНН: Несомненно, ты вынесешь из трагедии определенный урок, но для меня это уже патология.
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: А то! (Смеется.) Это как айфон: ты можешь быть его рабом или использовать для своих нужд. Вообще интернет — это фантастика.
АКЕРМАНН: А по мне, сущий кошмар! У меня нет фейсбука, твиттера и всей этой дребедени. Это зависимость. Ты хочешь каждую секунду знать, где, с кем и что происходит? Меня это пугает.
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Нет, мне айфон необходим. Я живу в швейцарской глуши, чтобы меня навестить, людям надо приложить немало усилий. (Смеются.)
АКЕРМАНН: А я, напротив, очень закрытый человек, практически никого не зову в гости. Не люблю чужих, особенно сегодня, когда все знают все обо всех. Никакого личного пространства.
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Они думают, что знают, но это иллюзия. Людям все равно нужен человеческий контакт, реальные, а не виртуальные отношения.
АКЕРМАНН: Именно поэтому я трепетно отношусь к семье и друзьям. В моей жизни столько страхов: что делать в следующей коллекции? Вдруг она никому не понравится? Иногда теряешь уверенность в себе — и тогда нужны люди, которые в тебя верят.
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Тебе с семьей и правда повезло. Вы столько путешествовали!
АКЕРМАНН: Да, я с детства привык к постоянным переездам. У меня дома ничего, кроме огромного дивана, завешенного кашемировыми шалями, и кучи книг. Это все. Большое пустое пространство. Мне нравится думать, что я могу сорваться с места и уехать куда-то в любой день.
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Как ветер! Ну, дорогой, залетай тогда к нам в шале после показа, с внучкой познакомишься.
АКЕРМАНН: Здорово, мы сможем погулять там у вас все вместе.
КЛОССОВСКИ ДЕ РОЛА: Можешь один ходить, как хочешь. (Смеется.)
