Продолжение разговора с Леонидом Комскийм,
владельцем аукционного дома «Дукат».
Интервью вела Татьяна Бородина.
Киев 2016.
Арт-дилер
Почему мы занимаемся современным и «неофициальным» послевоенным искусством? Потому что его можно легально вывозить за рубеж. При этом стоимость работ может быть достаточно высока, но проблем с перемещением нет — даже если это картина Глущенко, но написанная после 1975 года. А вот антиквариат, куда попадают все произведения и предметы искусства, созданные более 50 лет назад, вывезти нельзя.
Я очень люблю авангард начала ХХ века и с удовольствием занимался бы Богомазовым, Татлиным, Пальмовым, но их практически нет на рынке. Если появляется какой-то рисуночек, то это уже сенсация. А полноценных вещей вы не найдете…
М.Грицюк «С.Рахманинов», 1979, тонированное оргстекло
Впрочем, галеристы, искусствоведы и историки давно сошлись во мнении, что количество гениев в каждом поколении примерно одинаково. И в какой-то момент мы задали себе вопрос: зачем выискивать третьеразрядных художников прошлого, если есть первоклассные современные мастера, которые потом войдут в историю. Как говорил мой приятель об одном художнике: «Нас будут помнить только потому, что мы были с ним знакомы».
Да, мы влияем на продвижение имен. Механизм здесь таков: есть художник, есть дилер (галерист, аукционист, менеджер), есть коллекционер и есть музей. И роль дилера в этом ряду очень важна, поскольку он вводит то или иное имя в общий культурный контекст. Если бы в свое время Амбруаз Воллар не занимался Пикассо или Сезанном, то история искусства могла быть иной.
А вот другой пример: Пикассо уже при жизни был богатым признанным художником, а его друг Модильяни умирал в нищете, и оценили его гораздо позже — благодаря дилерам.
В 90-е годы систематизировать современное украинское искусство пытался Александр Брей. Обладая отменным вкусом и знаниями, он сумел «раскрутить» прекрасных художников, но, естественно, один человек не может охватить всего. Безусловно, повезло тем, кого он «вел» — Глущенко, Шишко, Максименко… Но сейчас другое время и другое искусство, и оно тоже ждет своего дилера, вместе с которым всегда работают и арт-критики, и искусствоведы, выступающие в роли экспертов. Да и сам дилер, как правило, очень грамотный человек, который постоянно заниматься самообразованием, самосовершенствованием, иначе он просто не удержится в этом бизнесе.
С.Пустовойт «Читатель. Автопортрет», 1965, доска, масло, 54×65,5
Формирование контекста современного искусства у нас в стране не закончено. И «Дукат» целенаправленно этим занимается. Важный шаг в этом направлении — организованная нами выставка «Другая история: искусство Киева от оттепели до перестройки» в Национальном художественном музее Украины, где мы постарались максимально объемно показать пути развития отечественного искусства второй половины ХХ века.
У своих работ художница Галина Севрук и искусствовед Надежда Николаева
Я убежден в том, что мы должны формировать вкус публики, учить ее воспринимать «сложное» искусство. Часто можно слышать: «Люди еще не готовы к такому, надо подождать…» С одной стороны это так, а с другой стороны — мы, дилеры, галеристы можем взять на себя ответственность за судьбу такого искусства. Ведь галерея — это своего рода лаборатория, где мы показываем людям нечто новое, знакомим с процессами, происходящими в арт-среде. Но художников всегда гораздо больше, чем галеристов… Именно дилер и галерист решают, кого они будут выставлять. И это действительно огромная ответственность.
Информационная справка: В Национальном художественном музее Украины с 2 сентября по 28 октября проходила выставка «Другая история: искусство Киева от оттепели до перестройки». Четыре зала экспозиции представляют 138 работ как известных мастеров, так и художников, которых пубилка открывает лишь сейчас. Вилен Барский, Алла Горская, Николай Глущенко, Галина Севрук, Вениамин Кушнир, Федор Тетяныч, Иван Марчук, Николая Трегуб, Тиберий Сильваши, Татьяна Яблонская… Читать здесь.
Портрет Ю. Малышевского Вадим Николаевич Игнатов 1976, 100×73 см
Арт-рынок
Бывают разные галереи. Например, «брендовые галереи», которые работают только с раскрученными художниками, они берут только тех, кто уже известен и чье имя обладает брендовой стоимостью и у них все хорошо. Есть галереи промежуточные – они проверяют художников, меняют, подбирают их для себя. Есть те, кто берет начинающих и раскручивает их самостоятельно, их задача находить новые дарования. Иногда галереи перекупают друг у друга художников. Но это – на западе, у нас этого пока нет. У нас, во многом, сейчас проходят имитационные процессы, потому что у нас только происходит становление арт-рынка. Совсем недавно его вообще не было, он начался, примерно с 1988 года, когда разрешили кооперативное движение. А история Sotheby’s – началась в середине 18 века!
Наш рынок прошел естественный отбор, это была даже не школа, а марафон на выживание – те, кого не убили – стали сильнее. В переносном смысле, конечно, хотя иногда и в прямом.
Сейчас достаточно оптимистичная ситуация. Раньше, в большинстве своем покупали люди, которым деньги пришли своеобразными путями, чиновники в том числе. Сейчас абсолютно новый клиент это – в основном довольно молодые люди, до 50 лет, обычно они интеллектуалы, бизнесмены, топ-менеджеры. Они люди образованные, продать им труднее, но работать с ними интереснее. Они к вопросу системно подходят, хотя у них нет больших денег для серьезного искусства, но явно, что они у них будут, во всяком случае, у многих из них.
Я много лет задаю себе вопрос: зачем люди покупают антиквариат. Зачем они тратят огромные деньги? Однозначно и логически я ответить себе не могу. Это кажется и простой вопрос и риторический. Безусловно, инвестиция, но это и сопричастность… Разные причины, неправда ли?
Марко Гейко «Женщина в розовом», 1999, холст, масло, 60×45. Стартовая цена 3000 долларов
Инвестиции в искусство
С точки зрения инвестирования я не могу назвать произведения искусства безупречным активом. Потому что и антиквариат, и драгоценные металлы, и недвижимость — это все «альтернативная инвестиция». Говорят, например, что когда все рушится, цены на произведения искусства растут. Это миф. Искусство растет в цене, когда всё вокруг хорошо и когда всё идет вверх. Однако как сохранение капитала это имеет смысл.
Например, один мой приятель рассказывал, как он в 1969 году нашел икону и продал ее за 5 000 рублей. В то время на эти деньги можно было купить машину. Сейчас, по его словам, эта икона стоит 200 тысяч долларов, то есть ее цена соизмерима с хорошим «мерседесом» S-класса. Уже давно нет Советского Союза, нет советских рублей, а как тогда икона стоила хороших денег, так и сейчас. Если смотреть далеко вперед, то цены, конечно, растут. Они могут быть ниже, чем четыре года назад, но через 20 лет точно станут выше. Значит, можно говорить о рациональности долгосрочных инвестиций.
Вкладывать деньги в современных художников — большой риск, потому что «рыночными единицами» останутся даже не один процент, а доля процента. И вот тут нужен дилер, причем такой, которому можно доверять, хотя очень сложно давать какие-то гарантии. Именно поэтому мы берем современных авторов очень осторожно или вовсе не берем, за исключением тех, кого хорошо знаем. У нас есть круг художников, за которыми мы наблюдаем, иногда помогаем, покупая их работы.
Конечно, «раскрутить» можно кого угодно — и безголосую певицу, и среднего художника, но это потребует массы денег и займет массу времени. К нам обращаются периодически с подобными просьбами, но мы не беремся за столь долгосрочные проекты. Некоторые галеристы думают: «Я сейчас куплю у начинающего художника за копейки работы, а потом раскручу его». Но как это опрометчиво! Нужны очень хорошее чутье, знания, а ещё удача, ведь даже с математической точки зрения вероятность правильного выбора столь же мала, как выигрыш в лотерею — «исчезающие малая величина».
Намного проще вкладывать в художников, представленных в «брендовых галереях», чьи работы фигурировали на аукционах и уходили за хорошие деньги. Мы — брендовая галерея, но только в масштабах Украины. Берем тех художников, которые уже прошли достаточно большой путь, и очень редко молодых — тех, у которых, на наш взгляд, хорошие перспективы. Но плотно, по-западному из современников работаем только с Матвеем Вайсбергом. Но даже когда мы с ним начинали, он уже был состоявшимся, востребованным мастером. Пишет он, слава Богу, не много, и рынок им не перенасыщен. Мы не поднимали на него цены раньше, но зато теперь, в кризис, нам не пришлось их опускать.
Николай Иванович Трегуб. Абстрактное
Алгоритм успеха
Алгоритм успеха художника определить невозможно. В Украине несколько тысяч живописцев, графиков и скульпторов, а успешных — единицы. Успех — это выигрыш, чистое везение, но самое главное для художника — найти себя, хотя и это вопрос везения (смеется).
Помните историю, как Ганс нашел яблоко, выжал сок, продал за два цента. Потом взял два яблока, выжал сок, продал за четыре цента. Ну, и так далее… А потому у него умерла тетя и оставила ему в наследство миллион. Вот это и есть успех!
На самом деле алгоритма успеха не существует. Сколько я знал художников, — а мне довелось встречать истинных, настоящих мастеров, — найти закономерность их успеха я не смог. Для многих из них, особенно в молодости, вопрос успеха вообще не стоит. Они настолько поглощены тем, чтó делают, что не обращают внимания на жуткую нехватку денег и отсутствие интереса к своей персоне. И им всегда лучше оставаться нищими, чем заниматься чем-то другим.
С другой стороны, жизнь художника — это постоянная работа над своей творческой биографией. Она может начаться со статьи, интервью, с выставки, и есть шанс, что работы (если они в самом деле стоящие) будут замечены.
Вспомним киевских художников Николая Трегуба и Вудона Баклицкого… Трегуб — замечательный живописец, но жизнь прожил очень тяжелую, и закончилась она трагически: незадолго до начала перестройки он повесился на воротах Выдубицкого монастыря, раздав за несколько дней перед тем все долги. Его задавила затхлая атмосфера советского времени. В октябре этого года работы Трегуба были представлены на выставке «Другая история» в Национальном художественном музее. Мы отвели им целый зал. Это очень интересный художник, и его работы сейчас стоят денег, их ищут коллекционеры. Бешенная, невероятная энергия его картин пробила себе путь уже после смерти мастера.
Анатолий Криволап, «Горы»
Другой пример. Один поэт, вернее он думал, что он поэт, – мой приятель, он лет в 30 прекратил писать. Когда его спросили, он ответил: я прочитал одну фразу: «Если ты можешь не писать – не пиши». Я попробовал и у меня получилось, и я понял, что мне лучше не писать…
Так вот, нужно попробовать не писать, а тот, кто не может не писать – должен писать! Для него это – жизнь. Только не в случаи если он себе что-то нафантазировал, или под наркотиком был, а всерьез, на «на трезвую голову». Тогда уже делать нечего, нужно идти этой дорогой, и пытаться, пытаться, пытаться. Делать себе биографию: участвовать в выставках, давать интервью, давать картины на благотворительные аукционы, где-то публиковаться, что-то иллюстрировать… Это дорога на много лет.
Просто быть талантливым – это не достаточно, никто за это не обратит на тебя внимание. Постарайся обратить на себя внимание, а дилер уже потом сам подтянется. Или сам художник станет дилером. Я знаю многих современных художников, вот например Паша Маков, он необыкновенно талантливый художник, прекрасный график, просто милостью Божьей, но и умеет грамотно себя подать и продать. Или Саша Роберт, который, кстати, не любит себя подавать, ко мне отсылает, но если ему надо он и снег эскимосам зимой продаст. Так что и такое бывает.
Ну, а если себя не подавать, то нужно ждать в надежде на то, что придет какой-то дилер, продюсер. Но у нас на Украине это не особенно принято – дилер пойдет только если ему нечего делать или его уж очень зазывают… Но это уже другой разговор (смеется).
Окончание разговора с Леонидом Комским смотрите в ближайшем выпуске.
