PRO ET CONTRA.
Нина Аловерт
Фото автора.
“Чайковский” Двойник – Сергей Волобуев
Гастроли Театра Бориса Эйфмана – всегда событие в театральной жизни Нью-Йорка. Последние годы Эйфман привозил в Сити Центр свои новые балеты, в этом году мы увидели редакции его прежних шедевров: «Красную Жизель» и «Чайковского» (теперь: «Чайковский: pro et contra”).
Причины, побудившие хореографа пересмотреть свои старые балеты, можно понять. Среди них: новый взгляд хореографа на прежние темы и сюжеты, совершенно иное поколение танцовщиков…
Начну с балета «Чайковский: pro et contra”.
Балет поставлен на собранную музыку из произведений П.И.Чайковского.
В переосмыслении хореографом спектаклей, созданных ранее, много подводных камней. Но в данном случае мы увидели новый балет, хотя и с некоторыми сценами, которые вошли в него из старой постановки. Но дело не в том, какое количество хореографического текста осталось от прежнего варианта. Дело прежде всего – в новом ритме всего спектакля. Балет в целом можно сравнить с извергающимся вулканом. Мощная энергия фантазии хореографа не знает предела, что приводит иногда к излишнему нагромождению сцен. Но это понимаешь потом, когда, освободившись от спектакля, начинаешь его обдумывать. Поэтому, даже посмотрев балет дважды, невозможно выстроить внутреннюю логику сюжета. Ограничусь главными линиями спектакля и сценами, которые производят наибольшее впечатление.
“Чайковский: Чайковский – Олег Габышев
Весь балет построен как воспоминания умирающего Чайковского, иногда – безумные и мучительные, иногда радостные (о творчестве и успехе). В центре балета – Чайковский как гениальный творец. И его Двойник. В прежнем балете Двойник олицетворял тайное знание Чайковского о себе. В новой версии – Двойник скорее представлен, как некое злое начало, во всяком случае – недоброе. Он как будто вбирает в себя то темное, что есть у каждого человека в душе, в данном случае – у композитора. Двойник – олицетворение тайных и запретных желаний Чайковского.
Вообще в балете многие герои предстают в разных ипостасях. Так например, сам Двойник еще является Чайковскому в виде Ротбарта, Дроссельмейера и Германна, Надежда фон Мекк – Пиковой Дамой.
“Чайковский” Пиковая Дама – Мария Абашова, Германн – Сергей Волобуев
Возвращаюсь к Чайковскому и Двойнику. В прежнем балете Чайковский идет в игорный дом, в новом хореограф отправляет туда Двойника, который, вырывавшись на свободу, начинает жить почти самостоятельной жизнью. В конце балета Двойник, лишенный прежней губительной силы, возвращается к композитору, чтобы затем расстаться с ним навсегда. И во всем балете нет ничего трагичнее этой сцены прощанья композитора со своим двойником, частью своей души. Двойник уходит в бессмертие в сопровождении эскорта белых лебедей. Чайковский умирает на руках своих родственников в «реальной» жизни. Может быть, не совсем логично, но вся сцена прощания поставлена на таком уровне высокой трагедии, что нет смысла подвергать ее анализу. Это театр, это его мистика, его эмоциональное воздействие на душу зрителя.
“Чайковский” Ротбарт – Сергей Волобуев, Чайковский – Олег Габышев
В прежнем спектакле гораздо отчетливее была подана тема гомосексуализма Чайковского. В новом она заметно «притушена», отчего не совсем понятно, почему общество заставляет Чайковского покончить с собой: в то время к гомосексуализму относились иначе, чем сегодня. Поэтому не совсем понятна и трагедия женитьбы композитора. В прежнем балете Чайковский женился, пожелав в какой-то момент быть «как все». В новой версии упор сделан на то, что девушка насильно женит на себе Чайковского. Но эта невозможность быть, как все, одна из основ раздвоения личности: с одной стороны – гениальный творец, который хочет жить не только творчеством, с другой – Двойник, олицетворение тайных страстей, ликующий, соблазняющий, разрушающий… Но в этой душевной раздвоенности кроется не только причина трагедии, но и один из источников творчества.
“Чайковский Чайковский – Олег Габышев, Жена – Любовь Андреева
Контрастные картины сменяют одна другую: освободившись от власти Ротбарта и его свиты, Чайковский создает мир прекрасных белых лебедей. К нему приходит слава, Надежда фон Мекк надевает на него лавровый венок, его женит на себе молодая девушка, Двойник в образе Дроссельмейера издевается над его любовью к Принцу, подменяя прекрасного юношу уродливой куклой … Весь этот калейдоскоп прожитой жизни, все душевные метания героя, воплощенные в меняющихся сценах, несутся перед глазами зрителя.
В балете существуют две точки наивысшего напряжения: еще до трагического прощания Чайковского и Двойника – это фантасмагорическая сцена из «Пиковой дамы» в игорном доме, шабаш игроков. В этой части, правда, по сравнению с первой версией, уменьшена роль Пиковой Дамы, а жаль. Но Эйфман еще работает над своей новой редакцией.
“Чаковский”. Общая сцена. В центре – Даниель Рубин
После разгула страстей в игорном доме, после встречи с Пиковой Дамой и крушения – Двойник возвращается к композитору. И тогда среди общей тревоги, несущихся белых лебедей и черной свиты Ротбарта, происходит трагическое прощание композитора со своим двойником.
Единственное, что категорически нельзя принять в новом балете – это оформление Зиновия Марголина. Художник оформляет уже не первый балет Эйфмана, но так и не пришел к пониманию жанра его спектаклей и стиля его хореографии. Опять унылые цвета декораций, опять какая-то конструкция наподобие моста на фоне задника (повторяющаяся из спектакля в спектакль). Стол, покрытый ярким зеленым сукном, в игорном доме появился лишь по логике сюжета.
Костюмы Вячеслава Окунева, оставшиеся от первого спектакля, и новые Ольги Шаишмелашвили удачны, но не гармонируют с оформлением.
.”Чайковский” Чайковский – Олег Габышев, Двойник – Сергей Волобуев
***
В «Красной Жизели» ситуация иная.
В данном случае Эйфман оставил в целом прежний спектакль, внеся в него изменения, выкидывая важные сцены, что привело к разрушению прежнего шедевра. А «Красная Жизель» – шедевр, созданный в свое время как будто на одном дыхании, в нем нет места переменам.
Три главные перемены нарушают прежний замысел, который по своей сути остался прежним.
“Красная Жизель”. Балерина – Дарья Резник
Прежде всего – образ Чекиста. Чекист в балете, каким он был представлен раньше, приходит не из среды «ликующих хамов», которые врываются на сцену императорского театра. Он явно принадлежал к более высокому классу общества и пришел в революцию по убеждению. Новый Чекист – психопат и садист. Когда я сказала об этом Эйфману, он возмущенно ответил, что не изменил ни одной детали в образе. Да, не изменил. Но добавил сцену, (вообще не нужную), где происходит избиение заключенных в застенке. Чекист сидит и хладнокровно наблюдает. И в спектакле эта сцена сразу меняет все историю отношений Балерины и Чекиста. Не может он отпустить Балерину в эмиграцию. Не может по логике своего характера. Прежний Чекист отпускал, у него еще были понятия, хотя и подавленные, но Балерину он по-своему любил. А этот – не может отпустить. А по сюжету – отпускает.
“Красная Жизель”. Балерина – Дарья Резник, Учитель – Олег Марков
Второе: выпущена центральная сцена балета, знаменитая сцена с головой Чекиста. В ночном клубе, куда Балерина ходит танцевать, ей вдруг видится Чекист. В прежнем спектакле все исчезало, и в прорезь черного задника виделась ей лишь голова Чекиста, которую она перекатывала носком своей туфли. С этой страшной мистической сцены начинала развиваться новая трагическая тема спектакля – надвигающееся безумие Балерины. Сейчас сцены с головой нет, на этом месте – дуэт: Балерина и Чекист. Смысл его непонятен: то ли Чекист действительно является в Париж, то ли Балерина его вспоминает.
«Взрыва» безумия нет, есть обычное балетное «воспоминание», а потому дуэт смотрится, как вставной номер. Последующая блестящая сцена с красным плащом повисает в воздухе, она не является продолжением предыдущей.
“Красная Жизель” Партнер – Олег Габышев
И третье изменение, в котором нет необходимости, Эйфман сочинил в концовке балета. Безумие покидает Балерину, перед смертью наступает просветление. Балерина уходит в «зазеркалье», в смерть. Почему в этой сцене вдруг появился Партнер??? Я понимаю, хореограф хотел создать ассоциацию с той сценой в балете «Жизель», где Альберт ищет на кладбище тень привидевшейся ему Жизели. Но в классическом балете это и происходит в начале второго акта. А в концовке балета уже нет места другим героям. Балерина остается одна наедине со смертью и бессмертием. Бегающий между зеркалами Партнер нарушает пафос и величие концовки.
Но те, кто не видели оригинальный вариант, все равно находятся под большим впечатлением от спектакля: такая эмоциональная сила в нем заложена. Тем более жаль видеть отдельные разрушения шедевра.
Артисты труппы Эйфмана.
Когда я уезжала в эмиграцию в 1977 году, Эйфман только готовился к началу первого сезона своего нового театра. С труппой первые годы танцевали приглашенные «звезды» других театров. Вернувшись в Ленинград в конце 80х годов, я еще застала премьеров Валентину Морозову и Валерия Михайловского. Труппа постепенно пополнялась. В нее приходили солисты из других театров. И с начала 90-х труппа Эйфмана – это уникальный ансамбль солистов и кордебалета, которому нет аналогий.
“Красная Жизель” Партнер – Олег Габышев
Новое поколение, которое мы увидели сегодня, яркое, талантливое, совсем иное, чем прежнее, как впрочем, оно иное и во всем балетном мире.
О технике говорить не приходится. Сейчас все высоко прыгают, крутятся, у всех высокий шаг и умение делать любые акробатические трюки, привносимые хореографами в балет.
Все премьеры труппы Эйфмана– танцовщики, обладающие ярко выраженной актерской индивидуальностью. Им надо было бы посвятить отдельную статью. Поэтому сейчас я только кратко остановлюсь на индивидуальных особенностях премьеров (кордебалет – отдельная тема).
Олег Габышев. Пластичный, музыкальный, тонко чувствующий танцовщик. Чайковский Габышева слишком мягок, слишком тонко организован душевно, открыт и беззащитен для мира, в котором он живет. Чайковский Габышева живет в диапазоне между страданьем в миру и радостью созидания.
“Чайковский” Чайковский – Олег Габышев, Жена – Любовь Андреева
Двойник Сергея Волобуева – особое явление в спектакле. В нем есть какая-то сатанинская сила, очарование зла, безудержность разрушительных страстей. Мне очень жаль, что я не увидела другой состав исполнителей. Дмитрий Фишер (Чайковский) и Дмитрий Крылов (Двойник), вероятно, вносят в балет другие оттенки, что весьма интересно. Фишера мы знаем по предыдущим гастролям. Он всегда держится с большим достоинством, обаятелен и слегка «закрыт» для внешнего мира (в «Красной Жизели» он танцевал Друга Партнера). Крылова я вижу впервые. И поразил не только феноменальный прыжок его Шута в игорном доме, но есть в актере какое-то лукавство, какая-то ирония, которые заставляют следить за ним даже в роли Принца в эпизоде из «Щелкунчика». Олег Марков – еще одна яркая актерская индивидуальность. Думаю, все мы отметили благородство, артистичность и властную силу его Учителя в «Красной Жизели».
Мария Абашова наибольшее впечатление оставила в роли баронессы Надежды фон Мекк, особенно в роли Феи Карабосс и Пиковой дамы, где она так выразительна в сочетании красоты безупречного танца и ликующего злорадства мстительной волшебницы.
“Чайковский” Надежда фон Мекк – Мария Абашова
Любовь Андреева – лирическая танцовщица. Она трогательна даже во всех сценах своей агрессии в роли жены Чайковского.
В одном из спектаклей «Красной Жизели» роль Балерины танцевала Дарья Резник, недавняя выпускница Академии балета им.А.Я.Вагановой. Она несомненно талантлива, ей теперь надо работать над ролью. Это только начало ее творческого пути.
И теперь – кордебалет… Нет, не кордебалет, ансамбль актерских индивидуальностей. Можно только поражаться танцовщикам в этих ансамблях. Каждый из них не только блестящий исполнитель, но каждый существует в своем образе, в котором он не менее выразителен, чем солисты в своих премьерных ролях. И все таки все вместе – ансамбль, который в балетах Эйфмана часто наиболее ярко воплощает идею или эмоциональную силу всего спектакля. Как Эйфман подбирает танцовщиков для массовых сцен, это его загадка, они и внешне поражают: высокие, стройные красавицы и красавцы, рост в рост… браво!
“Чайковский” Джокер – Дмитрий Крылов
Закончились гастроли, закончился праздник, но мы еще долго будем вспоминать и переживать увиденное, все pro etcontra. До следующего приезда Театра Бориса Эйфмана.
