Виталий Орлов
[quote style=”boxed”]Минувшим июлем исполнилось 120 лет Исааку Бабелю – великому русскому писателю еврейского происхождения из украинского города Одесса. Для современной России подобный социальный имидж стал бы поводом для немедленной криминальной разборки. Нынешние российские писатели-кумиры – это отъявленные патриоты Проханов, Лимонов и иже с ними. Где уж Бабелю тягаться с этой свор… командой! Правда, что касается Украины,то Лимонов, урожденный Савенко, провел детство и юность в Харькове, и я помню его книгоношей в магазине «Поэзия». В стихии сегодняшнего российского шовинизма он оказался своим и даже одним из лидеров.
О Харькове мне еще доведется вспомнить в моем рассказе, но посвящен он больше вдове Бабеля Антонине Николаевне Пирожковой, с которой я имел честь быть знакомым. Благодаря ей мы сегодня имеем возможность читать забытые и малоизвестные произведения Бабеля, и о его трагической судьбе знаем несколько больше, чем даже десяток лет тому назад. Ведь даже дата расстрела Бабеля стала точно известна сравнительно совсем недавно, а судьба его конфискованных рукописей неизвестна и сегодня. Тем же, что стало теперь известно, мы в большой степени обязаны Антонине Николаевне.
[quote style=”boxed”]Антонина Николаевна Пиожкова была третьей женой Бабеля. Она прожила с ним только семь лет, пережив писателя на 70; никогда больше замуж не выходила и посвятила свою жизнь памяти Бабеля, приложив поистине героические усилия для торжества справедливости по отношению к гениальному и расстрелянному писателю и мужу.
Впрочем, Антонина Николаевна и сама была человеком неординарным. Долгие годы она занимала крупные должности в московском «Метропроекте», была автором учебника, ведущим конструктором нескольких важнейших станций московского метро: «Площадь Революции», две «Киевские» – кольцевая и радиальная, «Павелецкая». Как часто на станции метро «Маяковская» можно увидеть людей, запрокинувших головы, чтобы увидеть купола с мозаикой Дейнеки. «И только немногие знают, что именно Антонина Николаевна Пирожкова чудом сумела преобразить уже возведенную конструкцию станции «Маяковская», первоначальный проект которой не предусматривал высокого потолка с куполами!» – рассказывет Андрей Малаев-Бабель, внук Бабеля и Пирожковой. Он продолжает: – Антонина Пирожкова родилась за год до того, как ушел из Ясной Поляны Лев Толстой, а умерла, успев проголосовать за первого чернокожего президента Америки.
[quote style=”boxed”]«Последняя великая вдова» – называли ее литературоведы и журналисты. Пятнадцать лет каждый день она ждала мужа из ГУЛАГа, не зная, что он давно расстрелян. И всю оставшуюся долгую-долгую жизнь несла память о нем».
Значительную часть своей жизни А.Пирожкова прожила в США: с 1996 года – в предместье Вашингтона, а потом переехала в Сарасоту (Флорида), там и умерла в 2010 году. Внук Андрей уехал в Америку со своей американской женой, для того чтобы спасти бабушку. Три года затем уговаривал ее переехать к нему. «Шла середина девяностых, бабушке самой было тогда уже под девяносто, и ей был поставлен смертельный диагноз. Америка продлила бабушке жизнь на 17 лет», – вспоминает внук.
[quote style=”boxed”]С Нью-Йорком Антонину Николаевну связала прежде всего работа над книгой «Семь лет с Исааком Бабелем», которую решило опубликовать нью-йоркское издательство «Слово/Word». Книга вышла в 2001 году. В этот период А.Пирожкова бывала в Нью-Йорке, а после выхода книги приехала в город на ее презентацию. Презентация состоялась в издательстве, а также в Бенсонхерстском клубе любителей книги при культурном центре JCH. В эти дни я и познакомился с Антониной Николаевной лично, хотя заочно мы были знакомы очень давно…
Среди великого множества знакомых и друзей Бабеля были люди самые разные: конюхи и наркомы, балерины и руководители ЧК, инженеры, артисты, ну и, конечно, писатели – от самых известных советских, включая Горького, до зарубежных: Андре Мальро, Лиона Фейхтвангера и других. Судьба его однако сложилась трагически, и о Бабеле как о человеке мы никогда не узнали бы, потому что те, кто его помнил, долгое время не могли рассказать о нем правду, не без оснований опасаясь репрессий, а когда это стало возможным, большинства из них уже не было в живых. К счастью для потомков, оставался человек, который не только сохранил для них свое собственное представление о Бабеле как о самом близком человеке, не только извлек его образ по существу из небытия, но сделал все возможное, чтобы возвратить его творчество читателям во всем мире. Этим человеком, без сомнения – подвижником, была Антонина Николаевна Пирожкова. У книги А.Пирожковой есть важная особенность, отличающая ее от множества подобных изданий: рассказывая о Бабеле, автор воспоминаний ни единым словом не стремится, так сказать, вывести на авансцену себя.
[quote style=”boxed”]После посмертной реабилитации Бабеля А.Пирожкова не оставляла попыток найти его рукописи, прежде всего, в КГБ. Эту крепость ей взять не удалось, но кое-что из наследия Бабеля сохранилось у людей, которые так или иначе были связаны с ним до ареста.
За рубежом творчество Бабеля стало известным прежде, чем в СССР. В Нью-Йорке однотомник Бабеля вышел на 2 года раньше. Со временем у читателей появился серьезный интерес к личности писателя.
Идея сборника воспоминаний современников о Бабеле принадлежала Л. Я. Лившицу, литературному критику из Харькова, первому исследователю творчества писателя. Л.Я.Лившиц возвратился в 1954 году после реабилитации из ГУЛАГа, куда он попал как жертва антисемитской кампании по борьбе с космополитизмом. Во второй половине 50-х годов Л.Лившиц опубликовал несколько серьезных научных работ о «Конармии» и некоторых других сочинениях и – впервые, по рукописям и найденным им забытым изданиям – ряд произведений Бабеля.
Бывая в те годы в доме Льва Яковлевича, я имел возможность кое-что из этих произведений прочитать, а машинописную копию тогда еще неопубликованного рассказа «Мой первый гонорар» даже получил от Льва Яковлевича в подарок как страстный почитатель прозы Бабеля.
Книга воспоминаний о Бабеле вышла в 1972 году с большими сокращениями и цензурными изъятиями. Но даже в таком усеченном виде она сразу же стала библиографической редкостью, так что ее не было (а скорее, просто не выдавалась) даже в крупнейшей в СССР Харьковской библиотеке им. Короленко. И тогда, разыскав московский адрес Антонины Николаевны, я написал ей письмо, в котором послал подаренный мне машинописный экземпляр «Моего первого гонорара» и просил помочь приобрести вышедшую книгу воспоминаний о Бабеле.
«Уважаемый В.А., – ответила мне 15 октября 1972 года А.Пирожкова, – к сожалению, книги «Воспоминания современников» у меня нет. Я купила 150 экземпляров (больше мне не удалось), штук 50 отправила за границу, а остальные разошлись здесь. Я подарила всем тем ближайшим поклонникам Бабеля и моим друзьям, которые, как и Вы, не смогли бы достать сами. Теперь остается ждать второго издания, если оно будет»…
Прошло почти 30 лет, я жил уже в Нью-Йорке, и однажды на интернете мне встретилась страничка, посвященная 105-летию со дня рождения И.Э.Бабеля. Среди прочего, там было сказано: «Вдове около 90 лет, она постоянно живет в Соединенных Штатах вместе с дочерью Лидией Бабель, родившейся в 1937 году. Обе женщины живут в окрестностях Вашингтона в доме внука писателя, который получил образование в России, имеет в США собственный театр, где ставит пьесы, написанные его дедом, свои собственные и другие».
Разыскав номер телефона, я позвонил Антонине Николаевне, напомнил о давнем своем письме и хотел задать вопросы теперь уже в связи с предстоящим выходом ее книги, но Антонина Николаевна сказала:
– Вы, журналисты, все такие путаники… Вот был у меня один, все расспрашивал, все записывал, потом уехал в Израиль и там напечатал такое… Так что уж подождите, скоро у вас в Нью-Йорке должна выйти моя новая книжка, из нее все и узнаете…
После состоявшейся презентации книги «Семь лет с Исааком Бабелем» я встретился с Антониной Николаевной, ее дочерью Лидией, несколькими их друзьями. Наконец, у меня появилась возможность задать вопросы.
-Расскажите, как создавалась ваша книга?
-Никто из писателей никогда не предлагал мне написать о Бабеле, да и мне самой никогда это не приходило в голову. Я не принадлежала к литературной среде, никаких дневниковых записей не вела. В задуманный в 70-е годы сборник воспоминаний современников, считала я, современники и напишут все, что знают о Бабеле. Но когда я собрала все воспоминания, выяснилось, что часть из них основана на одной, максимум двух малозначительных встречах, а часть – просто вранье. Например, один человек написал, что он видел, как в Переделкино арестовывали Бабеля: дескать, пришел отдать книгу, увидел НКВД-шников и, спрятавшись за дерево, наблюдал. Но НКВД-шники приехал в пять утра, в такое время книг не возвращают. Другой пример. Некая женщина рассказывала о том, как они вместе с Бабелем смотрели, а потом долго обсуждали постановку его «Заката» в МХТ-2. Но спектакль шел всего 16 раз, а Бабель все это время был в Париже…
Много писали о его творчестве, о его прозе, но о том, каким он был в жизни, как собирал материал, как работал, с кем дружил, кого и что любил – об этом ничего не было сказано. И тогда я решила сделать это сама. Написала все, что помнила о его встречах с Горьким, Андре Мальро, Сергеем Эйзенштейном, китайским поэтом Эми Сяо, о поездке в Кабардино-Балкарию к Беталу Калмыкову и т.д… Редактор сборника и рецензенты решили, что как раз ту часть воспоминаний, которая относится к аресту Бабеля и последующим событиям, публиковать не следует: «Слишком эмоционально, и сейчас не время нагнетать обстановку»… В издании сборника воспоминаний 1989 года я восстановила все купюры и дописала целый раздел о том, как КГБ обманывал меня, утверждая, что «Бабель жив и содержится в лагерях». Однажды даже написали, что он будет освобожден в 1949 году, и мы с мамой решили привести в порядок мебель и сделать в квартире ремонт…
Ни одно российское издательство не предлагало мне написать отдельную книгу воспоминаний, поэтому, когда такое предложение поступило от нью-йоркского издательства «Слово / Word», я согласилась.
– Как случилось, что вас, как жену «врага народа», репрессии не коснулись?
– Бабель был арестован при Берия, а он жен уже не сажал. Одновременно с Бабелем арестовали Мейерхольда и Кольцова, но их жены тоже не были репрессированы.
– Какие воспоминания о Бабеле в переизданном сборнике 1989 года вы считаете наиболее полными и правдивыми? Ведь среди авторов такие имена как Паустовский, Эренбург, Славин, Тэсс, Шкловский. В частности, не могли бы вы рассказать об отношениях между Шкловским и Бабелем? Ведь известно, к примеру, что Шкловский предал своего друга М.Зощенко после печально знаменитого «ждановского» разгрома…
– Тех, кто врали о Бабеле в первом издании воспоминаний, я в новое не брала. И Славин, и Эренбург и другие написали очень хорошие воспоминания. Что касается Шкловского, то при жизни Бабеля они у нас дома не встречались. Я встречалась с Шкловским значительно позже, когда воспоминания о Бабеле готовились к публикации. Мне была хорошо знакома жена Шкловского, и однажды мы с Мунблитом были у них в гостях. Шкловский подарил мне какую-то свою книжку с автографом. Ничего другого мне не запомнилось.
– Почему вы решили переехать в США?
– Я приехала в США в 1996 году вместе с дочерью Лидией Бабель к своему единственному внуку, который к тому времени уже жил здесь со своей семьей. Сейчас у меня уже есть правнук Николай. Если бы не это, я бы осталась жить в России.
– Есть ли все же хотя бы маленькая надежда, что из архива Бабеля что-то еще может найтись?
-Все рукописи при аресте были опечатаны и увезены, как мне говорили позже, даже не в КГБ, а куда-то повыше, в ЦК. Они могли попасть в руки Жданова, может, даже самого Сталина, мне это неизвестно. Когда в КГБ менялось начальство, я каждый раз снова и снова делала запросы. Уже в самое последнее время ответить на мое очередное заявление из КГБ пришли два человека. Я спросила их: «Вы пришли сами, потому что не хотите давать письменного заключения?». «Ну что вы, конечно, нет, – сказали они. – Мы понимаем ценность рукописей Бабеля, но они, увы, сожжены». Однако официально это нигде не отмечено, хотя известно, что там у них, «наверху», существовал большой порядок: когда сожгли, к примеру, рукописи Кольцова, то был составлен соответствующий «Акт». Может быть, в архиве президента когда-нибудь и найдутся рукописи Бабеля, но я в это уже не верю».
Нет, не дождалась Антонина Николаевна, когда откроется архив президента. Да и не тот пошел нынче в России президент…
О последних днях Антонины Николаевны рассказал Адрей Малаев-Бабель.
«Бабушка угасала буквально у нас на глазах. Сознание покидало ее, потом возвращалось. За неделю до смерти, когда мой сын Коля, ее правнук, вошел в комнату, она вдруг пришла в себя, улыбнулась и наговорила ему столько всего хорошего…
Мне кажется, бабушка сама выбрала момент, когда ей уйти. Умирать 11 сентября она не хотела: в Америке в этот день – годовщина траура по башням – близнецам, а 13 сентября оказалось понедельником, слишком пошло. Вдова Бабеля не могла позволить себе такой безвкусицы…
Бабушка умерла в воскресенье, 12 сентября 2010 года, как подгадала: не 11-го и не 13-го, вкус не изменил ей, а потом мы точно высчитали, что в тот самый час, когда ее сердце остановилось, на другом конце мира, в Москве, знаменитый скульптор Франгулян замесил глину для памятника моему деду…».
