МАЭСТРО СТЕКЛЯННОГО САДА
Глава из книги “Арт Квартал” Светланы Вайс.
Продолжение. начало см. МАЭСТРО СТЕКЛЯННОГО САДА
Итак, продолжу. После окончания университета, работая в архитектурной компании, Дэл Чихули выдул свой первый стеклянный шар в домашней самодеятельной студии при помощи самых примитивных инструментов, осознав при этом свою дальнейшую судьбу как мастера стекольных дел. Путь выбран – и надо сделать первый шаг, но оказалось, что в США в середине 1960-х не осталось даже той маленькой тропки в технологии литья стекла, на которую можно было бы ступить. На этот момент лишь университет Висконсин-Мэдисон имел скромный курс по данному вопросу и практические классы Харви Литтлтона в известной Studio Glass.
Внутри Чихули заработал «пламенный мотор», который теперь всегда будет включаться на повышенную передачу, когда перед маэстро замаячит цель. Энтузиазм, заражающий всех вокруг, мощная энергия, которая, похоже, сама, без посторонней помощи может переплавить песок в стекло, неугомонность натуры, кипящие проекты и идеи, замешенные на таланте художника, – это те ингредиенты, из которых в дальнейшем будет образовываться выход из самых порой трагичных ситуаций. Вот и сейчас: нужны деньги на учебу – и Дэл Чихули год ловит лосося на рыболовецком трале у берегов штата Аляска. Зато в этом же 1967 году он защищает диссертацию на факультете скульптуры университета Висконсин-Мэдисон по теме Разработка плексигласовых форм со светящимся неоном внутри.
И в этом же году Чихули поступает в школу дизайна штата Род-Айленд (RISD). В школе нет курса по литью стекла, но она невероятно престижна, к тому же никто не препятствует его экспериментам в подвале похоронного дома, который он переоборудовал под студию.
[quote style=”boxed”]В эти годы вся Америка охвачена опытами с инертными газами – неоном, аргоном: если через них пропускать электричество, – они светятся, вернее, сияют. Какой же художник пройдет мимо, не приложив руки? Впоследствии эти наработки у Чихули вылились в такие инсталляции: U-образные трубки со светящимся газом замораживаются в громадные, абсолютно прозрачные ледяные глыбы, сияющие куски льда устанавливаются под открытым небом, и они тают в течение нескольких дней, давая зрителям повод к размышлению, например, об изменчивости понятия «красота», о неизменности течения времени, о бренности жизни, наконец.
Забегу вперед и скажу, что такую инсталляцию Дэл Чихули в качестве своего персонального вложения в процесс установления мира на Ближнем Востоке создал в 2000 году в Иерусалиме. Напомню, что он в молодости прожил какое-то время в кибуце, и ситуация в этом регионе ему остается небезразличной. Выглядело это так: куски рукотворного (это дает чистоту и прозрачность) льда размером 6х3х4 футов и количестве 30 штук были привезены с Аляски и установлены в Старом городе. А концепция автора такова: лед – это сгусток раздора на Ближнем Востоке, и он растает, вне всяких сомнений; но! – пока он тает, есть время, чтобы договориться.
Чарующая философская теория, красивая инсталляция, но что-то я не припомню, чтобы хоть один художник стал хотя бы сносным политиком. Как бы то ни было, на эту инсталляцию люди приходили смотреть по нескольку раз в день, обсуждая, когда сияние фантастичней – при восходе солнца или в закатных лучах. Мальчишки откалывали куски льда, а жители бережно уносили их домой, а затем читали молитвы у плошки с талой водой. Смотря сегодня по телевизору новости с Ближнего Востока, хочется поставить классику в укор: «Ну что? Спасла красота мир?».
В 1967 году Дэл Чихули посетил Всемирную выставку в Монреале и обнаружил там павильон чехословацкого стекла. Ну, вы помните те вазы и хрустальные люстры! Дальше учиться надо ехать в Европу – и это было правильное решение, ведь самые красивые вазы выдувают на заводе Винини, на заводе Венецианской лагуны, на заводе острова Мурано – элегантность и вкус экспортируются из Италии со времен Ренессанса.
Итальянцы со всей добротой души обучили Чихули своим секретам, и вышло так, что престижную инсталляцию для города Феррара заказали именно ему – американскому начинающему стеклодуву. Столь почетный заказ сделал художника известной персоной в Европе. Но он возвращается в Род Айленд, чтобы защитить докторскую диссертацию и, получив премию Фонда Тиффани, открыть в RISD факультет стекольного литья. Там он будет преподавать 15 лет.
На этот момент Дэлу Чихули всего-то 30 лет и в общем-то ничто студенческое ему не чуждо. Он выступает против вторжения во Вьетнам, но своим способом: с другом художником Джоном Лондоном, они создают в знак протеста инсталляцию огромного размера 16×24 футов и весом 1,000 фунтов. После чего RISD балансирует на грани закрытия.
В 1970-х годах в США стали необычайно популярны так называемые природные школы – учебные заведения типа кружков «Умелые руки». Они в числе первых стали оттягиваться из больших городов под благословенной идеей чистого воздуха. Как я полагаю, не выдерживая конкуренции и больших затрат на жизнеобеспечение. Школа строила хибарку с мастерскими и барак для проживания, все при этом были счастливы, потому что молоды. Такие «пионерские лагеря» по всей стране, между прочим, дали плеяду неплохих художников и стали родоначальниками неких течений в американском искусстве – практика не оказалась порочной.
Дэл Чихули решает создать нечто подобное, но на родном Западном побережье – его чутье подсказывает, что там более благоприятный климат для выдувания стекла. И вот в 50 милях севернее Сиэтла на 16 000 акрах бывшей садовой фермы рождается легендарная студия Пилчак (Pilchuck). Друг Дэла Джеймс Карпентер, иллюстратор из RISD, на своем вэне привозит из Род-Айленда самое дорогое, что у них есть, – печь для плавления и полые трубки для выдува стекла.
Школа в духе традиции живет коммуной – Чихули преподает и руководит, человек 15 студентов – учатся, готовят еду, хлопочут по хозяйству. Все вместе экспериментируют с неоном и льдом, прозрачным стеклом и красками, полыми и открытыми формами и пр. На территории школы, а именно – в прилегаюем пруду коллективным трудом была создана первая инсталляция из плавающих разноцветных стеклянных шаров. Шары еще не связаны японской рыболовной сетью, не обрамлены стеклянной икебаной и экзотическими растениями – все это появится после поездок Дэла в Японию, но и без всего этого зрелище оказалось завораживающим. Шары в пруду плавали, постоянно изменяя композицию, а учитывая их огромные размеры, яркую раскраску и индивидуальные формы – в общем, первый шедевр студии Пилчак был рожден, чтобы стать родоначальником целой серии подобных запущенных в воду в разных концах земного шара, в том числе сегодня и у нас в Нью-Йорке, в Ботаническом саду.
[quote style=”boxed”]Но, как мы уже видим, внутренний мотор художника никогда не дает ему останавливаться на достигнутом, и в этот момент Чихули неожиданно пленился примитивной красотой узоров, которые вытканы на одежде, то есть покрывалах, индейцев племени навахо. Под руководством маэстро студия создает цилиндры навахов – действительно ярко-желто-оранжевые стеклянные цилиндры всевозможных размеров, но каждый со вплавленным, никогда не повторяющимся узором покрывала навахов.
Цилиндры навахов навсегда останутся трейд маркой Чихули, одной из нескольких, но коммерческого успеха они на данном этапе не принесли, а из одних восторгов реального одеяла не соткать, даже для неприхотливых индейцев племени навахо. И Дэл Чихули делает открытие в арт-бизнесе: все предметы искусства, которые пригодны для какого-либо использования, искусством не являются – они отодвигаются на глубину эстетики бытовых изделий, хотя и называются лояльно: изделиями прикладного искусства. От себя добавлю, что по определению все прикладные изделия изначально задаются какой-то целью, будь то утилитарное использование или цветовое пятно в дизайне. А при создании истинного предмета искусства – конечный результат никогда не известен и предназначение подразумевает лишь созерцательное.
Предмет спорный, и, имея специальное образование и даже докторскую степень арт-колледжа, Дэл Чихули, конечно, не мог этого не знать ранее. Но теорема приложилась к конкретной формуле: в цилиндр навахов можно поставить цветы, а это уже банальная ваза, хотя и неземной красоты. Никакая ваза не стоит больших денег, таких денег, за которые сегодня покупаются инсталляции Чихули. Да и вообще так повелось, что «обвинение» художника в создании прикладных изделий порой звучит оскорбительно. Вопрос тоже спорный, но так оно есть: «Крафт!» (то есть прикладное) – может пригвоздить искусствовед любого художника, и на его карьере можно ставить крест.
Так вот с этого момента ни одно изделие Дэла Чихули нельзя будет приспособить к делу. Ими будут любоваться в музеях, на дне бассейнов, на потолках казино, с эскалаторов и внутренних балконов офисов, из окон зависшего вертолета, с экрана телевизора и со страниц художественных альбомов. Некоторые изделия все же будут напоминать вазы, но уже никому не придет в голову налить воду и поставить цветок в изделие маэстро. Так же как никому не приходит в голову огранить 100-каратный алмаз для обручального кольца.
С такими мыслями Дэл Чихули на свою беду отправился в путешествие по Англии, чтобы прочитать там цикл лекций.
Так вот именно на свою беду отправился Дэл Чихули в Англию, чтобы прочесть цикл лекций и устроить выставки новой серии работ: автомобильная катастрофа разрушила все, абсолютно все планы. Выпав через ветровое стекло, Чихули получил 256 порезов на лице и лишился левого глаза. Кроме этого, его правая нога в щиколотке теперь пожизненно должна быть зафиксирована твердой опорой. Многообещающая поездка не удалась на все сто. Но жизнь на удивление, не остановилась, и Дэл Чихули вернулся в США, заказал специальные жесткие ботинки, надел черную повязку на место левого глаза и попросил преподавательскую должность в родной школе дизайна штата Род-Айленд (RISD).
Я почти не сомневаюсь, что после такого крутого жизненного поворота сильнейшей депрессии мало кто может избежать. Видимо, и Чихули приготовился тянуть преподавательскую лямку без особой надежды на творческие искания, но слава Богу, этого не случилось! Чаша судьбоносных весов качнулась в другую сторону, так как на нее попало чрезвычайно важное для каждого художника событие: три цилиндра навахов купил музей Метрополитен. Я даже не представлю, что для карьеры художника может быть важней, вне зависимости от того, болен он или находится на подъеме творчества. И случилось это, к счастью, в 1976 году – всего через год после той злосчастной автокатастрофы.
Маэстро пересмотрел свои жизненные позиции, и его «внутренний мотор» заработал снова, набирая упущенные обороты: он вернулся в свою студию в Сиэтле, сделал ревизию прежде созданной коллекции и начал работу над новой. Надо сказать, что теперь своим внешним видом и кипучей энергией он стал походить на самого настоящего пирата – таким он и вошел в историю современного искусства, более того, этот внешний образ он сделал узнаваемой сегодня по всему миру трейдмаркой.
В 1977 году в городе своего рождения Такоме маэстро заглянул в краеведческий музей – отношу это событие все-таки к редкой неординарности личности. Увиденные там кособокие корзины местных индейцев натолкнули Дэла Чихули на создание новых стеклянных форм: расплывшихся округлых сосудов, причем лежащих один в другом, да еще по нескольку штук. Идея воплотилась в серию инсталляций всевозможных размеров, оттенков, узоров – и стало понятно, что родилась новая пластичная форма: корзина Чихули!
Плавильная печь в студии маэстро перешла на ускоренный режим: шли эксперименты не просто с новой формой, а с ее композиционным усложнением – с каждой следующей вплавленной корзиной изделие утяжелялось, его становилось труднее крутить на шесте, применение локального разогрева разрушало уже созданные части, гравитация создавала недопустимые наплывы и т.д. и т.п. И наконец к 1979 году была готова выставочная коллекция «Корзины и Цилиндры: стеклянные изделия Дэла Чихули». И отправилась эта коллекция по таким музеям: Метрополитен (США), Лувр (Франция), Виктория и Альберт (Великобритания), Корнинг (Германия)… далее предполагалось со всеми остановками, но… маэстро сорвал плечо, и инсталлировать выставки стало затруднительно.
И не только инсталлировать, а вообще выдувать, крутить и растягивать форму стало физически невозможно. И тут маэстро осенила идея создания команды! Чихули оставляет за собой роль руководителя процесса, а все остальное делают члены команды. Заметьте, не творческого коллектива, а именно команды – собственно творчество маэстро никому отдавать не собирается. Так родилась легендарная «Команда Чихули» – на сегодня при мировом размахе деятельности маэстро она превратилась в мобильное предприятие со следующими специалистами:
– стеклодувы;
– эксперты по цвету;
– техники;
– упаковщики и транспортировщики;
– инсталляторы;
– лаборанты по пластмассовым материалам;
– архитекторы;
– дизайнеры по свету;
– строители;
– эксперты по фото и видеосъемкам;
– интернет-дизайнеры;
– PR и издательство «Portland Press»;
– бизнес-консультанты.
Когда образовалась команда, стало возможным еще одно бизнес-новшество маэстро Чихули: создание экспонатов прямо на глазах у публики. Что-то здесь было от учебных мастер-классов, что-то от циркового представления, но публика стала стекаться на это зрелище со всего Западного побережья. Оно и понятно: все, что опасно, неизменно притягивает людей. А литье стекла процесс опасный: как его ни планируй, все может пойти не по сценарию, поэтому всех интересует даже больше сам процесс, чем конечный результат, так сказать, магия творчества.
А что касается конечного результата, то к 1980 году корзины превратились, вернее будет сказать, плавно перетекли в морские формы: сосуды стали более плоскими, они также вплавлялись один в другой, но стенки утончились настолько, что процесс литья уже практически не поддавался контролю. Само по себе такое изделие уже является уникальным и подлежит долгому рассматриванию, но Чихули стал их композиционно группировать и предлагать зрителю целые раскинутые поля из морских форм. Они укладывались десятками на дно бассейна с водой, закреплялись на потолок или стене какого-нибудь непременно большого помещения с возможностью максимального, почти трех мерного, обзора. «Персидские узоры» – так они стали называться в композиционном показе. Как уж эти стеклянные хрупкие, но достаточно тяжелые создания крепятся к стенам, предположить можно, но поверить собственным глазам трудно – такой вот удивительный эффект!
Следующим этапом стало создание форм «Мачиас»: при тончайшей стенке сосуды углубились, но этого мало – именно в этих формах маэстро достиг применения всех 300 цветов, в которые возможно окрасить стеклянное изделие. Как вы понимаете, ни один сосуд не повторяет другой – ни по форме, ни по цвету. Особенность «Мачиас» в том, что они окрашены минимум в три разных цвета: снаружи, внутри и по кромке. И опять Чихули стал создавать из новых форм композиции – в музеях стали вырастать «Леса Мачиас»: на высоких постаментах, как экзотические цветы, распускались Мачиас и зритель буквально терялся в таком лесу, пытаясь обойти каждый по кругу. Помимо этого, студия Чихули экспериментировала и с малой стеклянной пластикой, например, для Венецианского проекта – это изящные и динамичные скульптуры, напоминающие статуэтки.
[quote style=”boxed”]Но апофеозом композиционной формы, как мне кажется, стали канделябры. Традиционно стеклянные или хрустальные канделябры крепятся вокруг источника света – лампочки, таким образом получается люстра. Красивая, но всегда подсвеченная одинаково, если, конечно, вовремя менять перегоревшие лампочки, к тому же у нее вполне понятное утилитарное предназначение – освещать. А, как мы уже выяснили, изделия Чихули нельзя приладить ни к какому бытовому употреблению, кроме эстетического созерцания. Поэтому канделябры Чихули, укрепленные на каркасе, подсвечиваются снаружи.
Предела фантазии здесь нет: канделябры свешиваются с потолков, вырастают, как елки, из земли, горят фиолетовым сиянием в Сиднее, а через пару недель, перевезенные и собранные заново, уже переливаются всеми цветами радуги где-нибудь в Европе. Под открытым небом максимально выгодно используется естественное освещение, например, закатные лучи, а в помещениях при помощи цветных софитов достигается вообще сумасшедший по фантастичности эффект. Секрет крепления и сборки канделябров… подробно описан на сайте Чихули, но я сомневаюсь, что у кого-нибудь это выйдет достойным образом: ведь даже у целой команды Чихули под строгим руководством маэстро всегда после сборки-разборки остается горка битого стекла.
Сам маэстро давно уже оставил преподавательскую деятельность, собрал по миру кучу всевозможных премий, наград и почетных званий, стал одним из четырех американских художников, удостоившихся персональной выставки в Лувре, продал в Род-Айленде свою первую собственную студию «Ботхауз», купил в Сиэтле на берегу озера здание обувной фабрики, чтобы открыть новую студию под названием…«Ботхауз». Через пару лет в 1985 году, к студии присоединился бывший ангар для лодок, загнивавший по соседству на озере. Размером, между прочим, 45 000 кв. футов. И вот уже после этого удачного приобретения все вместе взятое хозяйство стало называться Чихулиленд, как уже было сказано, пиратский размах маэстро – его основная трейдмарка. Между делом маэстро дважды женился и от последнего, уже позднего брака у него есть наследник империи Джексон Виола Чихули.
До октября продлится выставка-инсталляция Дэла Чихули в нью-йоркском Ботаническом саду, посетить которую я настоятельно рекомендую всем уже на протяжении трех номеров журнала. Неизвестно когда еще представится такая возможность, – вот список мест, где были созданы подобные крупные проекты маэстро: Венеция (Италия), Нуутаярви (Финляндия), Вотерфорд (Ирландия), Мурано (Италия), Монтерей (Мексика), Нииджила (Япония), Иерусалим (Израиль), Атланта (США). Разброс по миру колоссальный, и никто не знает, когда еще выбор маэстро падет на Нью-Йорк.
Август 2006 год
