Сегодняшним выпуском Elegant New York начинает публикацию глав из книги Светланы Вайс «Арт Квартал».
[quote style=”boxed”]Светлана Вайс – журналист, арт-критик, специализируется в области аналитики форм и тенденций современного искусства. В течение 15-ти лет является арт-директором галереи “ИнтерАрт” (Нью-Йорк), куратор многочисленных международных художественных выставок, член Британского общества сюрреализма “Society for Art for Imagination”, автор книги “АртКвартал”. Ведет курс лекций о формировании арт-рынка современного искусства в Америке. Живет и работает в Нью-Йорке.
«Арт-квартал» был написан в галерее «ИнтерАрт» в Нью-Йорке в первое десятилетие XXI века. Это свидетельства всего происходившего в артмире и в артбизнесе в этот период. К этому времени, художественный Артквартал города переместился из Сохо в Челси и приобрел острую концептуальную направленность, сломавшую все грани современной эстетики. Там родились новые направления в искусстве. Там же они и стали тупиковыми.
В полном объеме книга “Арт Квартал” доступна читателю в двух форматах электронных изданий:
App (application для пользователей iPad): https://itunes.apple.com/us/app/art-kvartal/id690260601?mt=8
e-Book (для любых платформ и читающих устройств): https://itunes.apple.com/us/book/art-kvartal/id689510165?ls=1
МЫ БЫЛИ 79-Й ГАЛЕРЕЕЙ, КОТОРАЯ ПЕРЕЕХАЛА В АРТ-КВАРТАЛ ЧЕЛСИ
Человечество только что шумно отпраздновало вступление в новое тысячелетие, и многие наивно и по-детски надеялись на перемены. Мы были в их числе и скорее всего это было лучшее время нашей жизни.
Сейчас уже кажется невероятным тот факт, что мы ходили по улицам еще не определившего тогда свои границы культурного центра мирового современного искусства и выбирали новое помещение для галереи «ИнтерАрт», которая к этому времени уже просуществовала пять лет. Буквально через месяц Арт-квартал был раскуплен до последнего квадратного фута самого верхнего этажа крайней улицы.
Наш адрес: дом 225-а, 10-я авеню, Манхэттен, Нью-Йорк видимо, останется на карте города навсегда, так как наш четырех этажный «браунстон» со всеми своими тараканами, дымящими каминами и несуразной планировкой объявлен историческим памятником, который город обязан охранять.
Его построили вблизи от пристани англичане в 1849 году для временного поселения прибывающих в Новый Свет граждан. Какое-то время квартиру на первом этаже занимал английский композитор, сочинивший в этот период одну из популярнейших рождественских песенок, которая стала одним из символов этого любимого народом праздника. Каждое Рождество мы пытались угадать: сидя у какого из двух каминов, он сложил эту мелодию? За 150 лет здание сменило нескольких владельцев, но не изменило своего облика: ни англичане, ни ортодоксальная еврейская община, владевшая зданием в начале ХХ века, ни итальянский клан, получавший доход от сдачи квартир весь ХХ век, – никто не тратил на ремонт городского памятника хоть сколько-нибудь приличных денег.
Условием функционирования галереи было наличие железной решетки на фронтальном окне, система автоматического захлопывания внутренней двери, установка пожарной сирены на крыше – и все это помимо электронной системы слежения, которая осуществлялась полицией 24 часа за наш счет. После 10 вечера на улицу было выйти реально страшно.
Бунтарский дух современного концептуального искусства, за которое никто в период его созревания не хочет заплатить ни цента, витал по неприбранным улицам Арт-квартала… лет пять. А потом финансовая устойчивость некоторых художественных галерей и полноводный арт-рынок рубежа веков привели современное искусство в состояние полного штиля. Респектабельность и достаток въехали в новые шикарные апартаменты, которые выстроились над помещениями галерей. Открылись невиданной красоты рестораны и магазины с товарами неадекватной цены и престижности. Новые жители Арт-квартала уже мало понимали, зачем разламывать грани устоявшегося понятия искусства.
Последний раз наш шедевр английской архитектуры затопило сильно увеличившимся потоком канализационных отходов на половину подвала – и здание встало на первый в своей жизни капитальный ремонт, который должен был через несколько месяцев перевести его в разряд «супер престижного» помещения.
Связку ключей от галереи, которыми пользовались десять лет, мы торжественно и без сожаления утопили в волнах Гудзона и стали вновь внимательно изучать карту города, пытаясь угадать: где будет следующий Арт-квартал.
АРТ-КВАРТАЛ
У нью-йоркского Арт-квартала есть два воплощения: во-первых, это – сосредоточение художественных галерей современного концептуального искусства; во-вторых, это манхэттенский район Челси. И то и другое имеет свою независимую историю, но на рубеже веков они совпали – и на карте города родился нынешний Арт-квартал – в историю он войдет под названием Челси. Также как когда-то были Арт-квартал Мэдисон авеню, Арт-квартал 57-й улицы, и еще жива память о бурной жизни Арт-квартала Сохо.
Нью-Йорк начало 20 столетия.
История американского арт-бизнеса стремительна, но коротка, впрочем, как и сама история страны. Об арт-маркете можно начинать говорить, пожалуй, с начала ХХ века. Сразу хочу отметить, что центром этого бизнеса всегда являлся и будет являться Нью-Йорк – и пусть вас не вводят в заблуждение огромные пространства калифорнийских галерей, даже целый арт-город СантаФе и множество шикарных выставочных залов в провинциальных штатах: они никогда не делают погоды на арт-маркете США. Только манхэттенский арт-квартал способен рождать художественные течения, диктовать правила игры, назначать звезд и перекачивать финансовые потоки в особо крупных размерах.
Понимание художественной галереи у нью-йоркцев начала прошлого века было традиционным – это европейский салон. Такой, какой держала Пегги Гуггенхайм. В такой же уютный и загадочный носил свои работы Давид Бурлюк. Естественно, это центр города – это респектабельная Мэдисон Авеню. Где живем, там и работаем. Галереи тогда подразделялись всего на две категории: салоны, открывающиеся для забавы, и галереи, серьезно торгующие европейским искусством. Весь арт-бизнес строился на перепродаже европейских предметов искусства. Старые мастера, импрессионисты, русский авангард – это не только денежные эквиваленты, это надежные накопители процентов, капающих с произведений искусства. Спрос был таков, что маленькие пространства галерей в какой-то момент перестают вмещать товарные объемы шедевров. К тому же владельцы домов, в которых расположены галереи, нервничают и срочно требуют увеличить страховые выплаты, а затем поднимают цену на ренту. Ну, а что б вы на их месте сделали? На этом, а это середина прошлого века, арт-квартал Мэдисон-авеню как целостное явление художественной жизни заканчивает свое существование.
57-я улица предложила высокие потолки, несколько больший футаж и даже целое галерейное здание. Но стратегия бизнеса остается прежней! К сожалению, все везется от туда, а свое – Hudson River school, Ahscan school и другие – еще не набрало цену. Американские арт-дилеры переплачивают везде: в Европе при покупке, при доставке, на таможне, владельцу галереи, а в конце процесса – еще и уплата налогов. И сколько это можно терпеть?
И лучшие умы американского арт-бизнеса родили попарт! Если вы думаете, что некая плеяда художников внесла это движение в историю искусства, то смею вас заверить: вы недопонимаете многое. Художественные и эстетические аспекты этого явления спорны, но бесспорным фактом стало то, что шедевры попарта реально не пролезли в двери художественных галерей. К тому же ренту опять подняли, а страховку потребовали увеличить. На этом арт-квартал 57-й улицы становится историческим, но уже не реальным фактом. А на арену выходят теневые лица – нью-йоркские риелторы – и через несколько десятилетий мы увидим плавное слияние городской недвижимости с современным искусством.
Правильно оценив ситуацию, риелторы предложили галерейщикам громадные просторы заброшенных фабрик рабочего квартала Сохо по приемлемой цене. Обращаю ваше внимание: снять помещения, а не купить. В предыдущих арт-кварталах наиболее удачливые галерейщики и арт-дилеры как-то успели откупить галерейные площади, поэтому они и существуют по сей день как знаки исторической памяти. А забегая вперед, скажу, что из Сохо-то потом выехали все – задержались только те, у кого долгосрочный контракт на ренту или какие-то высшие соображения. Что-либо выкупить в Сохо не удалось, судя по всему, никому.
Сохо начало 90-х 20-го столетия.
Но что это были за чудные годы! Сохо было очень демократичным и доброжелательным – оно начиналось одновременно с движением хиппи. Наравне с попартом появились галереи сюрреализма, абстракции, классической живописи, прикладного искусства. Дело дошло до того, что появились французская галерея и галерея итальянского искусства. Потом китайского. И все улыбаются друг другу, и все дружат. По Сохо стали водить экскурсии, а в прессе промелькнула неосторожная фраза, что арт-бизнес по финансовому обороту второй после наркобизнеса. Галерей стало числом около двухсот. И заняты были только первые этажи, а в зданиях этажей не меньше 5–7. На верхних этажах теплилась какая-то жизнь, по большей части богемная. Помню наши походы по каким-то захламленным мастерским, неуютным квартирам, явно непригодным для проживания.
А вот чтобы эти верхние помещения стали пригодными, то есть легальными, для проживания, необходимо было перевести здания из статуса производственных в статус жилых. На языке нью-йоркской мэрии это называется поменять строительные коды на жилые. Владельцам соховских фабрик удалось это сделать почти за 30 лет. За это время район стал популярным, симпатичным, почти безопасным, интересным, но пока еще не жилым: в ночное время жизнь здесь затихала, и становилось жутковато, и ничто не напоминало об искусстве. С получением прав на продажу квартир владельцы зданий стали проявлять нелояльность к галереям – цены за помещения поползли вверх. Сохо прославилось жилыми лофтами – огромной однокомнатной квартирой, размером в этаж. Это престижно, дорого и неудобно – это раскупается, как горячие пирожки. Район заполнился респектабельной публикой, способной на такие поступки.
Галереи сделали свое дело – они подняли район в цене. За это им подняли ренту и страховку. На этом арт-дистрик Сохо стал исчезать с карты города. Он был больше не нужен. Процесс этот был болезненным. В какой-то момент казалось, что Сохо – это идеальное место для арт-дистрика: здесь были помещения на все вкусы и возможности; они чередовались с уютными кафе, это был удобно расположенный район Манхэттена; там было красиво, и там была особая, еще не столь циничная атмосфера; там жило искусство.
В Челси традиционно находились городской мясной рынок, авторемонтные мастерские, мойки, склады, публичные дома, гейские клубы и старейшая в стране духовная семинария. Современное искусство к концу 90-х обострилось концептуальными инсталляциями, которые в Сохо были прохладно приняты из-за размеров, несуразности и иногда запаха. Владельцы вышеперечисленных городских строений и угасающих бизнесов предложили галерейщикам, как вы догадались, большие помещения (много большие, чем в Сохо) за приемлемую плату. И началось великое переселение. Наша галерея была в Челси одной из первых – мы еще выбирали и торговались за цену квадратного фута. В начале 2000-х брали уже все и даже без удобств.
Впервые арт-квартал получил направленность – здесь царило концептуальное искусство. И только оно. Здесь пытливые умы отчаянно ломали грани традиционного искусства и с интересом наблюдали, какие осколки засияют ярче. Здесь испытывалось на прочность пространство воображения, пренебрегая принятыми в обществе нормами. Искусство здесь стонало и иногда сдавалось. Но эксперимент шел лет десять. Пока финансовый маркет был способен это выдерживать.
Несколько лет, видимо на волне ажиотажа, в Челси царил дух товарищества и цехового братства. Галерейщики на улицах здоровались друг с другом и желали удачи. Этот нонсенс закончился очень быстро, буквально через пару лет – в моду вошли жеманность актрисы Гвинет Пэлтроу, рассеянность и уклонение от любого прямого ответа, черная форма одежды и презрительное отношение к посетителям. Вот откуда оно взялось? Это заметил весь Манхэттен, это бросалось в глаза и оскорбляло гостей столицы мира. Ни один журналист и аналитик не мог понять истоки этого мерзкого явления. Понять это можно было, только работая внутри арт-квартала.
В какой-то момент галереи Челси перестали продавать предметы искусства. А зачем, когда можно продавать стены! Челси, в частности благодаря Интернету, стало настолько популярно в мире, что малюсенькая выставка на пятом этаже грязного здания делает карьеру молодому художнику из бельгийской деревни. Галерейщики обнаглели: стены стали кроить и сдавать на квадратные футы за очень приличные деньги и на короткие сроки, перестали созывать клиентов, работать по выходным. Наняли обслуживающий персонал, который круглосуточно искал платежеспособных художников, а на посетителей даже не реагировал. Чего ради? К всеобщему ужасу, обнаружилось, что большое число галерейщиков Челси раньше работал риелторами. Арт-квартал превратился в огромный бесплатный выставочный зал, где никто уже и не помнил, что предмет искусства может быть продан не только на аукционе.
Меньше одного десятилетия ушло у владельцев зданий в Челси на перевод нежилых кодов в жилые. Имея опыт Сохо, процесс сократили почти в три раза, и сегодня Челси – престижный жилой район с запредельной стоимостью квартир. Безусловно, нам подняли цену за ренту, страховку, принудительно заставили подключиться к сигнализации по повышенному тарифу, увеличили стоимость штрафов за парковку, а парковки сделали платными. Но арт-квартал Челси стоит.
Челси – первое десятелетие 21-го столетия.
Арт-квартал получил четкие границы: между 10-й и 11-й авеню и 18-й и 29-й улицами. Редкие попытки выхода за эти границы публикой не приветствуются. Некогда известная соховская галерея ICO, переехавшая летом на 26-ю, между 11-й и 12-й авеню, конечно, получила дешевую ренту по долгосрочному контракту, но напрочь лишилась посетителей. Только определенные границы и телефонный код 212 дают право галереям диктовать свои условия. Ошибочно промаявшись лет семь за пределами арт-квартала, влиятельнейшая галерея Marlborough все таки въехала в шикарный галерейный дом на 26-й. Хотя, казалось бы, таким именам должно быть уже все равно, где стоять, тем более что, это филиал галереи, ан нет!
Карта арт-квартала изменяется каждый сезон, но расстановка сил остается прежней: за лето выезжают 20–25 малозначимых галерей и столько же въезжают попытать счастья. Причем иногда с до боли знакомыми названиями – например, Spring street Gallery – как стояли на Спринг-стрит в Сохо, так решили и оставить, хотя в Челси никакой Спринг-стрит нет. Журналисты, освещающие художественную жизнь Нью-Йорка, нахаживают километры по Челси, выискивая выехавших и въехавших, но за все годы арт-квартал покинули не больше пары влиятельных галерей: Clair Oliver прошлым летом переехал на Bowery street, и минувшим летом, притворно сославшись на пенсионный возраст, закрыл свои двери Charles Cowles. Все остальные передвижения галерей по городу на артбизнес влияния не оказывали. Но это пока.
Традиционно 24-я улица отбирает все эмоции у неподготовленных туристов. Гигантское здание галереи Ларри Гогосяна напоминает о финансовых возможностях арт-бизнеса – скульптуры Ричарда Серра туда завозят на бульдозерах, а стены перестраиваются к каждой выставке. Открытие его второго помещения в Челси на 21-й улице год назад вызвало еще больший шок, чем только что открывшаяся галерея Гогосяна в Афинах. Пока такие люди по соседству, – затянем потуже ремешок! – решили многие галерейщики и заложили банкам последнее. Вообще 24-я улица – это стартовая площадка для будущих коллекций музеев современного искусства. Галереи Mary Boon и Gladstone – это уровень, на который надо ровняться. Впрочем, как и на их соседей – Matthew Marks Gallery и Bruce Silverstein Gallery. Сильное впечатление на людей произвел переезд David Zwirner Gallery в прошлом году на 19-ю улицу – в новое огромнейшее помещение. Это укрепило дух арт-комьюнити, но усугубило и так непомерное чувство зависти.
На 10-й авеню возле галерей Max Lang и DJT Fine Art подолгу простаивал лимузин директора музея Метрополитен, а потом там были выставки, на которые прилетали частными самолетами. Две галереи на 25-й и 22-й принадлежат корпорации, по-другому и не скажешь, «Pace Wildenstein». На 22-й же находятся фонд DIA и Chelsea Art Museum, полблока занимает галерея недавно почившей Елены Соннабенд. Эти и некоторые другие столпы современного арт-бизнеса стоят в арт-квартале давно и уверенно, никаких движений не делают. И пока это так, весь остальной круговорот галерей не имеет никакого значения.
И тем не менее каждый сезон этот круговорот происходит. Финансово неустойчивые галереи после Челси пытаются искать счастья в других районах Манхэттена. Первые галереи, которые потеряли контракты, а минимальный контракт заключается на пять лет, с перепугу пытались вернуться в Сохо. Но там уже расцвела индустрия легкой промышленности и не оставила арт-бизнесу никакого шанса. На сегодня там остаются конкурировать с бутиками около 30 – галерей. На слуху у русскоязычной публики, кстати, прекрасные галереи – Mimi Fertz Gallery, CODA и AnnaFrantsSpace, где можно посмотреть работы современных русских художников.
Пару лет назад в районе Нохо на Бовери стрит открылся New museum – музей современного искусства. И около трех десятков галерей переселились в бывшие помещения скобяных магазинов, пытаясь создать новый прецедент арт-квартала. Скобяные мастерские победили – их посещаемость больше. Нижний Манхэттен, Гринвич Вилладж, Трайбека – это тоже несколько десятков галерей, разбросанных по карте. Но их надо искать, туда идут на событие, по настоятельному приглашению. И бывает очень интересно, например, в галерее Ethan Cohen Fine Art, когда там выставляются «Синие носы».
Вот сколько помню, столько говорят: скоро арт-квартал передвинется в Вильямсбург! С того века слышу. Но, судя по всему, этого никогда не произойдет. По одной простой причине – это Бруклин, хотя совсем близкий: только мост переехать, и сразу направо. Если там побродить по двум десяткам забавных галерей, поднимается настроение от чистых и живых помыслов, от отсутствия коммерческого начала, от наивности желаний – от всего того, что давно изжито манхэттенскими жесткими правилами арт-квартала.
Середина Манхэттена и верхняя ее часть – это полторы сотни галерей, большая часть которых может конкурировать с музеями по составу коллекций, уровню и стоимости работ. Неспроста масса галерей и расположены вдоль «музейной мили». Галереи членов семьи Findlay, Knoedler Gallery, Salander O’Reilly, Leo Castelly, Acquavella – это очаги культуры, куда приятно зайти. Здесь сохранилась респектабельность еще первого арт-квартала. Не ищите здесь концептуального искусства, оно еще в Челси. Дорога в галерею среднего Манхэттена займет пару десятков лет, не меньше.
А какие перспективы у арт-квартала Челси? Даже если кто и знает, то никогда не скажет. Лет десять он будет стоять, давая уверенность в финансовых операциях, которые вернутся, когда минует кризис. Но уже визуально видно оживление вокруг жутких полузаброшенных строений южного Бронкса. Кто-то же должен по сложившейся традиции, облагородить тамошние склады, перед тем как сделать район жилым.
Светлана Вайс
В полном объеме книга “Арт Квартал” доступна читателю в двух форматах электронных изданий:
App (application для пользователей iPad): https://itunes.apple.com/us/app/art-kvartal/id690260601?mt=8
e-Book (для любых платформ и читающих устройств): https://itunes.apple.com/us/book/art-kvartal/id689510165?ls=1
