Выставка «Некто 1917» в Государственной Третьяковской галерее рассматривает одну из сложнейших проблем культуры — соотношение искусства и реальности. В разных исторических ситуациях эти отношения строились по-разному, но в России революционной эпохи приобрели особый, парадоксальный характер. Что больше удивляет — сдобные купчихи Кустодиева, появившиеся в смутные, голодные времена, или же красноармейцы и Керенский на картинах Репина?

Всего на выставке представлено 147 работ из 34 музеев и частных собраний, в том числе Государственного Русского музея, Центра Помпиду, Тейт Модерн (Лондон), Тель-Авивского музея искусств и Музея Людвига. В экспозицию вошли работы Марка Шагала, Зинаиды Серебряковой, Василия Кандинского, Казимира Малевича, Ольги Розановой, Бориса Кустодиева, Михаила Нестерова, Кузьмы Петрова-Водкинаи других художников, чей жизненный и творческий путь пересекался с Октябрьской революцией 1917 года.

Как художники Российской Империи встретили столь радикальные перемены в жизни страны, своей собственной жизни? Как сложились их судьбы? Что стало с ними — свидетелями эпохи перемен? Представляем наш экскурс и приводим картины, которые присутствуют на выставке.

 

Зинаида Серебрякова

Зинаида Серебрякова (1884−1967)

До революции. В 1900х годах Зинаида Серебрякова была уже вполне оформившимся художником со своим стилем; ее семейная жизнь была размерена и успешна. Замуж Серебрякова вышла в 1905 году — за своего троюродного брата, Бориса. У пары родилось четверо детей. Зимой жили в Петербурге, в теплое время — в Нескучном. В светских развлечениях особо не участвовали, интересы Зинаиды вращались вокруг ее детей, горячо любимого мужа и живописи.

Революция. Когда прогремел залп «Авроры», Зинаида, улыбаясь, искренне радовалась за крестьян в имении: «Ну, Никитишна, поздравляю, теперь ты не просто крестьянка, теперь ты гражданка!» Счастье семьи оборвалось вместе с этим залпом: Борис был арестован, имение Серебряковых в Нескучном сожгли. К счастью, свои крестьяне предупредили, поэтому Серебряковы вовремя уехали в Харьков. Выпущенный на свободу Борис умер на руках жены от сыпного тифа, оставив ее в строящейся «стране народной» с четырьмя детьми.

Зинаида Серебрякова

После революции. В Харькове Зинаида устроилась в археологический институт,делала эскизы археологических находок и изнывала от невозможности что-либо изменить. Ей нужно было кормить детей и мать. В декабре 1920 года семье удается уехать в Петроград: дети идут в школы, сама она может рисовать балерин Мариинского театра, картины Серебряковой участвуют в выставках, ей иногда заказывают портреты. Но жизнь все равно проходит на грани выживания. В надежде улучшить финансовое положение, Серебрякова уезжает в Париж и больше никогда не приедет в СССР. Следуют долгие годы жизни в разлуке с детьми.

 

Борис Григорьев (1886−1939)

Борис Григорьев

До революции. Известность в России пришла к Боису григорьеву после участия в выставках объединения «Мир искусства», на которых экспонировались его рисунки, сделанные во время поездок в Париж в 1911 и 1913 гг. Эти несколько тысяч рисунков сам Григорьев называл «Intimite» («интимность», франц.)

Революция. В 1917−1918 годах Григорьев создает цикл «Расея», где сама тема русской деревни в послереволюционной России обнаружила в Григорьеве художника, мыслящего «глубоко и разрушительно» (А. А. Блок). Как писал историк Павел Щеголев, «проклятие прошлого он почувствовал, проклятие войны, голода, грязной отвратительной жизни он почувствовал». Все рисунки и картины маслом этого цикла выполнены в окрестностях Петрограда и Олонецкой губернии.

Борис Григорьев

После Революции. Григорьев пытается «втянуться» в новую жизнь: в Петрограде он вступает в Профессиональный союз художников, преподает в Строгановском училище. Однако вскоре решает удалиться от социальных потрясений и тяжестей быта — в 1919 году он уезжает вместе с семьей в Финляндию, переплыв на лодке Финский залив. После Териоки семья едет в Берлин, и больше в Россию Григорьев не возвращается. В эмиграции он много путешествует: Париж, США, Латинская Америка. Он успешен, известен, много выставляется. И тоскует по утраченной родине. «Я болею только русской судьбой, я считаю настоящей только русскую жизнь» — написал художник в 1924 году.

Марк Шагал (1887−1985)

До революции. После нескольких лет учебы и работы в Париже Шагал добивается больших успехов. Его картины покупают, Шагал часто выставляется. В 1914 году он везет свои работы в Берлин — и публика в восторге. Оттуда едет в Витебск,родной и любимый город, на свадьбу к сестре. Следует новая встреча с возлюбленной Беллой, а 25 июля 1915 года — свадьба. Рождается малышка Ида. Шагал пишет свою Беллу — бесконечная серия любви и нежности в сотнях набросков, рисунков,картин…

Революция. Марка Шагала поначалу вдохновила новая власть. Революция нивелировала многие болезненные до той поры моменты жизненного пути художника; это и отсутствие необходимости считаться с отвергшей его Академией искусств, и возможность забыть о социальной пропасти между дочерью ювелира и сыном приказчика, и национальный вопрос… Захваченный свежими, как тогда казалось, переменами Марк Шагал некоторое время занимал пост уполномоченного по делам искусств в Витебской губернии.

*

После революции. К первой годовщине Октября Шагалу поручили украсить Витебск. Такого удалого граффити мир еще не видел! Шагал пробует себя на преподавательской стезе — в 1919 году он возглавляет основанную в Витебске Школу искусств. Вскоре Шагал утратил интерес к этому делу, да еще и разругался со своим другом Малевичем… После многочисленных упреков со стороны коллег в приверженности к устаревшим формам Шагал поддается на уговоры Беллы, и они уезжают — вначале в Москву, потом в Берлин; в 1923 году семья обосновалась в Париже. Здесь Шагал вновь счастлив, любим и востребован. В 1934 году Марк Шагал получил французское гражданство. Вся его дальнейшая карьера успешна.

Амшей Нюренберг (1887−1979)

До революции. Родившийся в один год с Марком Шагалом, Амшей Нюренберг получил классическое художественное образование в Одессе, у Кириака Костанди. К слову, в Париже пути Нюренберга и Шагала пересеклись: в течение года они работали в одном и том же ателье в знаменитом «Улье».

Амшей Нюренберг

Революция. Вернувшись на родину, Амшей принимал активное участие в организации одесского Общества независимых художников, формирование которого закончилось весной 1917 года. Будучи неформальным лидером радикально настроенного крыла молодежи, Амшей Нюренберг участвовал в Салонах Независимых 1916 и 1918 годов.
Нюренберг был комиссаром искусств в Одессе, затем работал с Маяковским в «Окнах РОСТа», был профессором ВХУТЕМАСа, участвовал во многих акциях и написал ряд художественных деклараций, в том числе и для «Бубнового Валета».

После революции. В 1927—1929 гг. г. художник был командирован Луначарским как «культурный посол» в Париж для чтения лекций о новом искусстве и написания репортажей для советских газет и журналов; годом ранее Нюренберг стал первым художественным обозревателем в главной газете страны — «Правда». Амшей Нюренберг прожил в СССР долгую и плодотворную жизнь, уделяя больше внимания творчеству и меньше — политике.

Исаак Бродский (1884−1939)

До революции. Будучи художником классической школы, учеником Кириака Костанди и Ильи Репина, Исаак Бродский участвовал в выставках Академии художеств, а также Товарищества южнорусских художников, Товарищества передвижных художественных выставок. В 1917 году Бродский пишет портрет Александра Керенского, который закончит годом позже, после свержения Временного правительства.

Исаак Бродский. Портрет Керенского

Революция. Бродский активно работает над портретами большевистских лидеров: Ленина, Сталина, Фрунзе, Луначарского. С годами он стал признанным мастером и классиком ленинской темы в советском искусстве.

После революции. В 1926 году Корней Чуковский, собираясь написать о Репине, навестил Бродского. И вот что записал в своем дневнике: «Ах, как пышно он живёт — и как нудно! Уже в прихожей висят у него портреты и портретики Ленина, сфабрикованные им по разным ценам, а в столовой — которая и служит ему мастерской — некуда деваться от „расстрела коммунистов в Баку“. И самое ужасное, что таких картин у него несколько дюжин. Тут же на мольбертах холсты, и какие-то мазилки быстро и ловко делают копии с этой картины, а Бродский чуть-чуть поправляет эти копии и ставит на них свою фамилию. Ему заказано 60 одинаковых „расстрелов“ в клубы, сельсоветы и т. д., и он пишет эти картины чужими руками, ставит на них своё имя и живёт припеваючи.» С 1932 года Бродский — профессор, а с 1934-го — директор Всероссийской Академии художеств в Ленинграде.

И еще один портрет Александра Керенского представлен на выставке «Некто 1917» — кисти Ильи Репина. Здесь же — неожиданное полотно «Большевики» (1918). Эту картину редко доставали из запасников в советские времена.

Илья Репин. Портрет Керенского

Илья Репин (1844−1930)

До революции. Илья Репин оставил преподавательскую деятельность в Академии Художеств в 1907 году; он окончательно перебирается в имение своей жены, Натальи Нордман, в Куоккале. Здесь, в «Пенатах», Репина навещают многочисленные друзья,ученики и просто знакомые — Максим Горький, Владимир Маяковский, Сергей Шаляпин и живший по соседству Корней Чуковский. В 1914 году Наталья Норман умерла в швейцарской больнице для бедных, куда уехала, оставив семью и отказавшись от любой помощи со стороны Репина. Пережив утрату, Илья Репин поручил все хозяйственные дела сестре Вере и погрузился в написание мемуаров.

Революция Репина пугала: были расстреляны его друзья, входившие в состав Временного правительства; сбережения художника в Госбанке вместе с другими частными счетами были национализированы. Имение Репина — «Пенаты» — после русско-финской войны и Тартуского мирного договора оказалось на территории Финляндии.

Большевики (Красноармеец, отнимающий хлеб у ребёнка) Илья Ефимович Репин 1918

После революции опальным Репин все же не стал — более того, был объявлен классиком. Сталин снарядил делегацию для возвращения художника на родину, которую возглавлял Исаак Бродский. Уже пожилой Репин очень тосковал по России, но вернуться не решался. Художник сблизился с финскими коллегами, делал пожертвования на развитие театральной и художественной жизни. До конца своих дней Репин в СССР так и не приехал.

Василий Кандинский (1866−1944)

До революции. С началом первой мировой войны теоретику и первооткрывателю абстрактного искусства Василию Кандинскому пришлось оставить организованное им «Новое мюнхенское художественное объединение» и вернуться в Россию. В 1916 году он познакомился со своей будущей женой. Студентка Нина Андреевская позвонила ему по просьбе своих друзей, после телефонного разговора с ней он понял,что влюбился. В тот же день была нарисована акварель «Незнакомому голосу». На момент знакомства ей было 17 лет, ему 50.

Василий Кандинский

Революция: 11 февраля 1917 года Кандинский и Андреевская поженились. Художник пошел по чиновничьей стезе, в то же время связанной с искусством: был членом художественной коллегии Отдела ИЗО Наркомпроса, председателем Всероссийской закупочной комиссии, ученым консультантом и заведующим репродукционной мастерской. На искусство времени почти не оставалось — всего 18 работ за три революционных года.

После революции. В 1920 году умирает сын Кандинских. Год спустя художник с женой навсегда покидают Россию. Кандинский едет в Германию — якобы для установления культурных связей. Но на самом деле художник понимал, что в новой,советской действительности для него места нет. Впереди была работа в колледже Баухауз и мировое признание.

Михаил Нестеров (1862−1942)

До революции. Ученик Василия Перова, Михаил Нестеров был глубоко верующим человеком. Нестеров много работал над росписью храмов, отказываясь от денежных заказов по идейным и религиозным соображениям.

Революция. Обе революции, которые пережил художник, не встретили его поддержки: такие перемены совершенно не сочетались с консервативным мировоззрением Нестерова. Он не покинул Россию, однако больше не писал символических полотен, показывающих, как Русь движется навстречу Христу.

После революции художника захватило амплуа портретиста, причем лишь один портрет был связан с церковной тематикой — «Архиепископ» (1917). Впрочем, мастер не отрешается от религии, продолжая тему спокойного, православного течения жизни. В 1938 году Нестеров провел две недели в Бутырской тюрьме: его зятя — юриста Шретера, — обвинили в шпионаже. Вскоре арестовали и сослали в лагеря его дочь от первого брака — Ольгу. Потом расстреляли мужа дочери от второго брака — Наталии… Нестеров погружался в работу, не имея сил что-либо исправить в этом новом миропорядке.

Давид Бурлюк (1882−1967)

До революции. Творчество «отца русского футуризма» Давида Бурлюка родилось в горниле революций, было приготовлено в котле отрицаний всего и вся и приправлено стремлением к новому будущему. В 1910-е годы в имении Чернянка Херсонской губернии, где отец Бурлюка работал управляющим, бывали поэты Маяковский, Каменский и Хлебников, художники Ларионов и Лентулов… В Чернянке Давид Бурлюк написал знаменитый манифест футуристов «Пощечина общественному вкусу», где призывал «сбросить классиков с парохода современности».

Портрет поэта-футуриста В. А. Каменского Давид Давидович Бурлюк 1917

Революция застала семью Бурлюков в Башкирии. Год спустя художник чудом не погиб в Москве во время расстрелов анархистов и вернулся в Уфу, после чего отправился на гастроли вместе с Владимиром Маяковским и Василием Каменским; с выступлениями, посвященными футуризму и революции, они посетили города Урала,Сибири и Дальнего Востока. Однако не миновали Одессу!

После революции. В 1920 году Давид Бурлюк с семьей эмигрировал в Японию. Здесь он прожил два года, посвятив жизнь изучению восточной культуры и написанию картин. В 1922 году он переезжает в США, где открывает собственное издательство, а впоследствии — и картинную галерею.

Борис Кустодиев (1878−1927)

До революции. Борис Кустодиев определенно сочувствовал антиправительственным настроениям радикально настроенной интеллигенции и студентов. Когда старый приятель, Иван Билибин, предложил художнику войти в редколлегию сатирического журнала «Жупел» (1905 — 1907) — тот согласился. Так появился известный рисунок«Вступление. Москва», тема которого позже появится в известной картине 1920 года«Большевик» (заглавная иллюстрация к этому материалу).

Революцию 1917 года Борис Кустодиев встретил восторженно, но вскоре разуверился в большевиках. Тем не менее, художник остался на родине и продолжал исступленно работать, невзирая на прогрессирующую болезнь, которая приковала его к инвалидному креслу.

После революции. В послереволюционные годы Кустодиев пишет картины Купчиха за чаем (1918), Купчиха на прогулке (1920), Булочник (1920), Русская Венера (1925) — работы совершенно не вяжутся с происходящими в стране переменами. Также с 1918 по 1920 годы художник много работает над оформлением оперных спектаклей: «Царская невеста» (1920, Большой оперный театр Народного дома), «Снегурочка»(1918, Большой театр; не была поставлена), «Блоха» (1925, МХАТ). С 1923 года Борис Кустодиев — член Ассоциации художников революционной России.

Из воспоминаний Ирины Борисовны Кустодиевой, дочери художника: «…Мы с братом помним, что вскоре после Октябрьской революции папа получил предложение Реввоенсовета нарисовать эскиз формы для красноармейцев. Он сделал несколько вариантов, выдвинув, в частности, идею шлема, подражающего старинному русскому. Эскизы были отосланы в Москву, но ответа он не получил. А когда красноармейцы начали ходить в шлемах, папа говорил: «Ведь это моя идея, но кто-то ее использовал, а я остался ни при чем!..

Казимир Малевич (1879−1935)

В революционное движение художник Малевич влился еще в 1905-м, когда (по его словам) с револьвером в руке бился за Красную Пресню. Приехав в Москву поклонником классического реализма, Казимир Малевич вскоре ощутил реформаторский зуд. Он водил дружбу с горлопанами-футуристами, разгуливал по Кузнецкому мосту с деревянными ложками в петлицах, писал богоискательские белые стихи. Участвовал в выставках «Бубнового валета», «Союза молодежи», Салона независимых (Париж). В 1913-м Малевич оформлял футуристическую оперу«Победа над солнцем», которая запомнилась в основном благодаря его декорациям. В числе прочего, Малевич впервые изобразил на заднике черный квадрат; два года спустя на выставке «0, 10» в Петрограде он представил еще одну версию «Черного квадрата», которая сделала его знаменитым, став своеобразным манифестом супрематизма.

Революцию Малевич принял: бурные движения социума первых революционных лет были вполне созвучны его представлениям об искусстве, которым он жил. Будут и аресты, и неприятие абстракционизма советским партийным руководством… Но пока что художника назначили комиссаром по охране памятников старины; также он вошел в Комиссию по охране художественных ценностей. В 1919 году,по возвращению в Москву, Малевич становится руководителем «Мастерской по изучению нового искусства Супрематизма» в Свободных государственных художественных мастерских.

После революции. Осенью 1919 года Малевич руководил в Витебске мастерской в Народном художественном училище, которое организовал Марк Шагал. Вокруг него формируется группа учеников — «Утвердители нового искусства» (УНОВИС), в которую вошли Эль Лисицкий, Лазарь Хидекель, Илья Чашник и другие. Малевич меняет кисть на перо и создает свои теоретические работы; «Супрематизм. Мир как беспредметность или вечный покой» — свой главный философский труд он завершил в 1922 году.

Сложные отношения Малевича с коммунистическим режимом омрачились после заграничной поездки. В 1927-м Малевич побывал с выставками в Варшаве, Берлине,заезжал в Дессау, посетив Баухауз. Иностранцы ловили каждое его слово. «Эх, вот отношение замечательное. Слава льется как дождь», — писал Малевич в письмах домой. Идиллию оборвало письмо из Ленинграда, в котором художнику Малевичу приказывали вернуться на родину, не дожидаясь окончания выставки.

Согласно популярной легенде, его взяли прямо на вокзале и допрашивали 36 часов кряду. В тот раз обошлось. Но через три года Казимира Малевича снова арестовали как германского шпиона. Ему опять повезло: в тюрьме он провел всего пару месяцев. Но инцидент этот произвел на него тягостное впечатление. Кроме того, у советской власти поубавилось симпатии к авангардистскому искусству, Луначарский писал, что пролетариату необходим «здоровый, крепкий, убедительный реализм».

…Художника не стало в 1935 году. Казимира Малевича хоронили в специально спроектированном супрематическом гробу. На верхней части был нарисован черный квадрат, в ногах — красный круг. На похоронах, глядя на Малевича, его вечный оппонент — художник-авангардист Владимир Татлин — сказал: «Притворяется».

 

Кузьма Петров-Водкин (1878−1939)

До революции. Ученик Валентина Серова, посещавший и частные академии Парижа,путешественник, впечатленный красотами Италии и видами Северной Африки, член объединения «Мир искусства» — начало творческого пути Петрова-Водкина не предвещает появление пламенных хрестоматийных сюжетов.

К революции Кузьма Петров-Водкин пришел, уже создав свою знаменитую картину«Купание красного коня». Художник работал над ней под впечатлением от новгородских икон, которые начали расчищать в 1910 году. В «Купании красного коня» современником виделось преддверие войны; в советские годы его стали интерпретировать как предвосхищение Революции. Далекий от политики, Петров-Водкин воспринял революцию как благо. По его мнению, после революции «русский человек, несмотря на все муки, устроит вольную, честную жизнь. И всем эта жизнь будет открыта».

Кузьма Петров-Водкин

После революции. В первые годы советской власти он пишет «1918 год», «Смерть комиссара», «После боя». Петров-Водкин становится профессором Высшего художественного училища, преподает в Петроградской Академии художеств, где всячески внедряет свою трехцветную систему (красный, желтый, голубой). Он видит свою роль в реорганизации системы художественного образования в стране. А советская система признает его официально: в 1932 году художник становится первым председателем Ленинградского отделения Союза советских художников. Свой жизненный путь он зваершил в Ленинграде в 1939 году. Во всех энциклопедиях Петров-Водкин значится как «русский и советский живописец, график, теоретик искусства, писатель и педагог, заслуженный деятель искусств РСФСР».

На выставке «Некто 1917» экспонируются и работы Петра Кончаловского, который даже не обсуждал возможность эмиграции, и в СССР умудрялся оставаться «чистым» живописцем, избежав изображения на картинах экстаза советских рабочих от советской же действительности и обойдя портреты вождей. Защитником мастера выступал сам Луначарский, пояснявший жаждущим пролетарского кумача критикам,что Кончаловский «воспевает поэзию наших будней»…

Константин Коровин

А вот «первый русский импрессионист» Константин Коровин эмигрировал, хотя и пытался найти себе место в революционной России. Его персональная выставка прошла в 1921 году, в 1992-м в Третьяковке был устроен ретроспективный показ,но московскую квартиру мастера «уплотнили», имение в Охотино реквизировали… Все тот же нарком просвещения Анатолий Луначарский настоятельно рекомендовал Коровину уезжать. «Вы устали от революции, я понимаю. Вам следует уехать за границу. Там будете счастливы», — так напутствовал он Константина Коровина в 1923 году.

Художник же Роберт Фальк отважился вернуться в СССР в 1937 году, после 9 лет плодотворного творчества в Париже. Когда его спрашивали, неужели он не знал, что сейчас творится в России, Фальк отвечал: «Приблизительно знал, и даже думал, что меня могут посадить, но я хотел привезти свои работы на родину и надеялся, что они найдут свое место в музеях». Это случилось не скоро и не при его жизни, хотя судьба даровала мастеру долгий век.

Роберт Фальк

Мы рассказали о жизни далеко не всех художников, чьи работы представлены на выставке. И, как ни фокусируй взгляд на общей теме, отдельные судьбы и творчество этих выдающихся личностей складываются в некий фантасмагорический калейдоскоп. Чуть поверни — и общий узор меняется самым причудливым образом.

Выставка «Некто 1917» в Государственной Третьяковской галерее продлится до 14 января 2018 года.

Источник