Виталий Орлов
Если читатели в большинстве своем однозначно положительно оценивают беллетристику Акунина, то его работа как историка и позиция как гражданина России вызывают реакции полярные: одни читатели глубоко уважают и ценят его талант, другие обвиняют в отсутствии патриотизма, доходя при этом даже до антисемитских инсинуаций.
Об этом Акунин довольно часто высказывается в самых разных интервью: «У меня нет ощущения, что я когда-либо занимался политической деятельностью. Я, собственно говоря, никогда не изображал из себя политика. Другое дело, что мне казалось важным поддержать ту политическую силу, с мнением которой я согласен, и оппонировать той политической силе, которая кажется мне вредной для моей страны. Но я при этом всегда оставался писателем, и остаюсь им и сейчас».
Поскольку новые работы Акунина активно публикуются, а, с другой стороны, поток мировых событий то и дело несется в непредсказуемую сторону, встреча с неординарно мыслящим, неортодоксальным человеком привлекла большое число людей в Бруклинскую библиотеку, где они совсем недавно и встретились.
Популярность Бориса Акунина (псевдоним) у читателей состоит условно из трех частей: как автора серии детективных романов о приключениях Эраста Фандорина; как автора исследований по русской истории Григория Чхартишвили (настоящая фамилия) и как политика.
Встречу вел журналист «Радио Свобода» Иван Толстой, чья роль, правда, выглядела не обязательной, а искренность – сомнительной.
Георгий Чхартишвили ответил на множество вопросов самого разного характера. Его ответы не раз были парадоксальными и потому интересными.
Борис Акунин: Сейчас, когда я нахожусь на пороге своего 60-летия, написав 60 книг, я бы мог, казалось бы, считать, что у меня лично все хорошо. Однако я чувствую себя погорельцем, потому что вынужден находиться за пределами собственной страны. Это и огромная потеря, и некое чувство вины, поскольку мы, люди моего поколения, свою страну упустили, отдали каким-то людям, которые тащат ее в пропасть, а расхлебывать то, что сейчас происходит, придется последующим поколениям.
Вопрос: Когда же, по-вашему, это началось?
Б.А.: Задав себе этот вопрос, я постепенно понял, что все началось не с Путина или Сталина, и даже не с Романовых и Николая II. Все началось гораздо раньше, у истоков: IX век, дикий лес, зарождается Российское государство. С тех пор оно и ходит по кругу: после периода свободы наступает период закручивания гаек.
Почему? В ответ я написал книгу – «История российского государства». Она написана не историком, а литератором. Российское государство возникло для обслуживания транзита товаров по речному пути между Балтикой и Византией на участке между Новгородом и Киевом. А когда путь захирел, государства не осталось, оно развалилось еще до нашествия татаро-монголов. Два с половиной века не было никакого государства, а потом появилось, но другое, под протекторатом Золотой Орды. И история сегодняшней России начинается с середины XV века, с Ивана III.
Именно тогда был заложен фундамент Российского государства, а все попытки построить на этом фундаменте что-то отличное от ордынского приводили только к его развалу. В основе Российского государства была и остается ордынская модель: орда управляется не по закону, а по устному приказу великого хана; поскольку хан сам издает приказы, его фигура сакральна; сама идея государства является священной, и потому все жители являются его слугами; наличие института тайной полиции, охраняющей вертикаль власти сверху донизу; наличие института личных привилегий вместо личных прав и др. Для своего времени подобный режим был прогрессивным. Это была ударопрочная конструкция, поэтому Россия не раз выдерживала внешнюю агрессию или какие-то потрясения.
Сталинская империя – это был полный возврат к модели Орды. То же делает и Владимир Путин, который полностью восстанавливает ордынскую модель, уничтожая правовое государство. Он и иже с ним стараются воссоздать ХХ век с его представлениями о том, что такое сильное государство, что – успешное, и что если у государства будет большая территория, это для него лучше. Если президент что-то у кого-то отобрал, значит, молодец, будет Путиным Таврическим…
Вопрос: Как вы относитесь к тем людям, которые подписали известное письмо, поддерживающее аннексию Путиным Крыма?
Б.А.: Большинство подписали это письмо просто по должности, я не берусь их осуждать. Но есть несколько человек, которых я знаю лично, знаю что они думают на самом деле, и, как мне представляется, у них не было необходимости принимать участие в этой подлости. Это именно тот обрыв, после которого эволюционное развитие России стало невозможным. Подписаться – значит соучаствовать в подлости, а это – преступление.
Вопрос: Как вам пишется на чужбине?
Б.А.:Я очень завишу от того места, где я пишу. Долгое время для того чтобы придумать что-то, я гулял по московским улицам. У меня была такая нахоженная дорожка по двум тогда еще немноголюдным бульварам. Но писать в Москве было плохо. Лучшим местом для превращения придуманного в Москве в текст был север Франции – Бретань. Но в 2014 году после всей этой «Крымской истории», приехав в Москву, я увидел, что моя «тропа» замолчала. То и дело мне встречались какие-то казаки с нагайками (что они делают на Покровском бульваре?), то какие-то тетки ходят взад-вперед с огромным распятием, изгоняя дьявола, то георгиевские ленточки вокруг…
Я живу сейчас в трех странах: Англии, Франции, Испании. К счастью, мы дожили до того, что границы и расстояния стали условностью. Я, например, живя заграницей, не чувствую себя в эмиграции. У меня постоянная связь с читателями, где бы они ни жили.
Вопрос: Каковы ваши пристрастия в литературе?
Б.А.: Коротко на этот вопрос ответить трудно. Могу сказать, что в числе самых любимых моих советских писателей – Юрий Трифонов; среди авторов приключенческих романов – Александр Дюма. С поэзией более сложно. Можно я отвечу: Пушкин? Увы, ваш любимый Пастернак меня не трогает абсолютно – не могу докопаться до смысла. Нравится серьезная поэзия Дмитрия Быкова.
Вопрос: Ваш прогноз на будущее России.
Б.А.: Страна становится все беднее, экономика не эффективна, будет расти социальная напряженность, но все больше денег придется платить силовикам, чтобы они сохраняли верность режиму. Это не может не закончиться ничем иным, кроме падения режима. Начиная с 2014 года для России возможен только один путь: все усугубляющаяся международная изоляция, восстановление «железного» занавеса; а внутри – только пожизненная диктатура, потому что в отставку Путину уходить уже страшно. Никакая либерализация в сложившихся условиях совершенно невозможна. Но людей мало беспокоит, что происходит вокруг, и это было бы правильно, если бы страна не катилась куда-то вниз. Но когда в московских булочных не станет хлеба, все немедленно заинтересуются политикой, как это уже не раз бывало. Однако не будет ли поздно?
