Наташа Северин
ПЕРВЫЙ СНЕГ В НЬЮ ЙОРКЕ
Не спать в 3 часа ночи– это важно, именно в это время происходят самые значительные вещи: полнолуние, смена ветра с южного на северный, появление Кометы и волхвов, последний дождь и первый снег. Сегодня тема– первый снег.У меня под окном фонарь- аптека, он всегда четко показывает капли дождя, снежинки, туман.
Снег нигде не указан в сводках погоды, о нем не кричали по телевизору, он- нелегальный, без документов– но вот неожиданно и незримо прорвался в город. Через пару часов расстает и утром никто ничего не поймет– из тех, кто спал и проспал. А я видела. Не ” Щелкунчик”, конечно, не зимняя сказка но все- таки снег– скромный, мелкий, какой прислали — в тропическом климате.
А почему мы так радуемся всегда снегу? В детстве, например, утром, когда, открыв глаза, вдруг видишь на окне белую пушистую кромку в фиолетовом тумане школьного рассвета и слышишь голос мамы : — Пора вставать! Выпал снег!
Как не хочется идти в школу! Мягкая теплая подушка не отпускает. Чашка какао стынет на столе, завтрак кое- как затолкали в тяжелый портфель, полный учебников. Только на улице, на скрипучем снегу, в морозной пыли просыпаешься по- настоящему. Бах! — дворовый мальчик ” в собачку Жучку посадив” — залепил мне по лбу снежком– полно придурков в мире, они оживляются, когда снег…
3 часа ночи. За снегом наблюдаю я и два зеленых огонька Полиции через дорогу. Они там не спят за закрытой дверью. Или спят. А надо бы бежать лепить Снеговика, чтоб простоял до праздничного вечера!
Снег закончился. Иду досыпать. С утра опять начинается, блин, изоляция. В городе отменяются спектакли, выставки, концерты, аэропорты отменили 200 рейсов на Рождество — работники заболели Омикроном или боятся заболеть( а всего по стране отменили 2000 полетов!)…
” О, вещая моя печаль, о, тихая моя свобода…” под сусальным золотом, среди неигрушечных волков!
ГРОМЫ И МОЛНИИ МАКБЕТА
Надо же было нам с мужем податься смотреть английского “Макбета” в Линкольн центр перед Новым годом! Но мы подались, потому что Макбета играл наш любимый американский и британский актер Итан Хоук. Нас предупреждали, что в спектакле перебор со звуковыми и визуальными спецэффектами, чтоб мы не пугались и не напрягались, когда текст за грохотом не слышен и артисты не видны за вспышками, как будто действие происходит в тропическом климате, где постоянные грозы. Раз такое дело — муж на всякий случай взял с собой томик Шекспира и карманный фонарик, я же спрятала в сумку беруши и темные очки.
На спектакле мы очень быстро начали глохнуть и слепнуть, почти все реплики этой самой короткой трагедии Шекспира сопровождались ударами грома или всполохами молний, свистом ветра и другими шумами неопределенного характера. Считается, что “Макбет” написан очень изысканным языком, мы же текста почти не слышали, тем более, что образ Макбета был решен в современной манере, актер произносил текст не так, как Лоуренс Оливье, что и на улице слышно, а как в лондонском метро—скороговоркой под нос.
Мой храбрый муж не растерялся, он вытащил Шекспира, и мы начали читать под фонарик текст. Зрители вокруг неожиданно подключились и забросали вопросами: а что он сказал? а что она сказала? Муж вежливо пересказывал текст трагедии всем желающим, посвечивая на лица любопытных американских зрителей фонариком.
Мы сидели недалеко от сцены и, в конце концов, актеры, измученные грохотом, тоже заинтересовались происходящим в зале. В перерыве между молниями они придвинулись к краю сцены. Вышли из-за кулис и три ведьмы, которых убедительно играли три мужчины. Итан Хоук, исполнявший Макбета, конечно, был недоволен: уже почти весь зал слушал моего мужа, а на него так, поглядывал между спецэффектами.
Когда муж внятно прочел следующую его реплику, Макбет возмущенно вмешался:
— Я этого не говорил!
— А должен бы…– парировал муж.
— Я никому ничего не должен!– вскричал Макбет — И горько опустил голову. Это было не по роли, но так трагично, что затмило Шекспира.
— Да! –возбужденно вмешались слуги и стражники на сцене, –Театральная компания ему должна! И всем нам должна! Он связки надрывает в этом грохоте… У нас голова болит, мы слепнем, ничего не видим, куда идти? что делать? мы можем упасть со сцены в оркестровую яму и разбиться… До этого никому нет дела! Актеры—рабы!
В этот момент на сцену полетела молния и артисты разбежались по местам. Спектакль продолжался. Стены Линкольн центра сотрясались.
Пораженные откровением любимого актера, мы с мужем затихли и до конца действия сидели обнявшись. Дочитывали пьесу молча. Это чтение Шекспира в неблагоприятных условиях обошлось нам в 300 долларов.Такова цена билетов на Бродвее. Стало уже не до Новогоднего пира. Мы купили несколько бутылок вина, китайскую курицу и провели Новогодний вечер в беседах о правах актеров всего мира.
УВЯДШИЕ ЦВЕТЫ ИНТЕРНЕТА
Моя пожилая соседка, бывшая художница и красавица, в последние дни очень похорошела, помолодела и какое-то в ней появилось озорство, которое выражалось даже в том, что шляпу она хулигански надвигала на глаза, это было как неимоверное возвращение к жизни глубоко увядшего цветка, поникшей осенней хризантемы! ну и ладно, мне-то какое дело? но однажды она не выдержала бремени собственной тайны и поделилась со мной вот такой историей: мы знаем, что Фейсбук — это общение фотографий, чем красивее твое лицо, тем шире круг друзей, Серафима (так звали соседку) вначале честно поставила свой печальный облик и стала ждать: несколько арабов из Ирана и один “американский генерал” в орденах появились было у нее на странице, но поняв, что она еще и бедна — быстро ускакали, подняв пыль в интернете; Серафима загрустила — ее одинокая жизнь стала еще одинокее, без всякой надежды она бродила по оживленным аллеям электронного сада, где все были счастливы, кроме нее, и вдруг увидела оазис! Это был в буквальном смысле восточный оазис, а именно — фотографии его: какой-то коммерческий евнух тайно снял купание нескольких жен своего шаха и запостил их (ужасное слово!) на ФБ; что потом стало с евнухом, можно только догадываться — ему, наверное, отрубили уши, нос, руки, такие порядки на Востоке, но Серафиме эти роскошные дивы в дорогих купальниках подсказали жизненный ход: она взяла фото одной из одалисок, черноволосой фам- фаталь с пухлыми губами и поставила его вместо своего обреченного портрета; на следующий день у нее было уже сто друзей, через месяц — тысяча, и так далее; начали поступать всякие предложения от мужчин с молодыми красивыми лицами, на страницах которых выставлены были их дорогие машины, породистые кони, золотые дворцы; Серафима ездила с ними в разные электронные страны, жила в пятизвездочных гостиницах, где проводила бурные виртуальные ночи, меняла наряды на банкетах, выслушивала тысячи комплиментов и однажды сделала свой выбор — это был высокий шатен, похожий на Хэмфри Богарта, а может, и сам Хэмфри, и они решили встретиться в Нью-Йоркском кафе в Манхеттене; Серафима возбужденно обсуждала со мной –” в чем идти”, а я смотрела на нее с сочувствием: “Но,Серафима, ведь это не ваша фотография! Как он узнает вас?” Она задумалась и неприветливо на меня посмотрела. “Да, ладно! Хоть со стороны на него погляжу! Кто может мечтать о свидании в 76 лет! С ним так хорошо в постели! …”Мы поехали в Манхэттен вместе — а перед тем зашли в парикмахерскую, купили в Мэйсис новое платье, “сделали” лицо в отделе косметики, и хорошо, что я поехала с ней, потому что в вагоне метро с Серафимой случился приступ гипертонии, и я отправила ее в больницу, где она в своих золотых серьгах и яшмовом колье стала украшением палаты интенсивной терапии; я же из любопытства отправилась в кафе, где электронные любовники должны были познакомиться. Действительно, мужчина лет 40, похожий на Богарта, сидел за столиком в отсеке курящих и затягивался сигаретой, я устроилась рядом и рассказала о том, что случилось, он расстроился и тут же хотел ехать в больницу, но я почему-то соврала, что там находится муж Серафимы, и с угрозой уточнила — кувейтский падишах; мы посидели, выпили красного вина, познакомились и… больше уже не расставались, а Серафима вышла из больницы с парализованной рукой, она занялась лечением, физиотерапией, сбором трав и деланием целебных настоек, и о мужчинах больше не вспоминала. Что я хочу всем этим сказать? Да ничего! Что тут скажешь? Увядшие цветы не возрождаются даже в электронном мире, и если подумать — они в своем амплуа тоже хороши. Но последнее свое лето она все-таки протанцевала!
КОНВЕРТ ПРИЛЕТЕЛ
В Нью-Йорке солнце и сильный ветер, в воздухе между небоскребами летает вся наша жизнь, вот белый конверт ударился бумажной грудью о мое окно и упал бездыханный на карниз, конверт пустой, письмо не написано, но я считаю, что все ненаписанное – все равно, что написанное, потому что если даже напишешь – со слезами и надеждами — то не отправишь, а если и отправишь, то Не Тому! сколько раз , сидя в поезде у окна, я видела, как непосланные конверты с важными словами запутывались в гудящих проводах и сгорали, оставляя на железе ожог, в те минуты междугородние переговоры прерывались и шляпы снимались в память о неотправленном и не сказанном, развеянном по ветру, да, один такой конверт прилетел ко мне в Нью – Йорк, город невысказанного и забытого на бегу, где постоянно стоит ком в горле, но слезы высыхают, так и не пролившись; сегодня суббота, я вижу в окнах, как мужчины сидят за компьютерами, нахмурясь, и… не пишут, они опять ничего не напишут и не пошлют! и так пройдут все выходные, а за ними дни недели, а за ними жизнь, и в окно ударится пустой конверт, постучит смерть: ты написал что-нибудь для меня? я хотел, я старался, но перо выпало из рук… и вот конверт, подхваченный ветром, улетел с карниза, может быть, на нем есть адрес, но пока — не мой.
ЧЕРНЫЕ РОЗЫ
Черная роза упала на лапу Азора, а в ее лабиринте водился Минотавр, но чудовище давно забросило свою профессию убийцы и пожирателя критских граждан и какое-то время трудилось официантом — с перевязанной ногой, одна его жертва, сопротивляясь, укусила его повыше ахиллесовой пяты — в маленьком ресторане штата Юта, город не помню, но — среди красных древних скал удивительных конфигураций! некоторые вообще напоминают небоскребы, и это, конечно, они дали толчок воображению американских архитекторов, построивших Манхеттен! Минотавр носил джинсы “Монтана” и ковбойскую шляпу, которая прикрывала короткие острые рога, на них он когда-то пытался поднять героя Тесея, но тот ударом кулака уложил каннибала с бычьей головой на тропу Лабиринта, усеянную костями жертв; Минотавр выжил и бежал в Америку, где никто не обращает внимания на твою внешность, потому что поток эмигрантов огромен и сбивает с ног! его восприняли вполне лояльно, так как в стране существует свобода рогов и многого другого ! тем более, никто не знал, где находится этот Кипр и что там происходит? а нить Ариадны давно была поставлена на поток в швейном бизнесе, из нее делали фартуки для маляров. В конце концов, мечтая о простом человеческом счастье, Минотавр убил на большой дороге парочку богачей и выиграл пару родео — продержавшись на спине быка такое рекордное время, что рекорднее не было никогда в тысячу лет! быки, как рассказывают очевидцы, почему-то и не пытались его сбросить, они поворачивали голову к наезднику и нежные розовые губы их приветливо улыбались, а глаза сияли, да и он не стреножил и не бил их пятками, он даже гладил жесткую черную холку и тоже улыбался, никто из ковбоев на трибунах не понимал, что происходит — а ведь встретились братья, вот что ! Умные быки, катая его мирно по арене, дали ему заработать большие деньги и на них он купил дом, женился, ох-ох…
В первое время жена Минотавра, юная Сьюзэн в зеленой короткой юбке, с перевязанной рукой, выглядела хмурой и растерянной, она пожаловалась одной подружке — Толстой Мэри — что муж и в постели не снимает шляпу!
— Может, он лысый и стыдится этого? Или у него лишай? Поведи его к священнику, пусть тот объяснит, что Бог нас любит всякими. Он даже меня любит! — посоветовала Мэри.
Сьюзен ушла вдохновленная, но вскоре впала в еще большее уныние, хотя никому больше не жаловалась, и она стала, как многие домашние жены-американки, разводить цветы, ища в них покой и нежность, которых не хватало в жизни. Но розы в ее саду почему-то вырастали только черные! А муж ее, который все больше скучал в браке, бродил ночью среди этих странных цветов, силуэт его с бычьей шеей в свете Луны казался чем-то знакомым, но не человеческим. Сьюзен следила за ним в кружевной рубашке, сидя у окна, и глотала непонятные слезы; и однажды он ушел на ночную прогулку и на следующий день на работу не вышел, исчез, утром от Сьюзен нашли только ночную рубашку в засохших розах крови да обручальное кольцо, словно кем-то выплюнутое на пол за ненадобностью. Черные же розы, с которых мы начали повествование о Минотавре, закрылись, как двери крепости, они стали каменными бутонами, а потом и вовсе рассыпались в черный прах, скрывая правду о преступлении и бегстве Минотавра, потому что сами были ничем иным, как хищным Лабиринтом!
МАРЛЕВЫЕ УШИ
(Теперь уже памяти писателя Игоря Сахновского)
Когда я была 11-летней девочкой, соседнюю дачу на лето снял писатель из Москвы, он собрался жить отшельником и за лето написать роман, а надо сказать, что писатель был красивым — высоким, стройным, с зелеными глазами, лет 45, и вот, он сидел и стучал на пишущей машинке и вокруг него по всей даче лежали исписанные, исчерканные, с каким-то рисунками — листы бумаги, как вокруг Пушкина; его образ так меня потряс, что на третий день я уже влюбилась и даже перестала ходить по вечерам к детям на клумбу, я сидела на террасе и ждала, когда он выйдет из своего флигеля и пойдет в магазин за вином — бокал с вином всегда стоял рядом с машинкой, бабушка твердо сказала, что он алкоголик, как все творческие люди; писатель был одиноким человеком, но я узнала из случайного его разговора с дворником, что он любит кошек, и взял бы котенка, если б было кому отдать его после лета… Мне очень хотелось, чтобы этот красивый писатель обратил на меня внимание, но как это сделать? он так погружен в свою работу, он даже на море ходит нечасто! принести ему котенка? выпросить у тети ее красивое платье с широким поясом и туфли на шпильке, которые спадают с моих ног? да он меня в упор не видит — я маленькая! отчаяние все больше охватывало меня, я стала плохо есть, спать, не хотела полоть клубнику, плакала по любому поводу — бабушка и дедушка не понимали, что со мной происходит, и вдруг я занялась странным делом: я достала марлю и проволоку, и оранжевую краску и начала мастерить за столом и раскрашивать рыжие кошачьи уши, они получились весьма симпатичными, острыми и даже лихими; я надела на голову эти кошачьи уши и уселась на веранде, поджидая своего любимого, вино у которого по моим подсчетам должно уже было кончиться; и вот, в 6 вечера он появился в своей красной клетчатой рубашке и тут же уставился на мои уши, он даже остановился от удивления, потом рассмеялся — он ведь любил кошек! постояв с минуту, он медленно пошел дальше, то и дело оглядываясь на меня с чудесной улыбкой… со следующего дня мы стали друзьями, здоровались, беседовали, иногда он приносил мне мороженое, а когда он слишком долго работал и я начинала скучать — я надевала уши и садилась, как кошка, у порога, он тогда прекращал писать, и смеясь, выходил поболтать о том, о сем, узнать у меня новости дачи, рассказать про большой город Москву, он даже советовался со мной, сочинять или не сочинять ту или иную главу! — так я провела лето, а уши любви еще долго хранились у меня в ящике письменного стола, а потом мать их выбросила, и я забыла писателя, потому что нужно было продолжать расти.
МЕЧТА О НОЧНОМ ПОЕЗДЕ
Хорошо пить ароматный черный кофе из белой чашки – конечно, не бумажной, а настоящей стеклянной — в ночном вагоне! поезд послушно бежит по рельсам. Луна покорно следует за ним, как шарик на ниточке, ветер устал догонять железного коня и уснул на маленькой станции вместе со смотрителем, под часами без стрелок, где железнодорожный инспектор Кафка пишет свои рассказы, полные ночи и тайн.
В спящем вагоне царит тишина, под стук колес пассажирам снятся прерывистые сны о любви: в купе вздохнул стареющий джентельмен, ему приснилась первая любовь, но поезд затормозил на мосту, и тихая девушка с медальоном на нежной шее исчезла, вместо нее появился длинный счет за платья стареющей жены. И он не знает, что его первая любовь едет в соседнем плацкартном вагоне, она еще хороша собой, вчера ушла от третьего мужа, ей никак не везет после того, как в молодости она встретила одного положительного джентельмена, они хотели по любви пожениться, но он неожиданно выбрал другую — богатую. Она, правда, сейчас пьяна.
А вот скромная женщина бухгалтер видит во сне своих внуков– это ее последняя любовь, правильно говорят, что она самая сильная– стоит детям разбить коленку, и у нее разбивается сердце! На верхней полке спит юноша. Тут и сказать нечего: ровно дышит, никого не видит, ничего не переживает– его молодая жизнь наполнена действием и чувствами, у него еще нет воспоминаний, потому он не видит снов. В одном из СВ едет жена миллионера, которая боится летать, она спит на шелковом японском валике, им пользовались гейши, чтобы не появился второй подбородок, когда поезд тормозит– даже очень вежливо и осторожно– валик выскальзывает из-под головы и падает на пол, а на полу спит белый пудель, единственный верный друг пассажирки: пудель вскакивает, поднимает зубами подушечку и подает ее хозяйке, та умиленно гладит его по чистой шерстке– они преданно смотрят друг другу в глаза– я давно поняла, что настоящая преданность– взаимное качество.
Поскольку я не сплю, а пью кофе, то я решила прогуляться к водителю поезда, но когда дошла до его кабины, обнаружила, что оператора у нас нет! кабина была пуста– никаких признаков человека! поезд шел сам по себе и самостоятельно решал, где снизить скорость, где загудеть, где лязгнуть так, чтобы мы не расслаблялись в жизни, а помнили– она полна неожиданностей! О моем открытии, что мы движемся без руля и ветрил, мне было некому сказать– все наслаждались снами. Что же делать? Луна ехидно подмигнула мне с черных небес или мне это показалось? допивая чашку, я подумала– а какая разница? к тому же я, все равно ничего не исправлю, и никто не исправит, даже если мы все проснемся и побежим вертеть руль и нажимать на кнопки, да и нужно ли вмешиваться? ведь все решает не человек, а рельсы, куда они проложены, туда нас и принесет– рано или поздно.
Поезд снова помчался по мосту над широкой и бурной рекой — реки этой не было на моей маршрутной карте– вдали показался незнакомый город, над ним парила электронная вывеска “WELCOME!”
И ладно. Положимся на железный разум. Куда угодно! Мы поедем куда угодно, лишь бы ехать, бежать из надоевшего мира, где все ключи подходят к замкам!
Пассажиры ночного поезда начали просыпаться– рассвело, кофе остыл, Кафка позавтракал в вокзальном буфете сосиской. В Нью Йорке с восходом солнца объявили о новом мандате на ношение масок и изоляцию, кордоны опять перекрыли, поезда остановились…Хорошо, что я успела съездить ночным поездом хотя бы в воображении, хотя бы в никуда!
