Екатерина Лавриненко-Омецинская
Фотографии автора
Вряд ли те, кто побывал в Клайпеде и Паланге, расстояние между которыми по суше едва составляет 30 км, возразят против очевидного факта, что эти города обвенчало море, четко разделив при этом их функции. Клайпеде, более известной в исторической литературе как Мемель, предоставив право главенствовать в политическом и экономическом амплуа, а Паланге отведя комплементарную роль быть респектабельным курортным пригородом, широкая известность которого несколько затмила вековой багаж ее ближайшей соседки.
Близнецы-братья Клайпеда и Мемель
Бьюсь об заклад, что очень немногие отождествляют старинный Мемель и современную Клайпеду. Каюсь, я тоже какое-то время была в заблуждении относительно их эквивалентности, хотя не раз встречала упоминания о Мемеле в исторической литературе. Ведь именно через Мемель был путь Екатерины II в Россию, а позже в Мемель для встречи с прусским королем Фридрихом Вильгельмом III и его женой, известной красавицей Луизой-Вильгельминой, приезжал Александр I. Не говоря уже о том, что город был в центре европейского внимания в связи с проходящей в соседнем Тизите встрече Наполеона и российского императора. Однако по каким-то причинам город не включали в традиционные туристические маршруты. Возможно, это было связано с относительной закрытостью его как стратегически важного порта.
Ведь у Клайпеды особая судьба своеобразной морской мембраны между Западом и Востоком, поскольку это единственный незамерзающий порт на Балтийском море. И уже почти восемь веков он служит безотказными воротами морского сообщения с миром для всех прибалтийских стран. Вот почему Летний праздник моря можно считать его фирменным брендом.
Город, поцелованный морем.
Действительно, история города, выросшего возле крепости, основанной в 1252 году рыцарями Ливонского ордена на берегу Куршского залива и получившего свое имя по немецкому названию Немана, устье которого находится неподалеку, связана с морем. Именно оно определило прежде всего торговый вектор его развития в составе Ганзейского союза. И как следствие, привлекательность для завоевателей, начиная с Тевтонского ордена. Ему он принадлежал до начала XVI века.
Однако более всего за него сражалась Литва, на землях которой он исконно находился. Тем не менее официально вошел в состав страны только по Версальскому договору 1923 года. А до этого ему пришлось быть под началом Пруссии, Швеции и даже во время Семилетней войны на несколько лет России. С 1871 года город считался самым северным в Германской империи. На период наполеоновской оккупации Прусского королевства Мемель непродолжительное время был даже его столицей, в которой проживала королевская чета. Теперь в их бывшей весьма скромной резиденции, о чем свидетельствует соответствующая стелла на фасаде, находится мэрия города.
Зато на бэкграунде возвышаются две постмодернистские высотки-гостиницы, одна из которых воспроизводит в пространстве букву «К». Ее очертания уже издали, как маяк, хорошо видны прибывающим судам, в том числе и круизным, к находящимся непосредственной близости отсюда модифицированным современным причалам. Журавлиные профили портовых кранов своеобразными иероглифами утверждают процветание как местного доков, так и торговых и туристических контактов.
Надо заметить, что Клайпеда, третий по величине литовский город, особо поражает своим бережным сохранением традиций в сочетании с инновационными преобразованиями, которые требует наше время.
«Все флаги в гости будут к нам…»
Разумеется, столь бурная история не могла не отразиться на облике Мемеля, впитавшего в себя влияния половины стран Европы. Морской акцент города был усилен бурно развивающимся судостроением – в конце XIX века флот Мемеля насчитывал до 80 судов, – сблизившим его с Англией и Шотландией, с которыми преимущественно велась торговля. Весьма интересны воспоминания современников том, что в многонациональном составе Мемеля превалировали выходцы из Великобритании, которые в конце XVIII и на протяжении большей части всего XIX веков занимали главные посты и стали доминировать в экономической, культурной, лингвистической жизни города.
Разумеется, Мемель не мог противостоять и длившемуся веками мощному германскому влиянию, сказавшемуся прежде всего на архитектурном облике города, несмотря на то, что он весьма пострадал в последнюю мировую войну. Тем не менее, и сейчас ландшафт современной Клайпеды может удивить целыми кварталами построек в стиле фахверк, а в антикварных магазинах можно бесконечно любоваться немецкими сервизами, светильниками, безделушками, а также другими атрибутами типично немецкого домашнего уюта.
Город пропитан атмосферой романтики ретро-стиля и респектабельности – даже наш гид явился к нам в котелке и с тростью!
Обращает на себя внимание, с каким вкусом были преобразованы складские здания старинного порта в пассаж с многочисленными ресторанчиками и кафешками. При сохранившихся вкраплениях других национальностей в настоящее время литовское население города составляет приблизительно 70%, что заметно ощутимо даже на уровне предлагаемых в меню блюд, в которых подчеркнуто культивируется местный колорит. Уж поверьте на слово – запеченная в деревенской печи треска, знаменитые литовские картофельные зразы «цеппелины» и фирменное клайпедское блюдо – жаркое из говядины, фаршированное сельдью, – которые мне довелось продегустировать в ресторанчике национальной кухни, весьма самобытны и отменно хороши. Что уж говорить об оформленном замечательными стеклянными вазами в янтарных тонах бутике фирмы «Джугас» – гордости литовского сыроделия. Здесь представлены не только разные сыры, но и созданные из них деликатесы вплоть до конфет и пирожных. С удивлением обнаружила образцы четырехлетней выдержки, не уступающие по вкусу эталонному итальянскому Parmigiano Reggiano.
Музей под открытым небом
Это тот редкий случай, когда веками накапливаемый ремесленный опыт работы по металлу, столь специфичный для порта, вылился в удивительный променад подлинно художественных работ, превративший прогулку по городу в посещение вернисажа. Бронзовые фигурки сопровождают вас в лабиринтах старинных улочек, где-то подсказывая дорогу отпечатком ноги великана или когтями лапы дракона, а где-то суля путь к удаче и обогащению, как горшочек с рассыпанными монетами разных стран прямо на мостовой или прибитая к стене огромная медная пуговица, потрогав которую можно на целый год запастись ощущением счастья. Денежное везение сулит также оседлавший конек крыши импозантный трубочист, ставший одним из символов Клайпеды. Его взметнувшиеся руки и ноги как бы приглашают вас навестить еще одно чудо – появившуюся только три года назад роскошную Русалочку, чешуйчатый хвост как бы набран из монет номиналом в один лит.
Вообще-то по всему миру насчитывается с полторы сотни скульптур «Русалочек», в том числе и знаменитая копенгагенская. Не исключено, что со временем клайпедская на набережной реки Дане потеснит ее в рейтинге самых привлекательных.
Во всяком случае, по количеству и оригинальности малых архитектурных форм город наверняка можно причислить к таким европейским культурным центрам, которые особенно прославились традицией украшать город металлическими скульптурами, как, например, Вроцлав, Нюрнберг или Любляна.
Паланга – летняя столица Литвы
Обреченная незамерзающей акваторией на круглогодичное обслуживание порта и доков, Клайпеда тем не менее получила от природы замечательный бонус – целых два курорта. Это легендарная Куршская коса и знаменитая Паланга. При компактном расположении города современный порт обеспечивает скоростную круизную связь с бесспорной туристической достопримечательностью города – знаменитой Куршской косой, разделяющей море и одноименный залив. Даже те, кто ни разу не был в Литве, наверняка слыхали об ее дивных почти стокилометровых песчаных дюнах, отороченных заповедными сосновыми лесами. Так что каждому туристу предоставляется возможность вернуться домой с найденной пригоршней янтарной россыпи, а если повезет после шторма, то и целым золотистым самородком. Многие уникальные находки выставлены в музее янтаря в Паланге, которую по праву считают летней столицей Литвы.
Действительно в советское время наряду с Сочи, Пицундой, Ялтой и Юрмалой Паланга с присущей ей атмосферой элегантной европейской комфортности была поистине вожделенным морским курортом.
В настоящее время присущая ей приветливая атмосфера добропорядочного уюта с подчеркнутым вниманием к бытовым мелочам только усилилась.
Респектабельное очарование Паланги
Действительно, дух немецкой респектабельности в Паланге ощутим на каждом шагу. Ее ландшафт с то и дело возникающими среди леса подобно грибам виллами, лишенными каких бы то ни было ограждений, располагает к ощущению чисто городской открытости и доступности. А малоэтажные гостиницы, бутики, рестораны и кафе, даже на главной алее города, со вкусом оформленной альпийскими горками, только подчеркивают умиротворенную патриархальность и привольное благополучие курорта западноевропейского образца. Так же естественно воспринимается выход к морю – всего лишь смена плиточного покрытия тротуаров на деревянные настилы, заботливо брошенные на песчаные пляжи.
Центральный же променад и вовсе беззаботно уходит на полкилометра в распахнутую до горизонта водную синеву недавно отреставрированным мостовым причалом. Первоначально построенный для приема курортников из Лиепаи и Клайпеды, он – традиционная визитная карточка города.
Однако наш путь к Музею янтаря лежал вдоль берега моря. В мае, когда толпы отдыхающих еще не успели нарушить естественные намывы песка, конечно, возникала надежда найти кусочек янтаря или хотя бы какой-то намек на окаменевшую смоляную слезу. Не тут-то было. Гид сразу предупредил, что искать надо на Куршской косе, да и то после шторма. Тем не менее мне бросок по прибрежной кромке с набегающей рябью волн неожиданно подарил незабываемое ощущение янтарного Клондайка. И все благодаря играющей солнечными бликами рыжевато-бурой чешуе песка, которую так и хотелось сравнить с золотоносной жилой. Выброшенные на берег, эти светящиеся звездочки гаснут, покрывая коричневой вуалью дюны, захлестывающие сосновый лесок. Так образуется матрица, на которой все потревожившие ее оставляют свои автографы – от бульдозера до собак и птиц.
Вспомнилось, что еще в античные времена богатый выбросами реликтовой смолы балтийский регион получил название Янтарного берега, о чем в своих хрониках упоминает Плиний Старший. Во времена же средневековой германской колонизации эти места, прозванные в переводе на немецкий Берншайтнкюсте, стали своеобразной эксклюзивной Ривьерой Восточной Пруссии, войдя в состав СССР только в 1945 году.
Наедине с реликтами
Резко свернув от моря к Ботаническому саду можно выйти к Музею янтаря, расположившему с начала 60-х годов прошлого века в изящном дворце графа Феликса Тышкевича, построенном на стыке XIX и XX столетий в неоренессансном стиле по проекту архитектора Франца Швехтена. Чуть позже во время начавшихся работ по добыче торфа в прибрежной зоне графу удалось собрать уникальную археологическую коллекцию в полторы сотни изделий эпохи неолита и начала бронзового века. В дальнейшем она пополнялась всевозможными раритетами, начиная от станков для обработки янтаря до высоко художественных ювелирных изделий. Всего фонды Музея насчитывают 28 тысяч раритетов, из которых в расположенных на двух этажах полутора десятках залов Музея представлены около четырех с половиной тысяч экспонатов. Среди них – самородок «Солнечный камень» весом в 3.5 кг, а также образцы янтаря с месторождений всего мира. Экспозиция включает и любопытные культовые изделия времен каменного века.
Наибольший интерес у посетителей вызывает насчитывающая полтора десятка тысяч экземпляров огромная коллекция инклюзов – морфологических форм янтаря с включениями в основном различных насекомых: стрекоз, мотыльков, жуков, муравьев, термитов, ящериц, попавших десятки миллионов лет в смоляной плен.
Весьма оригинален дизайн экспозиции, где в стенды вмонтированы круглые лупы, позволяющие пристально рассматривать прихотливые инклюзивные композиции.
Аристократический вектор Паланги
Но особое эстетическое удовольствие мне доставила уникальная выставка ювелирного янтаря, в которой весьма тонко раскрыта нюансировка фактуры этого лучезарного камня, превращающая собрание в вернисаж произведений подлинно высокого искусства. Это ощущение особо усиливается в стенах дворца Тышкевичей, интерьеры которого выдержаны в подчеркнуто аристократическом духе, поддерживаемом не только грациозными лестничными пролетами, но и интерьерными фрагментами кабинета и гостиной хозяина, подарившего после эмиграции в Польшу свой особняк городу. Ощущение избранности не покидает и при выходе на террасу дворца, радующую открывающейся перспективой выдержанного во французской манере партера. Хотя сам ботанический парк, разбитый по проекту ландшафтного архитектора Эдуарда Франсуа Андрэ, решен в английском стиле с присущей ему естественной компоновкой привезенных со всего мира более двухсот видов растений. Его заметно оживляет ожерелье пейзажных прудов, где царят лебединые стаи.
Именно в этом созданном по лучшим европейским образцам парке – самом красивом в Литве – понимаешь, какой вклад в создание респектабельного имиджа Паланги внесли поколения Тышкевичей, которых можно считать основателями европейского уровня инфраструктуры города. Как отец Йозапас, так и сын Феликс вложили огромные инвестиции в трансформацию своего поместья в популярный курорт, осмелившийся бросить вызов близлежащей богатой бюргерской Клайпеде. Именно они построили первые гостиницу и театр, открыли ресторан, соорудили комплексы летних вилл, купальные кабинки на берегу и специальные лечебные мраморные ванны с подогретой водой. Ими также были проложены в лесу тропинки для променадов. И конечно, уходящий в море прогулочный пирс, столь прославивший Палангу, – это тоже их заслуга.
Наверное, не случайно уникальный Музей янтаря, который называют «золотом Балтии», находится во дворце графов Тышкевичей. Как и то, что именно через призму пойманных им тысячелетия назад солнечных лучей, наши современники воспринимают море и сушу балтийских земель. Очень удачно эту мысль сформулировал литовский классик Эдуардас Межелайтис: «Мы прибалты, и в жилах у нас течет янтарь».
