Интервью с дизайнером Катей Леонович
специально для Elegant New York
вела Татьяна Бородина,
Нью-Йорк, 2017
– Поговорим о стиле. Катя, у вас за плечами креативная работа в Москве, Риме, Париже, теперь вы покоряете Нью-Йорк. Имея такой уникальный опыт в разных странах, вы можете, как никто другой, проанализировать и рассказать, чем разнятся, в контексте моды и стиля, эти города.
– Начнем в хронологическом порядке. Начинала я в Москве, но не успела там долго поработать. Вскоре, после окончания Текстильной академии, я выиграла конкурс организованный в Доме Славы Зайцева посвященный Надежде Ламановой.
Я сделала коллекцию из кожи, но все мои модели, если быть честной, оторваны от повседневной «постсоветской» жизни. Тогда тоже это были не дубленки или как тогда называли кожаные вещи «Турция»(смеется). Коллекции была из натуральной кожи, и все вещи имели такие художественные разрезы, которые складывались в причудливый рисунок на теле манекенщиц! Это было неожиданно и смело, тем более для 1995 года… Коллекцию увидели французы и отметили ее, сказав, что у Кати кожа смотрится как шелк.
Так все началось.
Перебравшись в Италию, куда меня пригласили после моей победы на конкурсе в Милане (Международный конкурс Mittelmoda, 1997 год), я начала делать совершенно другие вещи. Пошли в ход шифон, шелк, органза. Я научилась фирменному итальянскому «кади», это тяжелый шелк из которого можно делать как платье, так и пиджак. «Кади» по-итальянски «падать». Стала работать с дивными падучими, текучими, мягкими, женственными тканями, которые диктовали и стиль.
В Италии я проработала 8 лет. Два года из них для самого старого и известного итальянского Дома высокой моды Гаттинони, которому уже больше 70 лет, сначала стажером, потом по контракту. Затем 6 лет работала под своей собственной маркой, которую я зарегистрировала в Италии.
– Перебраться из Москвы 90-х в Италию в знаменитый модный дом – это был мощный рывок. Как вы себя ощущали у Гаттинони, насколько свободны вы были в смысле творчества?
– Свободно ощущала. Хотя, конечно, я следовала указаниям и училась многому благодаря тому, что мне говорили и тому, что я видела.
Но, кроме этого, я имела возможность создавать сумасшедшие вещи (смеется), которые мне позволяли создавать, потому что это был Римский Модный дом, и он был немножко сумасшедший. Это не Армани, в котором строго нужно делать то, что запланировано и не подлежит импровизации. Гаттинони был Дом моды под- стать городу, а Рим – сумасшедший город!
У них все немного странное: их обувь странная, они любят странные вещи, они немножко странные люди. И это как раз подходило мне. Они оттачивали мой стиль, но с другой стороны, давали мне возможность хулиганить, но красиво хулиганить. Понимаете?
Когда шли примерки, на них всегда присутствовала глава дома мадам Фернанда Гаттинони, она сидела рядом и смотрела. Она смотрела и решала, может она доверять или нет. Смотрела-смотрела-смотрела и, наконец, сказала «хорошо, ты можешь делать» и оставила меня работать самостоятельно.
Интересный факт: Одну из работ Леонович для Дома Гаттинони приобрела Мадонна за двести тысяч долларов. Певица купила юбку, на которую ушло двадцать пять метров ткани. Во время показа на этой юбке танцевали мужчины, создавая эффект «живого» платья.
– В чем же секрет итальянского стиля?
– Итальянскому стилю присуща классика. Не в смысле строгости, нет. Просто Италия имеет очень долгую историю искусства, архитектуры, литературы, музыки. В Италии красота тебя окружает везде, и эта красота практически совершенна. Вы как будто живете в музее. В Италии сформировался отточенный веками вкус. Там невозможно избавиться от классики. Говоря «классика», я имею ввиду то, что вещи хорошо сидят, что крой учитывает анатомию человека, что соблюдены пропорции, что все выдержано в цвете, что всегда предпочтение отдается вещам, как говорится «тон в тон». Им очень трудно выйти за рамки, сделать что-то «провокативное». Я бы сказала, что над ними довлеет их культура. (смеется)
– Очень интересно подмечено – это действительно взгляд изнутри. После Рима был Париж?
– Скорей параллельно. В Италии я открыла свой офис и начала делать свою линию одежды. У меня появились инвесторы шведы. И мы решили делать шоу в Париже. Показов в Париже было много, все было просто прекрасно
.
– Вы приехали в Париж, представляя итальянскую моду?
– Свою линию, сделанную мной в Италии – Made in Italy. Мой trademark до сих пор итальянский.
– Вы представляли свои коллекции и продолжали учиться в Париже, не так ли?
– Да, я стажировалась в Париже. Но этот город сам по себе бесподобен, в плане дизайна, моды. Париж – это полная свобода! Парижская публика, критики, пресса – они настолько свободны во всем, что если, допустим, им что-то не нравится, они даже не критикуют, а просто не пишут об этом. Неинтересно и все. Но если им что-то нравится, они говорят: «О, это очень-очень!»
Обо мне в Париже много писали, и главное, что отметили: «Катя – это художник. Вы почувствовали, что она артистична?» – написал обо мне «Officiel».
Обо мне писали и в «Figaro» и в «Paris Match».
У французов очень длинная история моды. Они более открыты. Даже больше, чем итальянцы.
На Парижской неделе моды можно все что угодно увидеть, там можно все что угодно сделать – чем смелей, тем лучше!
После всего этого сумасшествия, когда я приехала сюда… все оказалось совсем иначе.
– Вслед за Парижем последовал Нью-Йорк. Приехав сюда, вы сразу влились в модную индустрию?
– Нет, когда закрылась моя фирма в Риме, я начала снова заниматься живописью и продолжала жить в Италии.
Мне нужно было восстановиться. Я писала, мои картины покупали. Кое-что я делала на заказ. Потом я решила съездить в Америку, посмотреть, что там и как. Собрала свои картины, коллекцию одежды и уехала в Нью-Йорк. Это было в конце 2006 года. Но я не осталась в Нью-Йорке – это был период поездок туда-сюда. У меня была только бизнес-виза, и оставалась квартира в Риме, рядом с Фонтаном Треви.
– Жить возле Треви – это же прекрасно!
– Да, это было хорошо, удобно и красиво. (улыбается). Но я решила освоить Нью-Йорк и добилась визы как художник. Ее очень сложно получить, но Американское правительство согласилось, и я обосновалась здесь, решив все начать сначала! (смеется)
– Что было самым важным в Америке чтобы «начать сначала»?
– В Америке очень высоко котируется европейский бэкграунд. Но необходима пресса, причем американская пресса. Их мало волнуют публикации в европейских изданиях, пусть даже их много. Поэтому мне пришлось заняться этим вопросом. Тем более что без американской прессы попасть на Нью-Йоркскую неделю моды невозможно.
– Да, попасть на неделю моды, тогда это был Mercedes Benz Fashion Week, непросто.
– Без прессы невозможно! Они сразу сказали: «Необходима американская пресса о вас!» Это был 2011 или 2012 год. Мне пришлось нанять пиар компанию. Они начали делать съемки, публикации в журналах. Появилась пресса. И после этого Mercedes Benz Fashion Week меня принял. У меня было 6 или даже больше показов.
Когда Неделя моды закрылась в Линкольн Центре, я сделала один тайм-аут. А потом были мои два показа, где я выставила одновременно коллекцию одежды и коллекцию картин.
Сейчас я снова готовлю показ на февраль в рамках Нью-Йоркской недели моды Зима 2017-2018.
– Катя, мы начали говорить о Нью-Йорке, но вы так и не дали характеристику французскому стилю.
– У Парижа есть определенное «раздвоение личности». Потому что парижская Fashion Week, то, что делают там сумасшедшие дизайнеры, совершенно не сочетается с тем, в чем люди ходят по улице.
Сейчас на улице все очень просто и практично. Лет 30 назад там еще можно было встретить людей экстравагантных, в шляпках, мехах, удивительных платьях. Сейчас этого ничего нет. Ни-че-го! Всё, как везде – пиджачки, брючки, джинсики.
Но что все равно отличает Париж, и что есть его стиль – это качество вещей и ткани. И на улице, и на подиуме.
Какие там ткани особенные! В кусочке вроде – ерунда, что-то обычное, а сошьешь вещь, и она выглядит потрясающе! А какие у них кружева – Французские кружева!
На подиуме парижский стиль именно в свободе, школе и качестве всего. Они всегда были законодателями моды, это и есть их стиль. (смеется)
– Америка и Франция – это разные планеты!
– О да! В Америке было сложно – пришлось пройти длинный путь, прежде чем я занялась тем, что делаю сейчас.
Я приехала в Нью-Йорк, и мне стали советовать, чтобы я делала «одеваемую» одежду, одежду для реальной жизни. Повторяли: одеваемую, одеваемую, одеваемую. Этим я и занялась, после всего шика и сумасшествия Европы я стала стараться делать то, что хотели от меня «шоу-румы», которые эту одежду продают.
Они просили: «Катя, сделай коллекцию попроще, чтобы ее могли носить все!» Они смотрели мои вещи, эскизы и упрощали их, упрощали, упрощали, упрощали до полной неузнаваемости. Я делала все, как они просили, но все равно было не то! Не идет, не выглядит, не продается! Получалось, как везде. Но не как везде в Европе, а как везде здесь. Но это было не мое!
И я бросила это «упрощение» и занялась «Платьями от кутюр». И пошло! Керри Андервур – купила мои платья. Шлезингер одела мои платья! Пошла пресса, заинтересовались celebrities. Мои платья эффектные. Это мое, и я решила делать то, что я люблю!
-Так что дал вам Нью-Йорк? И какой у него стиль, на ваш взгляд?
– Стиль, если говорить об улице – практичный и рациональный. На Неделе моды, по большому счету, тоже много «одеваемого», но есть место и шику, элегантности.
А дал мне Нью-Йорк уверенность в том, что нужно делать только то, что любишь, что тебе близко и то, чего тебе хочется. (смеется)
– Вы готовите новую коллекцию – приоткройте тайну, что в ней будет этакого «сумасшедшего»?
– В новой коллекции я использую французские кружева, тонкую кожу, шифон. Звучит не очень по сумасшедшему (смеется), да?
Но! Кружева я сочетаю с денимом (темно синей джинсовой тканью). Причем, кружево идет вниз, на подкладку! Но не просто так, а хитро: я порезала деним на узкие полоски и по краям видно кружево, пришитое снизу. Получалась интересная игра, интрига!
-О, это интересно посмотреть, я уже предвкушаю.
– А высший шик – когда подкладка стоит дороже, чем верх! Понимаете? Я играю с этим. На изделии принт может быть внутри. У меня есть такие вещи с принтом внутри, и это обходится мне иногда намного дороже. Но шикарно!
– Это французские штучки? (смеется)
-И итальянские, и французские тоже.
– Симбиоз живописи и моды – это ваша особенность. Последние ваши показы сделаны на фоне картин. Это ваша новая концепция?
– Относительно новая. А вот использовать свои картины для принта на ткани – это моя давнишняя фишка.
По сути с этого все началось и продолжилось здесь в Нью-Йорке.
Даже моя первая пиар-компания в Нью-Йорке основывалась на этой теме. Мне сказали, что, помимо конструкции и идеи, это моя самая сильная сторона. Мое ноу-хау.
– Что для вас первично – живопись или дизайн?
– Я пишу свои картины между коллекциями и параллельно им. Порой я не могу себя оторвать от живописи. Она мне помогает в моделировании, она дает мне цвета, пластику, идеи. Получается такая параллельная жизнь. Или у меня две жизни. (смеется)
В студии Кати Леонович. Нью-Йорк, 2017. Фото Татьяны Бородиной.
-Какой стиль вас привлекает в живописи?
– Это очень сложный вопрос. Я занималась абстрактной живописью, разработкой цвета. Я очень люблю фигуративную живопись, именно фигуры. В основном мужские фигуры, потому что в них лучше видна конструкция тела. Женская фигура, она мягче, в ней меньше конструкции. Может, как дизайнер я интересуюсь все-таки конструкцией.
– Вы выставляете свои работы?
– Да, причем чаще всего сама я на своих выставках не присутствую. Они ездят без меня по всему миру. Сейчас моя выставка проходит в Дубае, а я готовлю новую коллекцию на неделю моды в Нью-Йорке. (смеется)
Но я люблю сочетать живопись и моду. Не так давно я сделала серию картин «американский футбол». И эти картины были напринтованы на пиджаках и на платьях в моей коллекции.
У меня есть коллекция картин почти абстрактных, как у Джексона Поллока, и их я тоже использую как принты для тканей, из которых шью платья.
Сейчас пишу серию работ Мадонна с Младенцем в джинсовом костюме (смеется).
В студии Кати Леонович. Нью-Йорк, 2017. Фото Татьяны Бородиной.
– Ваша техника: акрил или масло?
– Нет-нет, маслом я не пишу, потому что, знаете, я спринтер. Мне нужно быстро. Потому что когда вы пишете маслом, то надо чтобы оно сохло долго. А я не могу ждать. Когда я пишу акрилом, я могу подождать полчаса, и я могу писать сверху.
– Техника отражает ваш темперамент?
– Да. Я спринтер. По знаку зодиака я Стрелец! Вы понимаете мой характер?!
– О да, я понимаю, я тоже Стрелец. (смеются)
– Мне очень понравилась ваша коллекция Spring-Summer 2016 года. На показе каждая модель стоит перед картиной и с ней удивительным образом сочетается. Что было первично в этом проекте – платье или картина?
– Я пишу картину, потом мы выбираем цвет и ткани, и прочее, которые каким-то образом к ней подходят. Цветовая гамма перекликается, это и есть связка. Кроме того, если обратите внимание, в прошлогодней коллекции фигуры на картинах состоят из двух различных половин.
И вот эта идея – разрезанное тело – и есть концепция проекта. Сами платья тоже состоят из двух совершенно разных частей. Половину принт, половину кожа. Пол платья один материал, пол платья – другой, но они гармонируют друг с другом.
– Было бы заманчиво иметь платье и картину к нему (смеется). Кто-нибудь из ваших клиентов покупал платье и картину одновременно?
– Еще не было. Была такая идея у некоторых, но в основном покупали платья или картину (смеется).
Катя Леонович – Spring-Summer 2016 года. NEFW 2016
– Хочу вернуться к теме вашей новой коллекции. В ней тоже будет связь с живописью?
– Будет интересная комбинация, потому что в этот раз я работаю с Леонидом Гуревичем, он стилист моей новой коллекции и показа. И мы делаем нечто особенное – инсталляцию, включив в нее какую-то часть моей живописи. Кроме того, инсталляция будет немного раскрывать стиль представленных вещей.
Это будет дебют нашего сотрудничества и интересный опыт.
Дело в том, что я минималист и экспериментатор. А Леонид любит много аксессуаров, много всего. И очень хорошо с этим справляется, прекрасно комбинирует, сочетает. Я это не могу сделать сама.
Получается так. Есть Гольяно и Макквин. Они разные: Макквин строже, лаконичней, Гольян, наоборот – «в стиле барокко».
И вот мы решили, что я – это Макквин, а Гуревич – Гольяно (смеется).
И решили соединить это все вместе. Думаю это будет что-то очень особенное!
Приходите – увидите.
-Спасибо, конечно приду.
-Катя, задам вам традиционный вопрос нашего журнала: как же стать по настоящему стильной? Можно ли этого достичь или стильным нужно родиться?
Но об этом во второй части, которую мы опубликуем в скором времени. Продолжение следует.
В студии Кати Леонович. Нью-Йорк, 2017. Фото Татьяны Бородиной.
