Часть 1
Виталий Орлов
«Он был моряк, гардемарин последнего предреволюционного выпуска… такой Джозеф Конрад, но без литературных амбиций. Когда после войны он перебрался в Штаты, то стал здесь «секьюрити гард». – Иосиф Бродский о Викторе Горенко.
Зинаида Серебрякова. Портрет Анны Ахматовой
В 1989 году к 100-летнему юбилею поэта был открыт Музей Анны Ахматовой в Ленинграде. Это был единственный музей в городе, который рассказывал о советском периоде русской истории, когда представители интеллигенции – поэты, художники, люди эпохи Серебряного века, жизнь которых пришлась именно на годы репрессий в социалистическом Ленинграде – должны были сохранить свой мир, свою индивидуальность в условиях тоталитарного государства.
Сегодня Музей имеет более 50 тысяч единиц хранения, и едва ли не каждый экспонат – свидетель волнующей истории, которыми переполнена судьба Анны Ахматовой. Да и само создание Музея, о чем речь еще пойдет, была акцией далеко не однозначной.
След одной из этих историй ведет в Америку , причем связан он не с Исайей Берлиным, как можно было бы предположить, а с младшим братом Ахматовой Виктором Горенко…
Когда в почтовом ящике коммунальной квартиры дома № 195 по Московскому проспекту, а позже — дома № 4 по Большой Московской в Ленинграде, где жил Лев Николаевич Гумилев, сын Ахмаовой, соседи обнаруживали очередное письмо для него из Нью-Йорка, они многозначительно ухмылялись: «нашему-то снова привет от американского дяди».
Тогда, в 70-е годы, ходил такой анекдот.В Большой дом на Литейном приглашают некоего гражданина. Следователь показывает ему пачку писем – тоже от американского дядюшки – и говорит с укоризною: «Что же вы не отвечаете на письма ваших родственников? Ведь они волнуются!» И тогда, тут же в кабинете, сев за стол, гражданин пишет: «Дорогой Абрам! Наконец, я нашел время и место написать тебе…».
Но Лев Николаевич, после того, что он в жизни уже испытал, не боялся уже ничего. Его «американский дядюшка» – Виктор Андреевич Горенко – начал писать Льву Гумилеву в апреле 1966 года, после известия о смерти Анны Андреевны Ахматовой.
Виктор Горенко
Но как Виктор Горенко оказался в Америке? Ведь долгое время родители, сестры и братья считали его погибшим… После года, проведенного в петербургской гимназии, Виктор Горенко по настоянию отца сдал экзамены в Морской корпус, где тот когда-то преподавал математику. В июле 1916 года в Морском Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича корпусе состоялся последний предреволюционный выпуск офицеров Российского флота. Окончивший полный курс обучения, произведенный в мичманы Виктор Горенко был направлен в Черноморский флотский экипаж, получив назначение на эскадренный миноносец «Зоркий». Когда «Зоркий» в 1916 году уходил в море, Анна Ахматова и ее сестра Ия провожали миноносец с Графской пристани Севастополя. Это была их последняя встреча с братом. Шла Первая мировая. Миноносцу «Зоркому» было предписано нести охранную службу у западных берегов Черного моря.
В декабре 1917-го в Крыму разыгралась кровавая вакханалия, связанная с революционными событиями. Восставшие матросы в поисках контрреволюционных элементов арестовывали офицеров и расстреливали их на Малаховом кургане. Самосуды и резня подогревались грозными резолюциями судовых команд: «Сметем всех явных и тайных контрреволюционеров, создающих препятствия на пути к завоеванию революции!» Первый массовый расстрел случился в ночь с 15 на 16 декабря. Это было только начало. Бандитские действия подкрепила телеграмма из СНК комиссару Черноморского флота В.В.Роменцу: «Действуйте со всей решительностью против врагов народа, не дожидаясь никаких указаний сверху!» Виктор исчез, а Ахматовой рассказали, что «тела расстрелянных сбросили с мола в море».
Она написала стихи:
На Малаховом кургане
Офицера расстреляли.
Без недели двадцать лет
Он глядел на Божий свет.
Но, к счастью, Виктор не погиб, хотя первую весточку от него семья получила только в 1925 году. Стало известно, что ему чудом удалось уйти из-под расстрела: моряк-вестовой, пожалевший юного мичмана, предупредил офицера о грозящей опасности. Виктор незаметно сошел на берег, пешком, в штатском, добрался до Бахчисарая. Оттуда и начался его долгий путь в жизнь, занявший два года. В марте 1918 года он прибыл во Владивосток. Здесь след мичмана Горенко обнаруживается в Морской роте Штаба командующего колчаковской Сибирской флотилией, куда он был зачислен 5 октября 1918 г.
Инна Эразмовна Горенко с детьми.
Доподлинно неизвестно, каким образом мичман Горенко после расстрела адмирала А.В.Колчака и падения Омского правительства оказался в Александровске-на-Сахалине – на самом краю света –чтобы сохранить жизнь, забыть, отодвинуть навсегда ужас бойни и крови. Но не забыл – забыть это было невозможно. Для него большевистская Россия стала символом дикости. С той поры он называл Россию Аквитанией – словом, вынырнувшим как будто из какого-то приключенческого романа, в котором герои попадают на остров, где живут и правят папуасы.
В Александровске-на-Сахалине он познакомился с Ханной Вульфовной Райцын, еврейкой, дочерью аптекаря, во время Гражданской войны потерявшей всю свою семью. В 1922 году они поженились. Виктор построил дом. Здесь у них родилась дочь Ивонна, но в четырехлетнем возрасте она умерла. Через много лет Ханна Вульфовна рассказывала, что Виктор был человек невозмутимый, решительный и с большим чувством юмора. В бытность на Сахалине сосед по дому позвал ее с мужем в гости. Стояли пасхальные дни, и у соседа был родственник из деревни, крестьянин. Беседуя с Виктором Андреевичем, этот крестьянин неожиданно спросил: «А вы не из жидов будете?» — «Нет, — мягко ответил Виктор Андреевич, — мы из людоедов».
В мае 1925 года Северный Сахалин стал советским и воссоединился с Россией. У Виктора появилась возможность отправить весточку семье, долго ничего о нем не знавшей и считавшей погибшим. Весть от младшего сына с Сахалина окрылила Инну Эразмовну – мать Виктора и Анны Андреевны, и в 1925 году мама приехала к сыну на Сахалин. Один Бог знает, чего это ей стоило. Вместе со своим скудным скарбом она везла сыну старые семейные фотографии. Ахматова добавила к ним свою, наппельбаумовскую, 1921 года. Отправила она с матерью и письмо брату, в котором, вероятно, было то самое ее стихотворение, написанное под впечатлением известия о гибели Виктора. А может, и сборник «Белая стая», где это стихотворение было опубликовано. Иначе откуда бы Виктор знал его? И не только знал, не только помнил всю жизнь — оно так его трогало, что через много лет, обсуждая со Львом Гумилевым идею памятника Ахматовой, он предлагал племяннику высечь на нем те памятные строчки. Ханна Вульфовна с волнением ожидала приезда Инны Эразмовны, не знала, как посмотрит свекровь на сноху-еврейку. Но эти волнения оказались безосновательными; Ханна Вульфовна вспоминала, что Инна Эразмовна отличалась редкой добротой, они быстро сблизились. Тем временем В.А.Горенко как бывший офицер попал в категорию «лишенцев». С поиском работы было сложно. Виктор вспоминал: «В конце 1925 года большевики начали производить аресты на Сахалине, и к 1929 году я понял, что мне нужно бежать». Оставаться в Советской России — Аквитании, в стране, где каждая кухарка стала управлять государством, было ему невмоготу.
Виктор Горенко. Фото из семейного архива Горенко
Инна Эразмовна, прожив на Сахалине до 1929 года, уехала на Украину. Беспомощная старая женщина, одна, через всю Россию отправилась в обратный путь, минуя Ленинград, в имение сестры Анны Эразмовны Вакар, которое к тому времени было уже национализировано. Инна Эразмовна вместе с сестрой поселились в сторожке. Она умерла через год, в 1930-м. Похоронена на деревенском кладбище. Могила матери Ахматовой до сих пор не ухожена…
А Виктор с женой решил добраться до Китая, хотя понимал, что уезжает «из одной неподходящей страны в другую – такую же неподходящую».
Перейти границу – сначала Виктору, затем через некоторое время Ханне Вульфовне – помог китаец-проводник. Поселились они в Шанхае. Ханна Вульфовна освоила английский и работала фармацевтом, а после 1949 года преподавала русский язык в Шанхайском университете. Виктор Андреевич ходил на торговых судах грузовым помощником капитана, работал на берегу в торговых фирмах.
Живя в Китае, Виктор Андреевич писем сестре не писал, понимая возможные для нее дурные последствия. Однако Ханна Вульфовна вспоминала, что в конце 1941-го – начале 1942 года, узнав о блокадном голоде в Ленинграде, они с мужем отправили из Шанхая несколько продуктовых посылок Анне Андреевне, наивно полагая, что они до нее дойдут. Но Ахматовой в это время в Ленинграде уже не было, да и вряд ли эти драгоценные посылки в то время пришли бы к ней.
О постановлении ЦК ВКП(б) 1946 года, грубо оскорбляющем сестру, Виктор Андреевич знал и глубоко переживал это. Ханна Вульфовна говорила, что он никак не мог понять причины такой бешеной травли сестры, много раз задавая себе вопрос: «За что?»
В 1947 году В.А.Горенко решил опять круто поменять свою жизнь. Он вспоминал: «8 января 1947 года, почти через 20 лет после приезда, я стоял на палубе корабля «Генерал Гордон» и мысленно командовал: «Отдать швартовы!» Корабль медленно двинулся…»
Анна Ахматова и Ханна Вульфовна Горенко-Райцин. 1960-е годы.
В ноябре 1948 года Виктор Андреевич уехал из Китая в США, но Ханна Вульфовна с ним не поехала. Она уехала в Ригу.Они разошлись и больше никогда не виделись.
У Ханны Вульфовны была родственница в Риге, и она отправилась к ней. В 1960-е она каждое лето приезжала из Риги в Ленинград, жила вместе с Ахматовой в Комарове, управляла ее нехитрым хозяйством.
Иосиф Бродский относился к Ханне Вульфовне исключительно тепло. В посвященном ей стихотворении, датированном осенью 1963 года, он писал о двух обитательницах «Будки»:
В деревянном доме, в ночи
беззащитность сродни отрешенью;
обе прячутся в пламя свечи…»
У Ханны Вульфовны к бывшему мужу осталось уважительное, доброе отношение. Вероятно, какие-то контакты у них все же были, потому что только она могла сообщить ему в Нью-Йорк размер халата-кимоно, который он затем прислал в подарок Ахматовой.
Виктор Горенко посылал из США в Ригу Ханне и Анне Андреевне какие-то вещи – шали, платья, которыми Ханна чрезвычайно гордилась. Она передавала Анне Андреевне весточки и посылки от брата, и они чрезвычайно сблизились.
Как-то Ахматова показала Бродскому фотографию Виктора, про которого сказала: «широченные плечи, бабочка – сенатор, да? Хорош… – после этого пауза, – американец…».
Иосиф Бродский рассказывал Соломону Волкову: «Он был моряк, гардемарин последнего предреволюционного выпуска… такой Джозеф Конрад, но без литературных амбиций. Когда после войны он перебрался в Штаты, то стал здесь «секьюрити гард». Первую весточку о себе из США он послал Ахматовой не через кого иного, как через Дмитрия Шостаковича во время приезда композитора в Штаты. Так случилось, что «секьюрити гарда» Виктора Горенко направили охранять Шостаковича, и таким образом Ахматова узнала о том, что ее брат жив. Прежде контактов между ними, скорее всего, никаких не было – можно себе представить, чем такие контакты могли бы тогда обернуться. Только к концу ее жизни, когда времена стали снова, как бы это сказать, более или менее вегетарианскими, можно было опять думать о переписке, хотя бы и чрезвычайно нерегулярной».
Виктор сфотографировался в этом своем новом качестве «секьюрити гард» в 1949 году: он рядом с Дмитрием Шостаковичем, который по требованию Сталина принял участие в Американском конгрессе деятелей науки и культуры. Видимо, Виктора Горенко назначили «секьюрити» к Шостаковичу , потому что он владел русским языком и был общителен.
Продолжение читайте 3 августа.
Автор благодарит директора Музея А.Ахматовой в Петербурге Н.И.Попову, Президента Общества русской культуры в Америке им. Пушкина В.Курченко и всех тех, кто предоставил ценную информацию и редкие фотографии.
