Призрачные миры Вильгельма Котарбинского

— В советское время академическое направление с его духом «красивости» считалось слащавым искусством.

Сейчас академизм трактуется как положительное явление — салонные художники были виртуозными мастерами и всегда нравились публике.

Они обращались к тем же темам, что и художники-демократы, только трактовка была иной.

Если возьмем тему Христа, то увидим,насколько иначе подошел к ней Котарбинский по сравнению с, например,передвижниками: экзальтация у одного и,скажем так, географическая и историческая конкретика – у других.

— Революция 1905 года в России и Первая Мировая война привели к крушению великих империй в Европе — старый мир рухнул. Это время«Серебряного века» в России,и большинство художников приветствовали новый мир, что привело к взрыву абсолютной и невиданной свободы творчества. Очень короткий был этот взлет, всплеск свободы, когда появились авангардисты, футуристы… Но Котарбинский всего этого не принимал. Он считал, что происходящее ведет к мировой трагедии,которая поглотит тех же художников, как это впоследствии и произошло.

В 1890-е годы художник увлекается изображением фантастических сцен и мистических видений. В его картинах появляются ангелы,вампиры, духи природы и смерти. В серии его графических работ из собрания Сумского художественного музея,изображающие мертвецов и страшилищ, видим это предчувствие приближающегося бедствия.

Надо многими сюжетами три художника работали вместе: они выполнили 18 фресок и 84 фигуры святых. За созданные здесь росписи Котарбинский был награжден орденом Станислава II степени, а спустя еще несколько лет Петербургская Академия художеств удостоила художника звания академика.

Котарбинский и братья Сведомские«Сотворение мира. Шестой день творения». Фрагмент росписи Владимирского собора в Киеве

Виктор Васнецов называл Котарбинского «польский круль» или «Катарр».

Много лет спустя он сделал одного из персонажей своей картины «Царевна Несмеяна» удивительно похожим на Котарбинского. Показывая на фигуру в красном камзоле на полотне, Васнецов говорил:

«Это я нашего Катарра припомнил,как он важно, точно „круль польский“, усы свои закручивает и сам при этом посмеивается. Так вот и этот у меня: его очередь смешить царевну ещё не пришла,а он уже воображает себя победителем, как пан Заглоба у Сенкевича. Усы крутит — на своих соперников гордо поглядывает — совсем наш Катарр,когда разойдётся и о разделе Польши заговорит».

Нестеров, Васнецов, Сведомские,Врубель и Котарбинский, работая над фресками, сблизились с семьей Прахова и частенько собирались в его доме. За обеденным столом Котарбинский рисовал без конца, впрочем, как и все приходившие художники. Обсуждая планы, они рисовали прямо на скатерти. Тогда супруга профессора, Эмилия Львовна Прахова, начала оставлять возле каждого прибора чистые листы бумаги. Кто-то из гостей, почувствовав неловкость, перестал делать зарисовки. Котарбинский смущен не был и продолжал рисовать.