Екатерина Лавриненко-Омецинская
Вена музыкальная
При всей самодостаточности архитектурно-исторической Вены ее космополитический имидж определяется прежде всего вектором Музыки. Здесь жили творили композиторы, один перечень которых составляет антологию мирового искусства – Иозеф Гайдн, Кристоф Глюк, Георг Фридрих Гендель, Вольфганг Амадей Моцарт, Людвиг ван Бетховен, Франц Шуберт, Ференц Легар, отец и сын Иоганны Штраусы, Иоганнес Брамс, Роберт Шуман, Рихард Штраус, Густав Малер. Мифологизация же Моцарта превратила его в поистине культового идола, профиль которого с характерной париковой волной сопровождает вас повсюду. При этом даже сами улицы и парки буквально насыщены музыкальной аурой. Где еще, в каком городе, прогуливаясь по центральной пешеходной торговой улице, вы в то же время имеете возможность пройти – в прямом и переносном смысле – краткий курс истории музыкального искусства. А на Кертнерштрассе, особенно возле оперного театра, это возможно. Так что «Осторожно!», не наступите на «звезду» Караяна или обойдите «звезду» Чайковского!
Искушение в ритме три четверти
Однако даже громкая слава многочисленных музыкальных концертов, фестивалей и спектаклей не в состоянии соперничать со ставшими своеобразным брэндом австрийского престижа венскими балами.
Их историческими предшественниками были танцевальные вечера во дворце Хофбург, где в 1815 году после отречения Наполеона проходил Венский Конгресс, в течение нескольких месяцев решавший судьбы европейских государств и собравший отменное аристократическое общество. Популярность этих балов была подготовлена вошедшим в моду вальсом, получившим особое распространение в Вене как музыкальной столице Европы. После открытия в 1807 году вошедшего в историю знаменитого зала Шперль, специально предназначенного для проведения публичных балов, венцы просто помешались на танцах. Это действительно была поголовная страсть, не зависевшая от социального положения. И в городе, насчитывавшем в те времена менее 200 тысяч жителей, в разгар сезона в один вечер на многочисленных балах можно было насчитать до пятидесяти тысяч гостей. Эпидемия вальса оказалась настолько заразительна, что рядом с танцевальными залами были предусмотрены специально оборудованные комнаты, где можно было произвести на свет ребенка, поскольку венские женщины, даже будучи в “положении” не могли отказать себе в удовольствии покружиться под модные ритмы.
Поразительно, что такая аристократическая идея венских балов, положенная на вальсовую партитуру, фактически родилась благодаря удачному союзу фольклорных элементов – масленичных гуляний, с которыми так боролась императрица Мария-Терезия, и не менее простонародного танца с ярко выраженной по тем представлениям эротикой в движениях.
Но времена менялись. Французская революция многому научила австрийскую знать. Мудрый и осторожный Иосиф II, сестра которого Мария-Антуанетта сложила голову на гильотине, не только предпринял шаги к освобождению крестьян, но и постарался «выпустить революционные пары» через демократические клапаны. И совсем не случайно императорский парк Пратер был открыт для всеобщих гуляний, а склонность венцев к публичным танцевальным увеселениям перестала преследоваться. Император прекрасно понимал, что балы на самом деле выполняли очень важную социальную функцию, разрушая жесткие оковы сословных предрассудков и, хотя бы на время танцевального марафона, не делая различий между несовместимыми в обычной жизни слоями общества. Под маской могли скрываться графиня и горничная, конюх и генерал, адвокат и актер. Как тут не вспомнить сюжетные коллизии «Летучей мыши»! Более того, к примеру, на балу «сыщиков» для полицейских нижних чинов довольно часто негласно появлялись чиновники весьма высокого ранга, так же как и унтер-офицерское танцевальные собрания не обходилось без высших военных и светских дам. Существует даже мнение, что именно вальс своей демократичностью спас Вену от разрушительных столкновений, которые мог вызвать пример Французской революции.
Бальная стихия объединяла все слои общества и – пусть только в театральных декорациях – снимала проблемы неравенства сословий.
Поэтому не удивительно, что эту традицию в дальнейшем поддержал и столкнувшийся в самом начале своего правления с революционными волнениями 1848 года император Франц-Иосиф, который прекрасно понимал смысл еще римской формулы управления толпой, требующей не только хлеба, но и зрелищ. Так вальс, родившийся на территории Пруссии, стал одним из национальных атрибутов Австрии.
Вальсовые партитуры балов
Распространению бальной стихии в ритме три четверти благоприятствовало и то обстоятельство, что как музыкальная метрополия Европы, Вена благодаря целой плеяде музыкантов, смогла обеспечить вальсовыми сценариями не один танцевальный марафон. Еще императрица Мария-Терезия разрешала между менуэтами время от времени исполнять на придворных торжествах композиции по мотивам вальса, который вскоре стал рассматриваться как обязательный признак аристократического воспитания. Даже Наполеон в ожидании своей невесты – австрийской принцессы Марии-Луизы – с помощью специально выписанного венского учителя пытался овладеть его секретами.
Вальс прижился и сочинениях крупнейших композиторов того времени, начиная с Моцарта и Бетховена. Особыми поклонниками его были Франц Шуберт, написавший в этом ключе несколько пьес для фортепьяно, а создатель «Волшебного стрелка» Карл Мария фон Веберн еще в 1819 году сочинил «Приглашение к вальсу». Новая мода вскоре докатилась и до России – достаточно вспомнить, какую виртуозную форму придал этой теме Михаил Глинка в своем «Вальсе-фантазии». Да и первый бал Наташи Ростовой, относящийся к александровской эпохе, также немыслим в менуэтных координатах. А потому в опере «Война и мир» Сергея Прокофьева прозвучал именно вальс, ставший лейтмотивом как музыки Арама Хачатуряна к лермонтовскому «Маскараду», так и замечательных мелодий Свиридова к пушкинской «Метели», свидетельствующих о том, насколько глубоко бальная традиция проникла в российский высший свет уже к сороковым годам ХIХ века. Можно сослаться и на замечательные вальсы из балетов Петра Чайковского и «Вальпургиевой ночи» Шарля Гуно.
Но подлинный триумф вальса был все-таки связан с Веной. Кроме того, особую роль сыграла кипучая деятельность Иоганна Штрауса-отца, амбициозная предприимчивость которого подтолкнула к весьма нашумевшим турам по европейским столицам, где он произвел фурор среди публики увлечением вальсовой стихией. Так, в Лондоне маэстро вызвал искреннее восхищение шестнадцатилетней королевы Виктории своей игрой на скрипке, получив заказ на модный танец в связи с коронацией, а в дальнейшем по случаю бракосочетания с принцем Альбертом посвятил ей так называемый “Миртовый Вальс”.
С этого времени начинает отсчет настоящая «вальсомания», достигшая апогея при сыне Штрауса, тоже Иоганне, родившемся в 1825 году. Сногсшибательному успеху венских балов – в прямом и переносном смысле – способствовала и относительная стабилизация Австро-Венгерской империи, а также женитьба в 1854 году Франца-Иосифа на одной из самых красивых женщин столетия – Елизавете, которую до сих пор венцы любовно называют Сисси.
Разумеется, придворные балы с ее участием были только для представителей аристократии. Однако, с целью расширения спектра великосветских развлечений, в том числе и бальных, в 1869 году по особому распоряжению австрийского императора построили здание Венской Оперы.
Это была настоящая эпоха вальса, когда подлинным королем считался не властитель страны, а властитель сердец – Иоганн Штраус. Однако в связи с трагической гибелью императрицы в 1899 году на придворные балы в Хофбурге и Опере было наложено вето. Последовавшая Первая мировая война и распад империи после смерти Франца-Иосифа почти свели на нет прежние традиции.
Современная стихия венских балов
Их возрождение началось лишь в 1935 году, когда произошла реинкарнация Оперного бала, с которым в современном мире ассоциируется само понятие «Венский бал». Ибо именно в столице Австрии ежегодно к началу рождественских праздников, а точнее, ровно в 11 часов вечера в первую пятницу после 11 числа 11 месяца и одновременно по всему миру начинается бальный сезон, длящийся до конца зимы, а порой и захватывающий весну. Открывает его в «Концертхаусе», где в прежние времена царил Герберт фон Караян, творческая интеллигенция города знаменитым балом «шампанского», который считается самым музыкальным. Случается, что оркестранты откладывают инструменты в сторону и танцуют под музыку другого оркестра.
Пожалуй, самым изысканным и аристократичным является приходящийся на Новый год бал-маскарад в Хофбурге – бывшей императорской резиденции. Уже необыкновенная роскошь самого дворца, дополненная прелестью старинных костюмов, создает атмосферу респектабельности и утонченности. Все вокруг необыкновенно красиво и торжественно – от лакеев в ливреях, приветствующих гостей у дверей, до пышного убранства кружевами, бантами и цветами центральных лестниц и танцевального зала, выдержанного в стиле былых имперских традиций. Сверкающим огням вторит блеск драгоценностей и глаз дам в роскошных нарядах, сопровождаемых кавалерами в черных или белых фраках.
Вообще-то каждое бальное действо необычайно колоритно, тем более что до сих пор, особенно на масленицу, вступает в сложившаяся в конце XIX века традиция профессиональных празднеств – каждый день новый бал. В Вене и по сей день трудно найти какую-нибудь специальность, представители которой не могли бы похвастаться своим собственным балом. Сегодня в бой идут аптекари, завтра булочники, потом почтовики, академики, государственные служащие, фермеры, кондитеры, пожарные или владельцы кафе. Существует даже бал пенсионеров. А что уж говорить о типично клановых корпорациях врачей, юристов, преподавателей. Все они свято блюдут протокольные традиции своих собственных бальных раутов.
Бал гильдии цветочников
Но прелестней всего Венская ратуша в ту ночь, когда превращается в сказочный город благоухающих цветов. Это устраивает бал гильдия цветочников.
Презентационные вальсы и польки танцуют строго по графику политические партии и общественные организации. Главное – во всех случаях следовать установленным правилам. И если неукоснительный регламент бального комитета юристов или медиков предписывает дамам только длинные платья, то на некоторых молодежных балах рекомендовано даже появление в купальных костюмах.
Оригиналам наверняка понравится “Бал охотников”, куда допускается лишь тот, кто одет в австрийский национальный костюм, предполагающий для женщин платья с широкими шелковыми или бархатными юбками, а для мужчин не менее дорогую одежду в тирольском стиле. Еще более пикантен «Редутный бал”, являющийся единственным в Вене бал-маскарадом, где объявляются только белые танцы и где полностью царят “замаскированные” дамы. Но если у вас возникло желание надеть маску в не столь официальной обстановке, вы можете попасть на одну из вечеринок, организуемую местной богемой под девизом “Все позволено” и даже на “Бал дурного вкуса”, на котором предостаточно китчевых героев и соответствующих костюмов. Если же вы предпочитаете пуританские взгляды, то вам стоит посетить “Бал одиноких дам”, где в полночь обычно вручается приз за самый невзрачный и чопорный вид. Если развлечение захочется совместить с широкими жестами, пожертвовав определенную сумму в фонд помощи пострадавшим от СПИДа, то лучше всего отправиться на “Лайф-бал”, считающийся одним из наиболее заметных европейских благотворительных акций.
Венские балы в контексте социальных катаклизмов
Существует еще множество возникших буквально в последнее время празднеств авангардистского и альтернативного плана, бросающих вызов аристократической изысканности и буржуазной роскоши традиционных балов. Особую оппозицию вызывает бал в Опере. Началось это в семидесятые годы отошедшего века, когда молодежь стала довольно агрессивно бойкотировать праздники элиты. Доходило до столкновений с полицией. Пик пришелся на 1989 год, когда пострадало около пятидесяти человек. Сейчас страсти поутихли, но тем не менее самый престижный праздник страны проходит под охраной полицейских, охватывающих Оперу плотным кольцом, не позволяющим приглашенным гостям быть заброшенными яйцами или помидорами.
OLYMPUS DIGITAL CAMERA
Вена всегда отличалась умением дипломатичного разрешения конфликтных ситуаций. Поэтому цивилизованное поведение демонстрантов подпитывают в прямом и переносном смысле бесплатными горячей картошкой с мясом и чаем. Однако некий негатив, который возбудило в обществе бездумное веселье власть имущих привело к тому, что по данным Интернета с середины 1990-х популярность балов, и прежде всего Оперного, стала стремительно падать. Для поддержания их престижа строительный магнат Ричард Люгнер стал за крупные гонорары приглашать известных женщин в качестве своих партнерш по балу. В частности, гонорар Софи Лорен составил 75 тыс. долларов. Однако нашлись знаменитости, полагавшие оскорбительным и неблагородным участие в подобных миссиях. Ни за какие деньги не удалось уговорить ни Катрин Денев, ни Клаудиу Кардинале, ни Жаклин Биссет сопровождать австрийского магната, которому пришлось появиться в обществе Нади Фарраг, хозяйки немецкого ток-шоу «Скважина», посвященного проблемам секса.
Пересуды в прессе и кулуарах заставили устроителей предпринять радикальные меры. Было решено ежегодно посвящать бал какой-либо стране, являющейся членом ЕС. В 2000-м году первой в этом списке должна была оказаться Португалия, возглавлявшая на тот момент Совет Европы. Президент Австрии Томас Клестиль, послав официальное приглашение президенту Португалии Жоржи Сампайю, получил его согласие быть почетным гостем бала. Лиссабон позаботился о закупке портвейна и заказе закусок, когда в Австрии поменялся расклад сил в Парламенте, в результате чего к власти пришли правые во главе с лидером скандально известной Партии свободы Йоргом Хайдером, которой вслух симпатизировал фашистам и оправдывал гитлеровские преступления. Европейский союз объявил Австрии политический бойкот. Жоржи Сампайю прислал вместо себя полторы тысячи орхидей и четыреста литров вина. Сами австрийцы также активно протестовали. В частности, производитель художественного стекла Сваровски не стал выкупать свои ложи, каждая из которых стоила десятки тысяч долларов. Так же поступил и главный исполнительный директор корпорации «Байер».
Поразительно, но именно этот скандальный, шестьдесят пятый по счету бал, заметно оживил интерес к самой Австрии, особенно к венским танцевальным традициям и связанным с ними аксессуарам. Хотя в 2001 году уже обошлись без орхидей, Президент Хорватии, а также министры иностранных дел Венгрии, Испании и Словакии спасли честь Оперного бала, гостем которого в прошлом году стал и Президент Украины.
Немалую роль в поддержании высокого престижа бальных увеселений играет приглашение мировых оперных звезд, особенно имеющих постоянную прописку в Штадт-Опере, как например, Анна Нетребко или Аида Гарифуллина, не так давно на открытии с блеском исполнившая «Вальс Джульетты» Шарля Гуно.
И снова универсальность ритма три четверти объединила в Вене зимней поры самые различные социальные группы и течения, сделав мелодии вальса своеобразным пропуском в открытое общество, а саму традицию венских балов превратила в своеобразный «экспорт» австрийского престижа. Возможно, именно сочетанием респектабельности старинных традиций и демократичным разнообразием форм венские балы в последнее время покорили самые известные города. Свои «венские балы» устраивают Париж и Сингапур, Мюнхен и Милан, Нью-Йорке и Брюссель, Рим и Токио, Мадрид и Лиссабон, Москва и Киев.
Билет в высшее общество
Элитарность светского престижа Оперного бала, который со временем стал безумно популярен в мире была спасена. И по-прежнему стать его участником чрезвычайно трудно. Чтобы попасть в число дебютанток, съезжающиеся из многих стран мира девушки не могут рассчитывать ни на деньги, ни на связи. Бальный комитет подкупить невозможно. Претендующие на дебют должны подать заявление и пройти строгий экзамен в умении отлично танцевать не только правосторонний, но и левосторонний вальс. И только тогда у девушки появляется шанс попасть в круг избранных и украсить свою прическу короной, которая является традиционным атрибутом в церемонии бального причастия. Для остальной публики билеты распространяются по предварительным заявкам и стоят немалых денег. Так, в этом сезоне цена самого скромного билета составляет 390 евро, а стоимость собственной ложи у сцены превышает 20 тысяч евро. Такие деньги платят не только за эстетическое удовольствие, но и за ощущение причастности к европейской элите. Ведь в эту «ночь всех ночей» на почти шесть тысяч гостей приходится целая армия обслуживающего персонала вплоть до обувного мастера, который заботится о сломанных каблуках.
Действительно, если во времена Венского Конгресса вальс был универсальным коммуникационным средством объединения европейской аристократии, в дальнейшем в балах была заложена демократическая тенденция уравнивания сословий, то теперь они стали своеобразным паролем проникновения в среду высшего общества, усматривающего в возврате старинных традиций подтверждение собственной избранности.
