Рождество… На Манхэттене ёлка и полный бедлам.

Рождество… На Манхэттене ёлка и полный бедлам.
На работу теперь только трэйном, иначе – летально.
Воздух чист и оранжев, а ночь по-июньски светла
От гирлянд разноцветных и тихих свечей ханукальных.

Каждый дом – светлячок, ошалевший от хвойных паров.
Город тянется вверх, c чёрным космосом остов сплетает,
И горит над Гудзоном Манхэттен – ковчег и паром –
Центр мира – роскошный, на якоре ставший “Титаник”.

И рождается где-то в астральных глубинах любовь,
Проникает в тела сквозь глаза и раскрытые поры,
Пусть накормят голодных семь тёплых душистых хлебов,
И чудесный кувшинчик напоит елеем менору.

Пусть теплеет в домах от еловых гирлянд и свечей,
Пусть рождаются светлые дети и чистые мысли,
И не дрогнет балансом на боговом хрупком плече
Равновесия мира серебряное коромысло.

Нью-Йорк

ночью на улицах даунтауна ни души
город похож на впавшего в кому истукана
лишь сонная монументальность швейцарoв
напоминаeт о безумии жизни
клокотавшей здесь днём
………………

отъехав пятьдесят миль от манхэттена
и очутившись в горах
ощущаешь себя использованной пивной банкой
выброшенной в ненадлежащем месте
…………………

в центральном парке
можно избавиться
от навязчивого вида небоскрёбов
тёмной безликой субстанции
нависшей над жизнью

в трёхстах метрах
жёлтая от такси пятая авеню
музеи
судороги светофоров
госпитали

а здесь скальные выступы
живописные кроны
густая колосящaяся травa
наверное так и должно быть в раю

***

Сколько той зимы осталось? –
Пару раз на посошок.
Небо солнцем напиталось…
Я – языческий божок –
С виду зол и беспощаден,
А по сути – воробей –
Разбазариваю пяди
Неподкупности своей.

Кроны – ха́осом сплетений,
Высь – агатовой плитой…
Бродят сумрачные тени
Над бормочущей водой.
Разливается озоном
Лимфа жизни – вязкий мёд.
Слышишь, шепчутся газоны?
Скоро лето. Жизнь идёт.

Январь

Раскинулась зима безумством январей,
Белёсо улеглась на улицы и крыши,
A в памяти дрожит, маячит акварель:
Туманы сентября и лес лилово-рыжий.

Сгустится темнота гудками поездов,
Упругой тишиной – по-летнему запойной –
И реки обнажат таинственный исток,
И тихие дожди об августе напомнят.

Истает в облаках беспамятство души,
Возникнут сонный лес, блуждающие блики,
Дербенник луговой – нектарен и душист –
И тени на воде, прохладны и безлики.

Откроются миры, где вязкой тишиной
Колышутся хлеба, волнуются оливы…
И время не спешит, стремлений лишено,
И я ещё живой, по-летнему счастливый.

Новый Год в Ленинграде

…каждый сам себе царь и верблюд…
Иосиф Бродский

Новый год… Mельхиоровы вилки,
Cчищен с улиц неряшливый лёд.
Раскисают от влаги опилки
На полу гастронома “Полёт”.

Запах кофе, рокфора, селёдки.
Продавец – белоснежный Пилат –
Отпускает счастливице-тётке
Новогодний сюрприз – сервелат.

Пламенеют в авоськах прохожих
Мандарины – тугие шары.
В рыбном – скумбрии бронзовой кожей
Затмевают пожар мишуры.