Александр Осташко
Материал иллюстрирован старинными новогодними открытками.
ЭПИГРАФ
…уповахом на Имя Твое и память, еяже же желает душа наша.
© Исайя, 26:8
Одним из увлекательных развлечений детства под Новый год — было вспоминать то, что печатали на обратной стороне листиков отрывного календаря моей бабушки Веры — например, как звали Деда Мороза в разных странах или — что американские итальянцы выбрасывают мебель из окон, а американские шведы, наоборот, припасают специальные носки и вешают их возле камина.
Это как-то согревало меня в городе Рыбница Молдавской ССР, где жила моя любимая бабушка, к которой я приезжал на каникулы в июле, — сама мысль, что совсем скоро, через считанные полгода, наступит Новый Год с мандаринами и подарками, а где-то существуют живые люди, у которых взаправду есть «ненужная мебель» (малопонятный термин для мальчика из Одессы образца 1980 года), или другие, у которых буквально у всех поголовно есть камин — причем, сугубо, чтоб повесить туда носок.
Волшебство уже давно закончилось, хотя я до сих пор, черт побери, не знаю, как моим родителям удалось под моим неотрывным взглядом тогда запихнуть под ёлку ту картонную шашечную доску. На ней красным маминым фломастером и маминым же красивым почерком был нарисован Дед Мороз и написано «Саше». Папа Саша уже старенький, но по сей день уверен, что его тогда где-то надурили. Однако, поскольку он тогда не просёк важности того звонка в дверь, когда он отвлёкся, — он теперь вынужден всю жизнь верить в волшебство…
Верить во всех: в Деда Мороза, Санта Клауса, Йоулупукке, Пэр-Ноэля, Аяз-Ата, Баббо-Наттале и всех остальных. Ничего страшного, что половина этих пацанов — христиане, ещё половина — язычники, третья половина — мусульмане, и наверняка есть еще половина огнепоклонников или каких-нибудь карго-культиваторов.
Разве важно, как их зовут? Новый год должен быть у всех детей, как бы кто его не называл. Запомните эту фразу.
Поэтому сегодня мы поговорим об именах и названиях…
В конце концов, только в этом городе — который половина населения планеты называют «дьявольским», а остальные, включая глубокого агностика — меня, — его называют «божьим», — увлечённо и с большой помпой гуляют все «Новые года», которые можно себе представить.
Имя этого праздника может быть любым — Christmas (у нас ведь летоисчисление именно от Рождества?) или казённое, светское — New Year. Это, кстати, тут, в Нью-Йорке, — принципиально разные праздники. Рождество — домашнее, семейное, а на Новый год можно и переться на Таймс-сквер, где находятся еще полтора миллиона таких же, как ты, адептов Нового года, и занимать вход лучше с утра… Это может быть еврейская Рош-а-Шана в сентябре или декабрьская, не по-африкански холодная в Нью-Йорке, Kwanzaa — сами вдумайтесь: какая суть маме разница, спрашивать имя у праздника, если это праздник? Китайцы, вон, свой Новый год будут гулять в этом наступающем году 28 января? И какая, в сущности, нам всем индифферентность, — как это самое Чунь Цзе у них называется? Был бы повод! 
Америка более чем дружелюбно относится к праздникам своих граждан. Америка будет участвовать.
Америка более чем спокойно относится к календарному времени праздников — ей всё равно, гуляешь ты New Year по любому из светских календарей; Рош-а-Шану по национальности; Кванзу по увлекательности; Кристмас по традиции или малопонятное Rozhdestvo через две недели после Кристмаса, потому что иначе, если не гулять, испортится оливье и та рыба-фиш, кусочек которой не доели еще с сентябрьской Рош-а-Шаны, потому что приезжала тётя Брана из Эйлата, а ей нельзя, ну разве что только кусочек, а вот как раз этот семнадцатый она уже не доела, а шолохмунес для Раечки она забыла в шкафу, и к ноябрю он уже таки начал ощущаться… За Staryj Novyj God я вообще молчу.
Америка будет участвовать.
Еще более ласково Америка относится к именам главных героев, их условных оленей-рудольфов или самих праздников вообще.
Она, Америка, всё равно будет участвовать, несмотря ни на что!
Ей, Америке, по большому счёту, пофиг. Ей нравится сама движуха.
И всё это несмотря на то, что самого нынешнего общемирового Санта-Клауса придумала почти с нуля американская компания «Кока-Кола» — включая красно-белые шубы, грузовики и «Хо-хо-хо!». А точнее, вполне конкретный художник Хэддон Сэндблом, имени которого никто не знает, — до него Санта ходил не пойми в чём, например, в коричневой меховой шубе и никакого пенсне у него не было.
Нет, конечно, Санту — пытались ярковыраженно «создать» и раньше — например — в американском журнале «Харперз уикли», за 60 лет до рождения главного Санты. Или в американском же журнале «Пак» за четверть века — причем, у него уже даже шуба была почти такая же, красная. Но Америка когда-то, в 1931-м году себе решила, что кока-коловский ей окажется наиболее симпатичен.
«Америка будет участвовать» — это, на самом деле, главный принцип моей страны.
Кредо.
Просто она должна сама — ЗАХОТЕТЬ участвовать.
Так вот о названиях… Давайте немного отвлечемся от Нового года.
Я живу в стране, где «сникерсы» — это кроссовки, а «баунти» — это бумажные полотенца…
«Терминаторы» тут — не прибывают из будущего, чтобы порешить лидера повстанцев, а просто уничтожают клопов и мышей, что, если вдуматься, примерно одно и то же.
А sausage в Америке — это не сосиски, как нас учили в наших аглийских спецшколах, а, почему-то котлеты. А сосиски — это вообще собаки, — я имею в виду hot dogs.
Как и что называется — не очень принципиально, потому что именно в Америке родилась фирма «Зирокс», благодаря которой мы все будем называть все копировальные аппараты — ксероксами, так же как все подгузники мы называем памперсами (к слову, дайперсы, которые памперс, принципиально отличаются от пулл-апс, которые памперс, но кого это интересует, правда ведь?)
Америка не сильно заморачивается с фантазией насчет топонимов — и поэтому возле меня есть, кроме Брайтон-Бич-авеню, еще ровно 15 номерных Брайтон-стритов, а, чтоб жизнь мёдом не казалась, есть еще Брайтон-драйв, Брайтон-роуд и так далее.
Здесь — еще более-менее. Тут всего лишь надо определиться и выучить, что оригинальное название Оушен (как те самые друзья Джорджа Клуни из фильма) может быть -парквеем, -лэйном, -авеню или даже -вью. а банальных улиц Beach-номер-такой-то на Far Rockaway будет целых 149 штук.
Это не недостаток фантазии, хотя и это тоже. Это утилитарность.
Существует и обратное — что только подтверждает правило… Моя жена однажды, в период особо тяжкого эмигрантского периода, сказала: «Ты как-нибудь напиши, что первое время мы в Америке жили ровно между triangle Бабий Яр (я не шучу: это так называется треугольный скверик с детской площадкой, находящийся в трехстах метрах от моего дома), и Холокостом (парк с другим мемориалом, без детской площадки, находящимся тоже ровно в трехстах метрах от нашей входной двери, только в другую сторону. — А.О.)».
Вот. Написал…
Names rulezzz. И у нас это таки да был тяжелый период. Но это уже неважно, хотя живём мы там же.
Завтра придет к власти в Америке другой Президент — и что? Допустим, он больше будет любить Джонсона, а не Эйзенхауэра. Например… Но это ни фига не повод переименовывать в условной деревне Блюмквист центральную улицу — Вязов, или Elm-street, которая нам знакома по Фредди Крюггеру, в улицу Трампа. Она всегда останется Elm-street c подсознательной памятью о Фредди.
Америка будет участвовать.
Америка будет участвовать в шести или пятнадцати существующих в ней Одессах. В десятке Москв, нескольких Афинах, Берлинах или даже городе с увлекательным названием Jopa возле Антлантик-сити, — это неважно.
Америка хочет участвовать, потому что она заинтересована в том, чтобы её гражданам с любыми именами было комфортно. И никак иначе.
Пендельтюр…
Мы же все в жизни смотрели хоть один вестерн? Ну, хотя бы любимый псевдовестерн, типа «Человек с бульвара Капуцинов». Так вот… Именно так называется та самая дверь в салунах, открывающаяся в обе стороны, которая в этом фильме пришибла героя Фарады.
Пен-дель-тюр.
А такая красивая пушистая хрень, с которой бегают красивые девочки-чирлидеры (тоже красивое слово, да?) перед началом бейсбольных матчей — эта хрень тут, в Америке называется «пипидастр».
Мы не знаем всех этих названий, друзья, но самое главное, что и Америка не заморачивается на этот счёт.
Ей не важно имя человека или название предмета.
Америке важна фраза Кеннеди — «Спроси, что ты сделал для страны?».
А названия… Ну, поверь на слово: твоё имя, — реально, поверь! — высекут в мраморе, — если ты придумаешь ответ на этот вполне себе новогодний вопрос.
Просто потому, что имя — это такая штука в Америке, — которая не значит ничего, и при этом значит больше всего на свете. Просто потому, что Новый год должен быть у ВСЕХ детей, как бы кто его не называл — а исключительно для этого вся наша страна и работает.
* * *
Этого Клауса звали Барак, и он был афро. В смысле, этого негритянского Санта-Клауса в красной шубе звали…
— Санта-Барак? — уточнил я.
— Ноуп, джаст Barack. — откровенно начал ржать пацанчик лет 19-ти, в форменнной санта-бараковской шубе и кедах Converse, — Barack. Лайк Президент.
— We хэв нау эназер President — Donald, ю know?
В этот момент наше с Бараком-Джорджем-Клаусом новогоднее настроение перебил механический голос метро: «The. Next. Stop. Is…»
— CRISTMAAAAAS! — Не сговариваясь, заорали мы с Сантой. И ещё человек пять детей в вагоне метро.
Взрослые выжидательно молчали.
— Do you know this guy? — строго спросил я у детей. И показал пальцем на Санта-Барака, который сделал мужественное лицо.
— Yeeeeee!.. — жизнерадостно заорали разновозрастные дети. Взрослые продолжали выжидать.
— Мэй би ю хэв сам кэндиз фор Санта? Хи из tired и очень хангри афтер ворк, — развил утренник я.
— Ай хэв! — Внезапно сказал один папа и вытащил из кармана помятую карамельку. — Do yo really hungry?
Сильно задолбанный за рабочий день на Рокфеллер-плаза Санта c благодарностью посмотрел в глаза мне, a потом папе: «Yes, I do, buddy».
Я сказал разочарованным детям по-русски, что дедушка Мороз устал и ему больше всего нужен штопор. Мой друг Санта не понял ничего, но слово ему понравилось.
— Shtopor!..
Санта-Барак веселился, как будто ничего смешнее он в жизни не слышал.
— Так уот about your names? — спросил я. — Барак or Дональд? Оr, may be, Franklin Delano ever?
— Yep, brazzza. Ит’с диффикалт question. Бат нау my нэйм is like презент President. Contemporary. Donald will be later.
Он помрачнел и задумался…
— Ит тёрнз аут I have ту change нэйм ин three weeks? — Посоветовался он со мной.
— А do ты чейнджд name eight years ago? — стало любопытно мне.
— Sure! I was George at that time… — и Санта полез в карман.
Он показал мне права штата Флорида, в которых реально было написано George Rodriguez.
Я хмыкнул.
— Then why you are Barack?
— Бикоз this is my name, — он протянул карточку нью-йоркского ай-ди, в котором чёрным по белому было написано Barack Rodriguez.
У меня начала ехать крыша…
— Donald — it’s like a cartoon duck? — задумчиво произнёс этот любитель вертикали власти и опять громко заржал на весь вагон. Утирая слёзы, он давясь хохотом, выдавил:
— But it’s better, than if I have called Hillary.
— Santa-Hillary, — неосторожно сказал я, чем вызвал новый взрыв смеха.
— My real, justify previous name is Сlaus, — сказал мой друг Барак и, посмотрев, нет ли встречных поездов в тоннеле, вышел через закрытое окно к оленю с красным носом, который скакал рядом с нами уже четвертую станцию.
Это America, детка. Just Америка.
Клип о Рождестве в Нью-Йорке в ретро-стиле от Kirsty MacColl
Редакция поздравляет всех с Наступающим Новым Годом!
