Прогулки по Нью-Йорку. 37. The Real World.

В следующем выпуске мы расскажем о других «небольших» секретах Нью-Йорка:

Прогулки по Нью-Йорку 38. А что там за углом?

Предыдущая прогулка см.: Прогулки по Нью-Йорку. 36. Звезды в бокале, Прогулки по Нью-Йорку 35. Уникальные кварталы;
Прогулка по Нью-Йорку с манхэттенской модницей.

Сегодня речь пойдет об одном «маленьком секрете» Нью-Йорка. Хотя маленьким его можно назвать только из-за размера каждого из объектов этого необычного проекта. Большинство горожан даже не замечает, что крошечные человечки заполонили весь Нью-Йорк… Ну, может быть, не весь, но достаточное количество укромных городских уголков и в таком количестве, что не уделять им внимание стало просто невозможно. Тем более, что автор этого «маленького секрета» – один из интереснейших и значительных скульпторов в современном американском искусстве – Том Оттернесс (Tom Otterness).

Городские обновки

Давно вы гуляли по набережной Гудзона чуть севернее Всемирного финансового центра? Вне зависимости от вашего положительного или отрицательного ответа советуем отправиться туда снова.

Во-первых, потому что сейчас здесь идет интенсивное развитие, обновление и реконструкция района.

Район меняется на глазах и явно в лучшую сторону. Постепенно открываются новые помещения огромного транспортного узла, пострадавшего во время теракта 11 сентября 2001 года. Причем для Нью-Йорка выглядят они на редкость нарядно и современно. В пустовавших последние годы галереях финансового центра появляются торговые павильоны престижных брендов и шикарные холлы. В знаменитом зимнем саду, где высажены гигантские пальмы, уже практические завершена реконструкция, и его стеклянные футуристические арочные своды заманчиво поблескивают в лучах заходящего солнца.

Нужно признать, что в этом районе всегда было легко найти место, где можно перекусить во время ланча, но вечером наступало унылое затишье. Хороший ресторан приходилось искать где-то в районе Трайбеки. Сейчас все иначе. Открылся целый этаж различных ресторанов и кафе с прекрасным видом на самую дорогую марину в мире, и есть серьезный шанс, что здесь найдется место и для ресторана какого-то всемирно известного и прославленного шеф-повара.

И хотя эти городские обновки не являются нашим «маленьким секретом», но они вполне заслуживают внимания тех, кто следит за происходящими в городе переменами.

Во-вторых, посещение набережной Беттери Сити заслуживает внимания, потому что ее тенистые аллеи с уютными скамейками и столиками кафе, с прекрасным видом на реку и на даунтаун Джерси Сити привлекательны в это время года, как никогда.

В-третьих. Если вы уж попали сюда в поисках нашего «маленького секрета» или по какой-то другой причине, обязательно прокатитесь на пароме, курсирующем между WFC (Всемирный Финансовый центр) и Джерси Сити (Jersey City, Paulus Hook) Ferry.

Они отходят от причала каждые 7 минут, и весь маршрут в одну сторону длится всего минут 5-7. Цена в одну сторону 6 долларов, что, конечно, не даром, но, переехав Гудзон, у вас появится шанс насладиться лучшим видом Манхэттена. Он хорош в любое время суток, но вечером считается одним из красивейших городских видов в мире.

И, наконец, в-четвертых. Вы сможете узнать «маленький секрет» Большого города.

Полюбовавшись видом Манхэттена из Джерси Сити и вернувшись назад, пройдитесь вдоль набережной в северном направлении. Не доходя буквально десяти метров до следующей марины, сверните вглубь в направлении жилых кварталов и ротонды, которую просто невозможно не заметить. Затем, сверните на мощеную небольшую площадку с лавочками. Вот вы и на месте – сначала посмотрите себе под ноги, а потом вокруг. Этот мир, населенный бронзовыми существами, созданными Томом Оттернессом, носит название “The Real World”.

Мир у реки

Учащиеся “Stuyvesant High School” (знаменитой государственной школы, среди выпускников которой четыре Нобелевских лауреата и один лауреат премии Филдса), расположенной в блоке от “The Real World”, называют его “Penny Park”. Потому что все скульптурные композиции в нем так или иначе включают эту американскую монетку, да и площадка вся усыпана ими.
Для Тома “The Real World” является, по его словам,: “картой, которая рассказывает о реальном мире вне детской площадки. Это – ложка жизни без добавки сахара”.

Это был один из первых больших проектов молодого скульптора Тома Оттернесса (Tom Otterness), и работа над ним оставила у автора самые приятные воспоминания: «Мне было легко работать над этим проектом – люди, которые его утверждали, были сотрудниками Музея современного искусства, они меня понимали, им самим было забавно и интересно.”

Первый взгляд на персонажей “The Real World” забавляет, второй – заставляет задуматься и приглядеться, третий – не оставляет сомнений: перед нами социальная картина мира глазами социалиста!
Практически все персонажи полны аллегорического смысла и весьма недвусмысленной иронии по поводу мироустройства и вечных ценностей.

Но не будем пугаться возникающих у нас ассоциаций. Мир Тома Оттернесса интересен как с художественной, так и с общечеловеческой точки зрения. Его работы искренни и талантливы, креативны и полемичны. На них приятно и интересно смотреть, они заставляют задуматься всех, и особенно тех, кто имел опыт жизни при разных социальных моделях.

Мир под землей

Если интересно продолжить изучение «маленького секрета» Тома Оттернесса, отправимся на станцию метро 14-я стрит и 8-я Авеню в Нью-Йорке (линия метро Е). Здесь бронзовые скульптуры можно обнаружить везде: на лестницах и скамейках, в коридорах и переходах, на платформе, под лестницами и даже на трубах и перекрытиях. Называется эта инсталляция Life Underground.

Как известно, в Нью-Йорке станция метро – место малопривлекательное: духота летом, холод зимой, страшный шум и никаких мраморных красот. Поэтому, когда первый раз замечаешь бронзовую фигурку Тома Оттернесса рядом с собой на платформе, не веришь своим глазам – померещилось, тут такого не может быть. Но они есть! В их честь даже установлена мемориальная доска, на которой сказано не только, что они существуют, но и кто их создатель.

Бронзовый десант маленьких человечков Тома Оттернесса благополучно поселился и прижился на «14 стрит» . “Подземная жизнь”- это паралельный мир, совершенно с нами не пересекающийся. Вот на скамейке сидит некто, так хорошо маскирующийся под настоящего пассажира, что даже хочется спросить, свободно ли место рядом. На этой станции мы, люди, чувствуем себя лишь гостями, которым отведена роль наблюдателя. Причем наблюдателя внимательного, которому, чтобы получить полное представление о “подземной жизни”, нужно приложить максимум усилий – заглядывать во все тёмные углы, шарить по пыльным нишам, заглядывать под лестницы.

И внимательные будут награждены – здесь жизнь бьет ключом: есть местное казино и храм; деньги здесь подметают как мусор и скармливают крысам; змей держат вместо сторожевых собак; в канализации разводят крокодилов; как общественный транспорт используют летающих насекомых.

Работы Тома Оттернесса установлены не только в США , но и в Канаде, Германии, Италии, Франции, Голландии. Однако, именно “Подземная жизнь” на 14-й стрит/ 8-й Авеню – его самый любимый проект . Ведь в метро мимо его скульптур каждый час проходят тысячи людей. Многие персонажи инсталляции были созданы под влиянием карикатур Томаса Наста с его главным героем – легендарным казнокрадом и взяточником Вильямсом «Босс» Твид.

Чтобы получить проeкт на станции 14-й стрит/ 8-й Авеню, Oттернесс выиграл национальный конкурс, и его скульптуры утверждала комиссия нью-йоркских городских служащих. Oдна фигурка – крыса с дубинкой в форме полицейского – не прошла жёсткий кастинг, и Том подарил её своему другу, владелецу бара “Макс Фиш” в Нижнем Манхэттене. Она и сейчас стоит там на стойке бара.

“Подземное поперечное сечение Нью-Йорка” – так называет своих героев сам автор. Часть фигурок, по его замыслу, в прошлом членa социал-анархической группы художников, является жёсткой критикой капитализма: “Я пытаюсь показать маленького человека в столкновении с громадными экономическими или общественными структурами. Пытаюсь говорить о классах, расах, деньгах, сексе – о чем обычно не говорят в обществе.” Hо персонажи такие симпатичные, а ситуации такие комичные, что мысли о “столкновении маленького человека с громадными экономическими или общественными структурами” приходят в голову меньше всего.

Ну вот, для примера, взгляните на Kрокодила, нападающего на человека, у которого мешок денег вместо головы, – это самая известная скульптура “Подземной жизни”. В ней Оттернесс воплотил один из городских мифов о том, что в нью-йоркской канализации живут крокодилы. Считалось, что многие покупали рептилий на каникулах во Флориде, а потом, когда крокодилы подрастали и становились обременительными, без долгих колебаний спускали их в унитаз. В канализации крокодилы размножились и из-за отсутствия света превратились в слепых альбиносов. Сейчас, выползая из люков, они нападают на людей.

«Для меня самое главное, чтобы работа была установлена в общественном месте. Я хочу, чтобы обыкновенный человек ее заметил, ее потрогал, говорил о ней, чтобы она ему нравилась или не нравилась.» – Том Оттернесс

Кроме набережной Беттери Сити, станции метро 14 стрит, скульптуры Тома Оттернесса можно отыскать на детской площадке на 42 стрит между 11 и 12 авеню, на Таймс Сквер и в других местах Нью-Йорка, нужно только внимательнее смотреть по сторонам.

Информационная справка:

Том Оттернесс родился в городе Вичита, штат Канзас, в 1952 году, где в частном порядке обучался изобразительному искусству. В средней школе делил студию с собратом по искусству Дэвидом Салле. В 1970 году выиграл стипендию на обучение в Лиге студентов, изучающих искусство (Art Students League), в Нью-Йорке.

В 1973 году в условиях жесткой конкуренции он был принят в Независимую Программу Обучения при Музее Уитни (Whitney Museum of American Art’s Independent Study Program).

Карьера Тома Оттернесса начала развиваться в конце 70-х на арт-сцене Нью-Йорка. Он был одним из главных участников Colab (Collaborative Projects) вместе с другими художниками – Дженни Хольцером, Джоном Ахерном, Кики Смит.

В 1987 году Федеральный центр Лос-Анджелеса (Los Angeles Federal Center) заказал Оттернессу создать The New World. Большая часть общественных работ скульптора находится в Нью-Йорке, а также в Баттери Парке в Манхэттене и в метрополитене Нью-Йорка, где в 2000 году Управление городского транспорта установило более 170 постоянных работ.

Работы Оттернесса представлены в Галерее Мальборо в Нью-Йорке, в коллекциях Музея современного искусства, Музея Гуггенхайма, Музея американского искусства Уитни, Художественного музея Карнеги.

Татьяна Бородина

Эту Прогулку вы можете совершить в сопровождении нашего гида. Как говориться лучше один раз увидеть и почувствовать, чем 10 раз прочитать. Присылайте заявку, и мы организуем тур в удобное для вас время.
Возможно, вас заинтересуют другие туры – читайте-выбирайте.

Любая перепечатка текста или использование авторских фотографий возможны только с письменного разрешения автора проекта.

Elegantnewyork.com (Elegant New York on-line magazine) is fully protected by copyright and nothing that appears in it may be reprinted wholly or in part without permission. For inquiries on republishing, you can contact us: editorial@elegantnewyork.com

Интервью с Томом Оттернесс, опубликованое ранее в журнале Art Interview. Источник

Искусство за 4,99 доллара

– Кто были ваши родители? Имели ли они какое-то отношение к искусству?

– Мой отец писал стихи, но, поскольку этим занятием вряд ли можно заработать на жизнь, то он работал в Boeing Aircraft Company в городе Уичита. Мать в течение длительного времени была официанткой в городе Уичито, но затем продала там недвижимость. Я думаю, что важна их заинтересованность в искусстве. У нас дома висели репродукции Ван Гога и Гойи и было много книг.

– Как стал проявляться интерес к искусству?

– С детства я проводил большую часть времени за рисованием. В книгах, которые были в нашем доме, в начале и в конце имелись белые страницы. Я на них рисовал картинки и каракули. Я всегда делал вещи. В школе был «художником». В старших классах вместе с Дэвидом Салле делил студию в городе Вичита, нам тогда было 14 или 14 лет.

У меня всегда были очень хорошие учителя, но я никогда не учился в колледже. Пару раз в неделю я посещал Билла и Бетти Дикерсон, которые преподавали в своей школе искусств в Вичита. Это были муж и жена, учившие живописи, современной теории искусства.

– Это как-то повлияло на ваше желание поехать в Нью-Йорк и продолжать изучение искусства?

– Да, конечно. Дикерсоны зародили во мне желание дальнейшего развития в области искусства. Я выиграл премию National Scholastic Award, которая является единственной наградой в области искусства на уровне средней школы. Затем я выиграл грант на обучение в Нью-Йорке в Лиге студентов, изучающих искусство.

– И как долго вы оставались в Лиге?

– Всего один год, так как стипендия была не настолько большой. После я вернулся в Канзас, устроился на работу в Pizza Hut и стал зарабатывать больше, чем имел бы в Нью-Йорке. Прошел еще год, прежде чем я вошел в Независимую Программу Обучения при Музее Уитни (Whitney Museum Independent Study Program). Думаю, что я был там единственным, кто пришел не из колледжа. Я прошел программу за год. К тому времени, конечно, я уже принимал гораздо более активное участие в современном искусстве и встречался с настоящими художниками.

– У вас были образцы для подражания?

– Конечно, в то время я почувствовал сильное родство с Робертом Смитсоном и Ивонном Райнером.

– Знали ли вы, что станете профессиональным художником к тому времени, когда участвовали в программе Уитни?

– Да, знал. Когда я добрался до Нью-Йорка, то уже понимал, что не буду заниматься ничем другим. Но должно было пройти еще как минимум десять лет, прежде чем я смог бы заработать себе на жизнь как художник. Во время обучения в Уитни я работал ночным сторожем в Музее естественной истории (Museum of Natural History) в Нью-Йорке. Я любил этот музей так сильно, что каждый раз, когда посещал его, подавал заявление на работу, пока не открылась вакансия. Это место и стало моим настоящим колледжем. Я мог ходить по нему всю ночь, спать в парке всего пару часов, а затем возвращаться в студию в Уитни.

– Музей естественной истории вдохновил вас на создание некоторых работ, появившихся позже?

– Да. Я постоянно рисовал там. Я интересовался естественными формами и теорией эволюции. Мне нравилась идея универсального музея; идея, что любая культура любого периода времени, будь то наука или искусство, складывается в музей, играет роль в его создании. Единственное, чего не хватало в музее, это современной американской культуры.

– Когда появилась ваша первая студия в Нью-Йорке?

– После того, как я вернулся в Нью-Йорк в 1972 году, у меня появилась небольшая студия в заводском здании на Mott Street 262. В ней было две дорожки для игры в боулинг.

– В 70-х вас уже можно было увидеть в галереях?

– Период с 1974 до середины 1980-х был экономически тяжелым в Нью-Йорке. Тогда галереи были закрыты для молодых художников. У них просто не было денег, чтобы делать ставки на молодых.

Такая ситуация побудила нас создать в 1976 году проект Colab (Collaborative Projects – Совместные проекты). Для того, чтобы развивать его, нам не нужны были галереи. Это была группа, в которую вошли около 50 художников. Много известных людей вышли из нее потом: Дженни Хольцер, Джеймс Нейрс, Кики Смит, Джон Ахерн, Колин Фитцгиббон. А потом были и другие личности, связанные с группой, но не входящие в нее, такие как Джим Джармуш и Нан Голдин.

Так мы сформировали этот коллектив и стали организовывать художественные выставки. Мы также выпустили несколько номеров журнала X Magazine и серии работ на кабельном телевидении Potato Wolf и All Color News Sampler. Колин Фитцгиббон и Робин Винтерс работали вместе как X & Y Productions. У Колина было помещение на первом этаже, выходящее на улицу, а у Робина – чердак на Бродвее, и они начали делать большие шоу в этих пространствах.

The Batman show with Diego Cortez и Drs. and Dentists создавались у Робина, Manifesto show с Дженни Хольцером и Бобом Куни и Income and Wealth – у Колина. В конце концов, мы пришли к идее делать большие спектакли на открытом воздухе – шоу Real Estate стало первым в этом смысле. Для него было найдено заброшенное здание, в нем мы и показывали представление на протяжении нескольких недель. Его посетил сам Йозеф Бойс – мы были ошарашены!

– Как у вас обстояли дела с финансами в этот период?

– Ну, я работал сторожем в Музее естественной истории в течение 5 лет, а затем год посвятил антропологии. Как и многие из моих друзей-художников, я начал заниматься строительными работами. У меня есть теория, что существует некая связь между ранней работой художника и тем трудом, который он выбирает для того, чтобы выжить. Мне кажется, было бы интересно посмотреть, как некоторые виды труда оказывают влияние на работы художников, которые, в конечном итоге, они создают.

– Удавалось ли вам полностью сосредотачиваться на искусстве, несмотря на то, что приходилось работать?

– Я работал 40 часов в неделю, но работа ночного сторожа не требовала особой отдачи. Я мог читать или учиться всю ночь, так что впустую времени не тратил. Думаю, именно участие в строительных работах было как раз тем, что, в конечном итоге, привело меня к созданию скульптуры. Впервые я стал работать со штукатуркой в этот период времени и начал думать о материалах. Моя идея создания декоративных штукатурок вышла из строительства гипсокартонных стен. Я никогда не переставал думать о своих работах, происходило смешение двух вещей – моей работы и моего искусства.

– Как вы определяете цель своего творчества раннего периода?

– Общая идея группы Colab состояла в том, чтобы «вынести» искусство из галерей и музеев на улицу и довести его до широкой публики. Мы хотели принести его в аудитории, которые не имели никакого представления об истории искусства.

Впоследствии в работу были внесены изменения. Я бы сказал, что работы с открытой политикой, с прямыми сексуальными намеками и более сложным содержанием было легче создавать, когда я был моложе и работал «на улице». С тех пор другие реалии вмешались в творческий процесс, например, появилась необходимость проходить через комиссии. Но, по существу, как мне кажется, мое желание достичь широкой общественности остается неизменным.

– Какие эволюционные стадии можно выделить в вашем творчестве?

– Я уже говорил о школе, естественной истории и других ранних влияниях. Но есть еще одно важное событие, которое состоялось в 1976 году, когда я покинул Нью-Йорк и решил год попутешествовать. Я поехал в Европу и оттуда по суше добирался на Ближний Восток, а затем на Дальний Восток через Турцию, Афганистан, Иран, Индию, Пакистан, Малайзию и Таиланд. Я понял, что белые люди составляют меньшинство в мире. Путешествие по Ближнему Востоку было очень эффективным, так как изменило мой взгляд на мир. Я это почувствовал, когда вернулся в США.

Как раз после поездки я принялся за популистскую работу и пытался найти способ, как продать работы по низкой цене обычным людям. Я начинал с 4,99 долларов за скульптуру, а затем попробовал себя в массовом производстве. У группы Colab был магазин сувениров на Times Square Show. Кит Харинг продавал там Week Magazines со вставками гей порно. Потом у нас была сеть магазинов под названием Amore store.

– И сколько всего скульптур стоимостью 4,99 долларов вам удалось создать?

– 300 фигур. Но у меня была пресс-форма.

– В 1983 году вы отправились в Италию для изучения литья. Приобретение новых знаний стало поворотным пунктом в творчестве?

– Да. Бронза – прочный материал для общественной деятельности. Райские двери Гиберти из позолоченной бронзы в Италии были доступны широкой публике на протяжении 400 лет. Процесс работы в бронзе начинается с создания фигуры из воска. Моя работа построена на анимации, и этот процесс позволял мне сделать прототипы из воска, нагревать их в воде, а затем очень быстро анимировать их.

– Можно ли рассматривать переход от ранних работ к бронзовым скульптурам как естественный, концептуальный?

– Я испытал дилемму, начиная работать с гипсом или бетоном и переходя на бронзу. Я проводил четкую линию между популистскими материалами и высококлассными, художественно-историческими.

Использование бронзы можно критиковать как обслуживание желаний и потребностей частных коллекционеров. Но для меня польза этого материала состояла в том, что он очень прочный и хорошо держится в публичных местах. Таким образом, переход от одного материала к другому, хотя и имеет свои внутренние противоречия, но приносит пользу художнику.

Фотографии Татьяны Бородиной (кроме фотографии скульптора)

Продолжение следует. В следующем выпуске мы расскажем о других «небольших» секретах Нью-Йорка: