Виталий Орлов
Мне довелось встретиться с Михаилом Казиником прежде, чем побывать на его выступлении. Имя его уже стало легендой, и потому, как потом оказалось, залы на его трех встречах с публикой, проведенных благодаря усилиям Дианы Багратиони – президента Благотворительного фонда ее имени и Марины Терентьевой – руководителя Центра искусств «Подсолнух» – были переполнены. Но и до встречи с маэстро у меня появилось к нему много вопросов, и хотя, как известно, интернет знает все, ответы на некоторые из них хотелось получить непосредственно от человека, единого во множестве своих ипостасей. Мне удалось их задать Михаилу Семеновичу во время короткой встречи в гостиной Давидзон-радио, где, прошел один из концертов, а также моя встреча с М.Казиником, состоявшаяся несмотря на прохладное, мягко говоря, отношение к журналисту со стороны менеджмента радио.
М.Казиника обычно представляют как искусствоведа и музыканта, писателя и философа, артиста и поэта, а еще как просветителя и педагога, как ведущего нобелевских концертов (что бы это значило?) и как тележурналиста. Представить себе, что все это – один человек, трудно. Но на вопрос о том, как все это в одном человеке совмещается, Михаил Семенович ответил:
– Это очень просто! Знаете, я, прежде всего, музыкант, но, как и каждому человеку, «ничто человеческое мне не чуждо». Поэтому я и един во множестве лиц: не прохожу мимо хорошего композитора, талантливого писателя, ни – с другой стороны – мимо примитивных современных методов обучения школьников, которые я называю «клиповыми» – когда на урок истории приходит учитель и рассказывает ученикам, допустим, о древнегреческой цивилизации, а на следующем уроке географии другой учитель говорит о племенах Африки. Культурного человека такими разорванными методами не вырастишь! (Свое видение школьного образования Михаил Казиник реализует в челябинской частной школе «7 ключей» и в некоторых других).
М-да!.. Действительно, очень просто! Как все гениальное… Просто намерившись, например, сыграть Вивальди, он сначала задает себе вопрос, который скорее задал бы себе ученый-исследователь: «Почему? Почему вот эта музыкальная пьеса написана именно так, а не иначе? Какая тайная мысль композитора за ней скрыта?». А уж потом поработать над тем, «как играть». При этом М.Казиник убежден, что тайна есть всегда. «Музыка – это великий договор с Творцом», – считает скрипач и пианист М.Казиник. Не случайно одна из его программ называется «Тайные знаки культуры», а он сам — автор множества статей, публикаций и интервью, соавтор цикла из 64 фильмов «В свободном полете», посвященных мировой музыкальной культуре; автор книг «Тайны гениев» и «Тайны гениев-2 или Волновые пути к музыке».
А разгадав тайну, Михаил Казиник естественно стремится поделиться ею со слушателем, читателем его книг, телезрителем, и это для них оказывается увлекательным, часто неожиданным и всегда тревожащим душу: «Когда я ощущаю биение пульса гениального композитора, поэта,писателя, хочется донести его до каждого человека, – говорит М.Казиник. – Я хочу поддержать людей духовно. Я хочу помочь им верить, что они (русские – Авт.) – духовная нация, что она будет спасена с помощью музыки, с помощью духовности… Для России, в силу сложившихся исторических условий, музыка стала светом в конце мрачного тоннеля».
«Недавно я получил письмо из Донецка, где идет война, – продолжает М. Казиник. – Пишут из детского сада и просят: «Мы вас очень любим и потому просим посоветовать, какую включить детям музыку, чтобы они перестали бояться стрельбы и взрывов. Помогите нашим детям».
Михаил Казиник родился в 1951 году в Ленинграде. В 1953-м семья переехала в Витебск. С шести лет Миша стал играть на скрипке и фортепиано. В 1958 году пошел в музыкальную школу, в 1968-м продолжил обучение в Витебском музыкальном училище, а в 1970-м поступил в Белорусскую государственную консерваторию. Параллельно брал уроки у профессора Петербургской консерватории Михаила Ваймана.
В том же 1970 году получил первую премию на конкурсе консерваторий социалистических стран, посвященном 200-летию Бетховена. Окончив консерваторию, М. Казиник работал солистом и лектором Белорусской государственной филармонии. После событий августа 1991 года в СССР принял решение переехать в Швецию на постоянное место жительства, поселился в Стокгольме и там, посвятив себя музыкальной деятельности, одновременно работал в Драматическом институте Стокгольма, сотрудничал с режиссером Юрием Ледерманом и его театром.
В 2000-х годах М. Казиник представил телевизионный проект «Ad Libitum или В свободном полете». В этом цикле музыкально-публицистических программ он создал около 60 фильмов о творчестве Баха, Моцарта, Шуберта, Шопена и других композиторов. Передачи транслировались по российским телеканалам ТВ Центр и TVCI и по одному из шведских телеканалов.
В 2007 году вышел фильм Игоря Шадхана «Полёт над Витебском», посвященный городу Витебску и Марку Шагалу. М.Казиник выступил в этом фильме в роли экскурсовода по родному городу…
Когда мы встретились, я спросил у Михаила Семеновича:
Корр.:Как вы себя ощущаете прежде всего: как музыкант, публицист или…
М.Казиник.: Прежде всего, я культуролог. Основа моих воззрений – эпоха Ренессанса. Леонардо да Винчи был художником, ученым, поэтом; Микеланджело – скульптором, художником и поэтом. Ощущение, что музыка – это высший вид искусства, требует основания, а в основании – поэтическое слово. Первые 40 лет я выходил на сцену как музыкант и никогда не думал, что стану режиссером или актером. Но одно влечет за собой другое. Все это я пытаюсь соединить воедино, а цель – усилить восприятие музыки как вершины искусства.
Корр.: У каждого человека музыка вызывает свои ассоциации. Нужно ли зрителю рассказывать о содержании музыки? Святослав Рихтер считал, что музыка говорит сама за себя…
М.К.: Моей задачей не является интерпретация музыки, как и искусства вообще. Моя задача – вырвать человека из каждодневной суеты, настроить человеческую душу как приемник на волну «передатчика» – творца музыки. Или даже Творца! Как Бах. Я же не лектор, который пересказывает содержание учебников или популярных книг. Я предлагаю свою точку зрения и не считаю ее единственно верной, иначе это был бы коммунизм или фашизм.
Корр.: По вашему мнению, искусство, и, в частности, музыка, должно бороться со злом. Мне кажется, что даже гигантам музыки, например, Чайковскому или Шостаковичу, не удавалось в этой борьбе побеждать…
М.К.: На общем социальном уровне такая победа, конечно, недостижима. Но искусство может сделать отдельного человека более добрым, чутким, мягким.
Корр.: Однажды покойный Эрнст Иосифович Неизвестный рассказал, со слов Мстислава Ростроповича, такую байку: «Слава однажды играл для заключенных. Их терпение быстро истощилось, и кто-то крикнул: «Да хватит этой муры, давай «Мурку!». «Сейчас, – сказал Ростропович, – только доиграю Баха». Вы можете прокомментировать эту ситуацию?
М.К.: Если бы перед выступлением Ростроповича к зэкам вышел я, то рассказал бы им, что Бах сидел в тюрьме за то, что ослушался в чем-то церковного и городского начальства; судился, его еще раз наказали за то, что он со своей будущей женой сидел на алтаре и импровизировал на органе, а женщинам там сидеть нельзя. Но и через 300 лет Бах остается великим композитором, который, например, по словам Эйнштейна, натолнул его на мысли о теории относительности… Возможно, Бах тогда открылся бы и для зэков. Так же я отношусь и к философии, точнее, к философам. Рассказываю людям о моем любимом философе Николае Кузанском, о Фоме Аквинском, Эммануиле Канте. И это интересно даже детям, потому что я рассказываю о них как о людях, мысливших человеческими категориями.
Сейчас я получаю много писем из Украины, куда я вскоре еду выступать. «Мы очень ждем вас! – пишут мне из Киева, Одессы, Черновцов, Днепропетровска. – Когда вы выйдете на наши сцены, кончится война, потому что ваше выступление связано с высоким полетом человеческой души».
Корр.: О вас говорят, что вы – эксперт Нобелевских концертов. Что это значит?
М.К.: Когда в Стокгольм съезжаются нобелевские лауреаты, то накануне, еще до вручения премий, для них устраивается концерт известных исполнителей, на который приглашаются члены королевской семьи, шведская элита и пр. В 2005, 2006 и 2007 годах меня приглашали вести телевизионные трансляции этих концертов для шведских телезрителей.
Корр.: Вашим предшественником в жанре был ваш земляк по Витебску Иван Соллертинский…
М.К.: В России просветительство считалось важным всегда. Соллертинский был человеком другого времени. Он не был на сцене артистичным, у него была даже с некоторыми дефектами дикция, но говорил он гениальные вещи. И люди, которые его слушали – это была русская интеллигенция, еще не уничтоженная ГУЛАГом, ее дети и внуки. Соллертинский умер во время войны, в 1944 году. Для многих людей, например, параллель Чарли Чаплин – Густав Малер, которую разработал Соллертинский, была очень понятной. Я не уверен, что сегодня многие знают, кто такой Малер. Однако у меня задача другая. Я должен найти способ сделать так, чтобы люди, услышав Первую симфонию Малера, заплакали.
Корр.: Живя в Стокгольме, вы наверняка бывали в театре Драматен Ингмара Бергмана, спектаклями которого восхищается весь мир…
М.К.: Конечно! Более того, артисты театра Лив Ульман, Биби Андерсон и другие – это мои друзья, с их участием я даже поставил спектакль.
Подошло время М. Казинику выходить на сцену. И началось увлекательное шоу: маэстро рассказывал об украинском композиторе Максиме Березовском – основателе великой русской православной музыки; сопоставлял гениев: Пушкина с Моцартом и Чайковского с Пушкиным, напомнив, что у композитора нет романсов на стихи Пушкина, а в операх нет счастливой любви; о том, что скрыто за «Временами года» Вивальди, за лирикой Шуберта и Шопена. По ходу своего рассказа Михаил Казиник играл на скрипке или рояле фрагменты из произведений этих композиторов. Ему помогал пианист-виртуоз Вячеслав Зубков, который также сыграл сольно парафраз на темы оперы Чайковского «Евгений Онегин», этюды Шопена, 10-ю Венгерскую рапсодию Листа и 5-й Венгерский танец Брамса.
Рассказ об этой встрече лучше всего закончить словами самого маэстро:«Я пытаюсь найти для каждого исполняемого композитора слова, которыми можно было бы характеризовать только его одного».
