Галина Уланова. Воспоминания и размышления
Нина Аловерт
Впервые я увидела Галину Уланову в 1947-ом году. Мама привела меняв Театр оперы и балета им.С.М.Кирова (Мариинский театр) на необычный спектакль: это был юбилей Н.Солянникова, замечательного исполнителя пантомимных ролей в балете. В его честь давали балет «Спящая красавица», где он выступал в роли Короля. В каждом акте одну и ту же роль танцевали разные артисты, причем знаменитые . И даже небольшие роли фей и сказочных персонажей исполняли лучшие танцовщики театра. В первом акте Аврору танцевала Г.Кириллова, во втором акте «нереид» — Г.Уланова (тогда уже балерина Большого театра) и в третьем Н.Дудинская. Впечатление от исполнение Улановой «видения Авроры» меня так потрясло, что я помню его почти в деталях. Она была видением, волшебным духом, неземным существом.
Уланова приезжала в Ленинград не часто, а потом и совсем перестала. Как-то, случайно встретившись с ней в Москве, я спросила ее, поему она перестала выступать в Ленинграде. «Меня не приглашают», – ответила Уланова. Причина, конечно заключалась в ревности одной из ленинградских балерин. И я стала ездить в Москву на спектакли Улановой.
В последних классах школы я участвовала в каком-то городском конкурсе (кажется, газеты «Смена») на лучший рассказ – «Самый замечательный день в моей жизни». Я написала рассказ о выступлении Улановой. На что получила в ответ письмо, где мне указали, что таким днем может быть день вступления в комсомол, а не какой-то там спектакль.
Но в моей жизни юбилей Солянникова стал «роковым», я полюбила балет на всю жизнь, а Уланову считала и считаю гениальной балериной, высота которой не достижима.
Постепенно я поняла секрет (или думаю, что поняла) явления: танец Галины Улановой. Но об этом – позже.
Уланова родилась в Петербурге в 1910 году. Ее отец С.Уланов был артистом и режиссером балета, мать, М. Романова – танцовщицей Мариинского театра, затем известным педагогом Хореографического училища. У нее в младших и средних классах занималась и Галина Уланова и многие другие в будущем – известные – балерины, пока не переходили в класс А. Вагановой. После окончания школы в 1928 году Уланова была принята в труппу Театра им.С.М.Кирова. С 1944 по 1960 год Уланова – балерина Большого театра в Москве, а с 1960 года – репетитор театра. Она впервые выступала на Западе во время лондонских гастролей Большого театра в 1956 году, когда ей было уже 46 лет, танцевала Жизель и Джульетту и сразу получила мировое признание и любовь, именно в Лондоне ее впервые назвали гениальной балериной. Лондон не видел такого грандиозного успеха со времен гастролей Анны Павловой. Творчество Улановой – уникальное явление русского балета в советский период.
Известный английский критик Арнольд Л.Хаскелл писал в предисловии к книге Альберта Кана «Дни с Улановой», что она «не только чудо сцены, но и триумф человеческого духа».
Мне эти слова Хаскелла кажутся наиболее верными. Триумф человеческого духа! Она принадлежала к творцам, которых выбрало время, чтобы говорит людям о главном. В те страшные 40-50-ые годы советской власти, когда расцветал гений Улановой, балерина всем своим явлением на сцене в каждой роли утверждала этот триумф бессмертной души. Большинство героинь, которых танцевала Уланова, умирали, но всем своим творчеством Уланова доказывала, что нравственность – бессмертна и смертью побеждает насилие. Так Уланова несла надежду, сама не отдавая себе в этом отчета.
Но были зрители, которые это понимали. Так в декабре 1945года Борис Патернак писал Улановой, увидев ее в балете «Золушка»: “Дорогая Галина Сергеевна! Вы – большая, большая актриса…Я особенно рад, что видел Вас в роли, которая наряду со многими другими образами мирового вымысла выражает чудесную и победительную силу детской, покорной обстоятельствам и верной себе чистоты. Поклонение этой силе тысячелетия было религией и опять ею станет, и мне вчера казалось…что эта роль очень полно и прямо выражает Ваш собственный мир, что-то в Вас существенное, как убеждение. Мне та сила дорога в её угрожающей противоположности той, тоже вековой, лживой и трусливой, низкопоклонной придворной стихии, нынешних форм которой я не люблю до сумасшествия…Старое мое сердце с Вами.”
Когда в 1976 году мне привелось встретиться с Улановой в Ленинграде, я изложила ей свою точку зрения. Уланова очень удивилась и ответила: «Я никогда об этом не думала». Художник не обязательно должен понимать, в чем его миссия. Гений «аккумулирует» идеи своего времени. Как писал литературовед Ю.Айхенвальд, искусство – космично, писатель (любой художник, естественно) является посредником между космосом и людьми и благодаря ему «тайная грамота мира становится явной» («Силуэты русских писателей»).
Последний раз я говорила с Улановой в ноябре 1997 года. Приехав в Москву, я позвонила ей на квартиру. Мне хотелось поговорить с ней о ее работе над образом Жизели. Я не очень надеялась на успех своей затеи, но Уланова подошла к телефону. Голос твердый, молодой, речь почти не интонированная.
Интервью дать отказалась: “Кому это надо? Современному поколению это не нужно. Я прихожу к ним на репетицию, молодые танцовщицы меня только спрашивают, как сделать то или иное движение. А движение – это азбука, тело при помощи движения выражает душу. Если душа пуста, тело и танцует только азбуку. Мне повезло, я училась в Ленинграде, работала в Ленинграде. Нас учили решать актерские задачи. Когда я ушла со сцены, мне было 50 лет, я работала с артистами, которые ценили то, что я могла им дать. Я всем им говорила о разных эпохах танца, учила, как работать над образом. А у нас теперь (имелось ввиду Московское училище) учат только форме. Сколько я прикладывала труда, когда работала над ролью…что за танец без внутреннего понимания роли! Я, слава Богу, чувствовала, что балет – это тонкое искусство, если к нему подходить серьёзно».
«А мы сделаем интервью для следующих поколений!” – пыталась я уговорить Уланову. “Ну, вот ещё! – ответила она запальчиво, – буду я думать о следующих поколениях!” Но замолчала, задумалась и добавила:” Вот если мне суждено прожить ещё два года, я сама напишу книгу, чтобы помочь танцовщикам работать, тогда вы всё и узнаете.” Ей было не суждено…
Так мы разговаривали минут 40. Время от времени Уланова повторяла твердым голосом “нет, интервью я вам не дам” и … продолжала говорить.
Cказала: “Я – петербурженка, мое сердце всегда принадлежало Петербургу. Меня насильно заставили переехать в Москву. В Москве я чувствовала себя чужой». Я стала ей объясняла, как много она значила для меня и моего поколения. “Это меня не трогает, это ничего теперь не меняет,” – ответила упрямая собеседница. “Я говорю не для того, чтобы Вас тронуть, я пользуюсь случаем, чтобы Вам высказать свою любовь”.
В начале 1998-го года здоровье Улановой стало ухудшаться. По природе своей человек скрытный, привыкший к одиночеству, Уланова и в этот период оставалась дома одна и не хотела, чтобы кто-то был рядом. Ей звонили и спрашивали о здоровье. Как-то на звонок никто на ответил. И тогда взломали дверь. Её увезли с инсультом в больницу, где она пролежала 11 дней. 21-го марта 1998 года в 11 часов утра Уланова скончалась от 2-го инсульта.
Когда-то советский писатель Алексей Толстой назвал Уланову “обыкновенной богиней” Оказывается, богини тоже смертны.
