Мои впечатления о встрече.
Ирина Феоктистова.
Фотографии Евгении Пиршиной.
Когда мне пришел email из CSO (Chicago Symphony Orchestra) с просьбой принять участие в качестве переводчицы в интервью Ирины Шостакович и Riccardo Muti с публикой после исполнения 13-ой Симфонии Д.Д.Шостаковича “Бабий Яр” на открытии 2018/2019 сезона, моя реакция была: происходит что-то невероятное, выходящее за рамки не только повседневности, но и самой реальности, сродни смещению во времени и пространстве … Отложив клавир Иоланты и замучившую меня почти до смерти транскрипцию Горовца “Кармен”, пролистав наспех все что у меня было о Шостаковиче, спешу в CSO….
И вот во время перерыва меня представляют вдове Шостаковича Ирине Антоновне. На меня очень внимательно, изучающе смотрела пожилая интеллигентная женщина. Мое «американское» эмоционально-восторженное приветствие тактично пропускается, и мне задаются вопросы по существу: откуда я родом? – Санкт-Петербург, где и у кого училась? – Санкт-Петербург, Консерватория, Юрий Колайко, Олег Малов…. Этих простых вопросов мне в CSO еще не задавали…
Следующим вопросом, опять же ко мне, было изумленно-разочарованное: “А где же русская публика? Я не вижу русских…” (Мадам Шостакович находилась в королевской ложе в окружении высокопоставленных лиц)
Ирина Феоктистова: Ирина Антоновна, слева от Вас директор LyricOperaofChicago Mr. Anthony Freud. Хотите я Вас с ним познакомлю …
Ирина Антоновна Шостакович: слегка отрицательно качает головой – мое предложение тактично отклоняется.
ИФ: Тогда у меня для Вас сюрприз – в зале находится Бетти Шварц…
ИА: Бетти??? Где?… да покажите в каком ряду!… да нет же отсчитайте…! А кто ее привез?
ИФ: Я… (И снова внимательный взгляд на меня.)
Далее я пытаюсь убедить “свиту” Ирины Антоновны в важности этой встречи, встречи двух “пришельцев” из другой реальности, другого мира… На что мне очень вежливо отвечают, что “logistically” это вряд ли возможно…
После концерта все еще под впечатлением от Симфонии, от улыбки и эмоциональной восторженности не осталось и следа, следую за Ириной Антоновной по лабиринтам закулисного мира, ловя на себе сочувственно-завидующие взгляды коллег, профессоров-музыковедов, знатоков всевозможных языков… попутно перевожу Ирине Антоновне восторженные приветствия, дежурные фразы…
ИА: Пожалуйста не переводите всего этого, не надо.
Нас выводят на сцену, усаживают “поудобнее”, и я вижу перед собой полный зал: партер, ложи, балконы – людей, русских, американцев… какая же разница, оставшихся после концерта, наверное, с риском опоздать на Metrо или просрочить (Godforbid!) парковку; оставшихся посмотреть и, возможно, задать вопрос гостье из прошлого, свидетелю событий, о которых большинство из нас читали только в книгах, жене всемирно признанного композитора, потрясшего весь мир правдой о режиме, против которого он внутренне протестовал, о стране, в которой он жил и творил, которую он безотчетно любил и осознанно никогда не покинул.
За длинной речью приветствия со стороны администрации CSO (перевод значительно короче… ловлю взгляд Ирины Антоновны) следует обращение мадам Шостакович к публике с выражением благодарности к тем, кто остался встретиться с ней, и как ей несказанно приятно видеть такое количество людей!
Затем речь Maestro Muti – тщательно взвешенно и наполнено смыслом каждое слово (Ирина Антоновна мне – стандартные фразы можно не переводить… А почему все смеются?… мы что-то пропустили?…) Переводить юмор невероятно сложно, особенно имитировать интонацию Maestro Muti…
Ирина Антоновна обращается к американской публике. Сразу же откровенно признается в своем предвзятом отношении к американцам, как к людям интересующимися лишь собой и своей жизнью, как она выражается: “…поглощенными своими проблемами”. Говорит о том, как менялось ее отношение к публике по мере того, как преображались их лица под воздействием музыки, как они склонялись над программками желая понять текст Евгения Евтушенко и постичь смысл этой необычной Симфонии.
Вопросы из зала: Какова была реакция Шостаковича, когда 13-ую Симфонию перестали исполнять в СССР (на протяжении 5 лет)?
Ирина Антоновна: Как-то после концерта в артистической один из оркестрантов спросил Дмитрия Дмитриевича, почему эта Симфония больше не исполняется?
Дмитрия Дмитриевиич ответил: “Раньше запрещено было говорить о евреях, теперь – о продовольственных магазинах…” (прим. автора: имеется в виду 3-я часть 13-ой Симфонии “В Магазине”).
Вопросы из зала: Вопрос о 4-ой части Симфонии “Страхи”. Обращаясь к теме страха Шостакович имел в виду эпоху, предшествующую 60-м годам XX столетия, или это по- прежнему было актуально и на момент создания Симфонии?
Прим. Автора: 13-я симфония была написана в период 1961-62 г.г., премьера состоялась в декабре 1962 г.
Ирина Антоновна: А вы ничего не боитесь? (реакция зала…) Не думаете ли вы, что эта тема актуальна во все времена? Она, к сожалению, актуальна и сейчас… Поэтому мы обращаемся за поддержкой в поисках мужества к гениям; слушая музыку, находим силы в таких произведениях, как например 9-я Симфония Бетховена.
Вопросы из зала: Мы невероятно благодарны Maestro Riccardo Muti за исполнения в Чикаго шедевров русской музыки. Мы ждали 25 лет 13-ю Симфонию Шостаковича! Входит ли в Ваши планы исполнение последних симфоний Шостаковича, № 14 и № 15?
Riccardo Muti: Жизнь коротка, а музыки много. Я не могу пообещать… существуют Verdi, Bellini, Donizetti…
Ирина Антоновна устала… Лес поднятых рук становился все плотнее, но она попрощалась с публикой. Ей вдогонку сыпались слова благодарности, и было видно, как счастливы были они увидеть ее, перелетевшую через океан и посетившую Чикаго всего на 4 дня!
При прощании с Ириной Антоновной, сожалеющей о том, что она не увиделась с Бетти Шварц… мы вдруг заметили ее, верную подругу и соратницу Шостаковича, написавшую о нем книгу “Шостакович – каким запомнился”, книгу, ставшую делом и итогом ее жизни – 95-летнюю Бетти Шварц.
Встреча состоялась. Пространство и время вокруг двух женщин стало меняться. Мы, зрители, стали отдаляться, и повинуясь какому-то негласному закону, всем вдруг захотелось оставить их одних – на только им двоим известной далекой планете… Никто не слышал, о чем они говорили. И пусть так и будет…
