Выпуск 29
Авторская страничка Юлии Резиной (Нью-Йорк)
Родилась в Москве. Кандидат медицинских наук. В течение многих лет в арктических экспедициях изучала проблемы адаптации моряков ледокольного флота к экстремальным условиям Заполярья. В настоящее время живёт в США.
Юлия является автором трёх поэтических сборников и книги повестей, финалистом Международного турнира пэтов «Пушкин в британии», лауреатом Международных поэтических конкурсов «Серебряный стрелец» и им. Де Ришелье (изумрудный Дюк). Автор антологии поэзии «Земляки», сборника «Поэзия женщин мира», «Эмигрантская лира» (в течение нескольких лет была членом отборочного жюри конкурса), сборника «Из не забывших меня» Валентины Полухиной – стихи, посвящённые Иосифу Бродскому. Публиковалась в альманахах «Под небом единым», «Истоки», «Sky without borders», в журнале «Слово-Word» и других периодических изданиях России, Англии, Испании.
***
Зеленели, поседели, зазвенели ели.
Месяц тучу пропорол золочёным рогом.
Раскололся штоф январский, взвился джинн метели
И пошёл свистеть, гулять по большим дорогам.
Выносите из беды, из невыносимого!
Выручайте же, гнедой, вороной, каурый!
Мне бы целовать подол платья тёмно-синего,
Да с повинной головой… да Фортуна – дура –
Расплясалась предо мной вихрем, вьюгой, стужею,
Захлебнулась бубенцом – нервным перезвоном,
Ослепила мОлотой россыпью жемчужною,
Злобным, волчьим янтарём – жёлтым да зеленым.
Всё равно к тебе домчу, свет мой, боль сердечная,
На рассвете поутру, в ясный полдень, поздно ли –
Полем, лугом да леском, ледяною речкою…
Или чёрным полотном, траченным звёздами.
***
Снега, сугробы, первая лыжня,
Летящая, как почерк гимназистки,
Домов продрогших каменные списки,
В камине песня древняя огня.
Подснежники сомнамбулы–весны –
Сгущенье грёз и нежного тумана,
Смятенье чувств от взрыва до обмана,
Букварь небес, провидческие сны.
Рулады птиц, рулоны облаков,
Озоны гроз июльского разлива.
Жизнь молода, как страсть нетерпелива,
Слова, слова – бессмертьем мотыльков.
Осений день, как слёзы в ноте «соль».
Судьбы цыплята: дети, строфы, тризны…
Беспутная и страшная отчизна –
Фантомная, пожизненная боль.
***
И снова полярного бреда
Видения ночью и днём.
Архипелаг Норденшельда
Весь высвечен синим огнём.
В разорванных льдинах зелёных
Хрустальная хлещет струя,
И в этом просторе безмолвном
Извечный абсурд бытия
Не давит, не мучает горла –
Помиловал, бросил: «Дыши!»
И вовсе не надобно формул
Для постиженья души.
А иначе – где бы взять силы
Осилить бессилие слов,
И ранние Ваши седины,
И склянку песочных часов.
Т.Ю.
Безумный художник портрет мой писал акварелью,
И с лёгкою кистью вальсировал синий апрель.
Писал и смывал, одержимый бедой и весельем,
Смеялся и плакал, и чистил холсты под пастель.
Мой майский портрет был написан пастелью нежнейшей
На фоне судьбы, у истоков грядущей любви –
Кричал, что от века счастливых не видел он женщин,
И краски стирая, он кожу сдирал до крови.
К июлю созрели глаза, и душа на портрете
Летела по макам, по знакам в скрещенье дорог
Навстречу любви.Только в бешенстве выдохнул: «Ветер!»
И масляной краски плеснул и подрамник поджег.
Осенним пожаром он выжег последние встречи,
Глазницы залил чернотою полуночных вод,
И в их глубине запалил погребальные свечи
И пеплом на лбу начертал мне: «И это пройдёт».
И пели метели, что не было ада и рая.
Сквозь снежное кружево видела: радужный мост,
И Ангел с палитрой кружил и кружил, выбирая,
Сказал: «Мне вон тот, хорошо загрунтованный холст”.
***
Чернёным серебром на голубом
Замёрзших, замерших ветвей салюты.
Туманом темным полон водоём,
Как чаша неиспитая цикуты.
Февраль, тоскливый южный вариант.
Навес небес – угрюмою горою…
Ну что, пиит, спасает ли талант
Зверей незримых укрощать строфою?
Песочные часы добра и зла –
(Забаву звёзд) постичь хватает силы
Скажи, мудрец? и чтО есть не зола
В излёте лет? Кати возок постылый
Под горочку, по гравию грехов,
Под дребезжанье старости сварливой…
Но первый морок, обморок стихов,
Но ночь под летней сливой иль оливой,
И день, когда Фортуна визави…
Но тайна снов продрогших роз и вишен:
Вмиг по лекалам-радугам любви
Весна любые небеса распишет.
***
Франт февраль в белом фраке – фантомы фонтанов,
Филигранная роспись на окнах ослепших,
До костей пробирает и трезвых, и пьяных,
И сбивает с дороги и конных, и пеших,
Да февральской фривольности флёром – за ворот
Снежной горстью – ожогом гортани картавой…
Звёздный купол рассветною бритвой распорот,
И метель по углам заметает кварталы.
Перламутровый дым над искрой аметиста
По сапфировой россыпи снежной пороши.
Темой стужи – крещендо, небесным альтистом
Заворожен, встревожен до дрожи прохожий.
На губах только – Боже, о Боже Всесильный!
Как прожить эту зиму земной круговерти? –
Приложить сердце к сердцу? Оставить светильник?
Ненадолго, до утра… до марта… до смерти…
