Интервью специально для Elegant New York
С Владимиром Колесником
вела Татьяна Бородина. Киев, 2015
Часть первая.
Мы в мастерской моего одноклассника, Володи Колесника. Через часик должны подтянуться наши друзья-одноклассники, с которыми мы вместе ходили, сначала в 45-ю, а потом 33-ю киевскую среднюю школу. Мы никогда не считались дружным классом, у нас за 10 лет сменилось 12 классных руководителей, что о чем-то, да говорит. Мы были «Б» классом и нам всегда ставили в пример «А», как более дружный и положительный, во всех отношениях… НО! – именно мы – безалаберные индивидуалисты, регулярно собираемся, пусть не всем коллективом, но достаточно большой и весёлой группой, чуть ли не каждый год, причем, завели мы эту привычку не сразу после школы, а спустя (ой, даже страшно сказать) лет 30 после ее окончания. Верите или нет, но мы встречаемся и нам хорошо вместе. В этот раз мы встретились у Володи Колесника в мастерской, что уже само по себе было очень романтично и гламурно одновременно. Но, пока подойдут наши друзья, у нас есть время для интервью.
После школы мы с Володей потеряли друг друга из виду, я знала, что он поступил на реставрационный факультет художественного института, окончил его и…, собственно все. Сравнительно недавно я узнала, что он стал известным и очень востребованным киевским художником, что регулярно выставляется в Париже, Германии, Испании и других европейских странах. Недавно, в Киеве, прошла художественная выставка 3-х поколений семьи Колесника – отца, сына и внучки: Колесника Владимира Артемьевича, Колесника Владимира Владимировича и Колесник Марины Владимировны. Честно скажу, меня это очень обрадовало, но не очень удивило, мы все знали, что Володя очень талантлив, что он из художественной семьи.
Сколько же можно тянуть с интервью со своим собственным одноклассником?! Пора действовать – и вот оно перед вами.
В.В. Колесник. Черная звезда (Etoile Noire ) 60х120см х.м. 2000г. Выставлялась на Осеннем салоне в Париже. Продана после выставки.
– Володя, эта мастерская 3-х поколений художников. В ней работал твой отец, работаешь ты и здесь учились рисовать твоя дочь и сын. Здесь живет творческий дух всей вашей семьи и, этот вид за окном, был чем-то особенным для каждого из вас. Ботанический сад рос на глазах твоего отца, глядя на огромное небо над садом, ты находил колористику своих полотен, силуэты домов будили фантазию твой дочки. Наверное, именно эта мастерская и есть твое «родное гнездо», с ней связаны, наверное, все важные события жизни. Надеюсь, что сегодня, эта комната и этот синий вечер за окном натолкнут тебя на воспоминания и у нас получится небольшой экскурс в прошлое.
Времена меняются: изменился социальный строй, наша страна, наше мышление, наша жизнь, но воспоминания остались и постепенно они становятся историей, которую не хотелось бы потерять. История страны- это история семей, поэтому я бы повела сегодня разговор о вашей семье, о твоем отце. И пусть это будет рассказ художника о художнике. Но, при этом не забывай, что ты не только сын художника, но и отец художницы.
– Да, не простую ты поставила задачку… (смеется)
В.А.Колесник.
Об отце…Он попал в Киев в 1939 году и проучился, последние классы, в киевской художественной школе. Рассвет, после выпускного вечера, он вместе с классом встречал 22 июня 1941г. Потом был фронт и вернулся он в Киев только в 1945 году.
Отец родился в 1920 году в глухом селе Днепропетровской области. Сколько он себя помнил – он рисовал. И все его родственники – и тетки, и старики, говорили, что он просто с рождения рисовал. Как, откуда это взялось непонятно. У меня сохранились его детские рисунки на обоях, старые, их уже страшно разворачивать, могут просто рассыпаться в руках. Я пытаюсь это как-то отреставрировать, но не уверен, что это возможно….
Никто, среди родных, до отца не рисовал и не был связан с искусством. Он, как и все мальчишки его возраста в селе, был пастухом, помогал родителям, потом война и он ушел на фронт. Но он рисовал и у него очень красиво получалось, его рисунки какие-то удивительные, влюбленные в окружающий мир. В Киев с фронта он приехал к своим теткам, которые здесь оказались по комсомольским путевкам и поступил в Художественный институт. Это был уже 46 год и ему было 26 лет. После окончания института преподавал в Киевском училище декоративно-прикладного искусства. А с 1949 г. его картины начали выставлять, он стал участником областных, республиканских, всесоюзных и международных выставок. У него были прекрасные учителя, о которых только можно мечтать: А. Шовкуненко, К. Елева, В. Пузырьков, ну, просто цвет Академии. И даже молодая Т. Яблонская – она уже была ассистентом профессора в мастерской Шовкуненко. Она была кумиром молодежи и его и моего поколения. Она – гениальный художник. Так что он прошел хорошую школу. Ну, а потом был комбинат.
– Комбинат?
– Комбинат, -так называли художественно-производственный комбинат. Была такая организация при Союзе художников Украины.. Там аккоммулировались и распределялись заказы на картины для клубов, организаций и тому подобное. Да, был там определенный бюджет на развитие культуры. Комбинат получал заказы от колхозов, предприятий. Заказывали портреты, композиции, тематические картины, пейзажи. Я тоже успел там поработать, сразу после института.
В.А. Колесник студент в мастерской А.А.Шовкуненко. С лево на право в первом ряду: В.Давыдов Т. Яблонская, В.Черников, С.Адамович, А. Шовкуненко, В.Колесник, Бутков, вверху: Г.Боня, В.Югай, М.Чепик, Ф.Хохлов.
–Я тогда была далека от этого мира и никогда не слышала о “Комбинате”. Наверное, это было для художников в чем-то неплохо?
–Это была форма гарантированной работы и, потом, – это была очень хорошая практика.
–Много работы шло через эту организацию?
–Много, да. Я далек от хвальбы того строя, но – это история, а мы – современники и той страны и этой.
Тогда выделялись какие-то бюджетные средства на культуру, сейчас этого нет… Зато сейчас есть свобода творчества… Тогда были заказы, к примеру, нужны были портреты, предположим, передовой доярки колхоза или комбайнера, или просто пейзажная панорама полей. Если это было красивое село, а Украина же вся красивая, то это была неплохая работа – писать такой панорамный пейзаж, который украшал потом какой-то кабинет. Но, в любом случае, – это была прекрасная практика.
Работы Колесника В.А. “Лето.Село Щучинка” 39х69см. кар.ол. 1962р. “Осенний мотив” 50х80см. кар.ол. 1977р. “Весна.Цветущие яблони” 60х80см. пол.ол. 1984р.
–Да и портрет доярки можно написать по-настоящему, какая разница чей портрет – это же портрет человека…
–Вот именно. Эта работа требовала умения и давала опыт. Многие жалуются на прошлое, вот такое-сякое, соцреализм и т.д. Конечно, многое было абсурдно и совсем не весело…Но, мне кажется, что для колхозов того времени соцреализм, академическое правильное рисование, было как раз уместно, людям далеким от культуры была близка именно такая живопись, а не новые веянья. А для нас это была хорошая рисовальная практика.
В.А.Колесник. 1951 год.
Отец много лет проработал на Комбинате, но ни разу в жизни не писал портреты вождей. Среда, из которой он вышел, была далека от всего партийного, он, скорее, принадлежал к шестидесятникам. Алла Горская, (украинская советская художница, деятель правозащитного движения 1960 -х годов), Валентин Задорожный, (“украинский шестидесятник”), они были его друзьями и ровесниками. Возможно, они занимали более активную политическую позицию, а отец –просто ушел в пейзаж. Днем и ночью, весной, летом – он всегда был с этюдником и всегда был на улице или в «поле».
Он просто был влюблен в природу и рисовал: весна, осень, зима, лето – все поры года, этот ботанический сад. Он был влюблен в импрессионистов, в барбизонцев. Несколько раз у него получилось побывать во Франции и когда он впервые увидел – что французы сделали для искусства, он был просто потрясён. Сислей, Писсаро. Моне были для него всегда кумиром. его мечтой.
–Их стиль живописи был ему близок?
–Да, он писал в таком стиле. В мастерской осталось больше трехсот работ
Он, конечно работал в разных стилях, но ориентиром в искусстве для него был конец 19-го – начало 20-го вв. И, конечно, начало 50-х годов. Они, как бы, немножко все похожи – С.Григорьев, В. Пузырьков. И по мере того, как каждый из них взрослел и становился мастером, они расходились, кто-то уходил в портреты, отец – в пейзажи. И уже появлялось свое лицо, которое я никогда ни с кем не спутаю.
В.В.Колесник. Букет для жены. 2011г.
–Ты можешь сказать, что ты вырос на его школе, и стал его приемником?
–Да и очень горжусь этим, и это очень много для меня значит. Я вспоминаю детство, вот этот запах холста, подрамника, когда после школы, он иногда просил – «приди, помоги». Вот это таинство обряда – натягивание нового полотна, запах клея, грунта.
Он всегда меня брал с собой на этюды. Я тогда не понимал – что это, зачем. То есть, я просто бегал там, как мальчишка, кострами занимался. Но, в старших классах школы меня все стало очень занимать. Наверное, тогда, ему не очень нравилось, когда я сопел ему в затылок и заглядывал через плечо. Но я потихоньку понимал, а как это происходит – берешь лист бумаги, карандаш, или акварельные краски и, подглядывая, начинаешь что-то делать сам. И это такое счастье, когда ты видишь, что у тебя получается и это похоже на отца.
–Тебе хотелось быть на него похожим в твоем творчестве?
–Да, мне этого хотелось. Отцу нравилась колоритная и многоцветная живопись. Ты знаешь, северная европейская, или ленинградская школа, они, – монохромные, такие серо-белые. А у него как у импрессионистов – краски яркие, много света, все сияет.
Сын Володя.
Посетив Д’Орсе, он понял какие краски придумали импрессионисты – кобальты, кадмий. Он тоже заболел этими цветами. Он не ограничивал себя в палитре какой-то гаммой или какой-то краской. Он работал на всю палитру и мне это тоже очень нравится. То ли от того, что мы все украинцы такие – жизнерадостные, нам хочется просто сиять, радоваться жизни, понимая, что жизнь очень быстра, очень коротка и так хочется много успеть и выразить свои эмоции красками.
–А как начинали твои дети – они рисовали на обоях?
–Нет, дети нет. А внучка рисует на обоях, дом изрисован полностью. Я только слежу за тем, чтобы никто это не тронул. Иногда супруга порывается, когда приходят гости: “Ой, что это?”. Я им очень быстро объясняю – что «Это», и «Это» останется навсегда. Я просто вырежу ее рисунки, я наклею новые обои, но это я никогда не закрашу.
Наши дети тоже рисуют. Мы с супругой учились вместе. Мы – однокурсники и она была в мастерской Шаталина, а я был – на реставрационном факультете. Теперь, уже будучи дедом, понимаешь мудрость отца, который говорил, что сама живопись — это хорошо, но важно если ты научишься еще и прикладному чему-то. Тебе это поможет в работе.
И это было верно, на факультете реставрации система образования ничем не отличалась от системы всех живописцев, только еще на 3-4 часа я оставался в институте дольше, именно для реставрации.
Владимир Колесник с женой и дечерью.
–Это хорошая школа, когда ты работаешь со старыми полотнами.
–Я насмотрелся очень много и вот, кстати, у реставраторов полсеместра было копирование в музее, что очень важно. Иногда говорили “фу” зачем это. Но я вспоминаю опять Академию петербургскую – они тоже проходили школу копирования.Ты не копируешь стилистику и не собираешься в жизни рисовать как Боровиковский или как Левицкий, или как Репин. Но наш репинский зал, в Русском музее, я перекопировал весь,чтобы изучить краски и понять технику. Я два месяца не мог скопировать Ге, портрет Изабеллы – Врубель, я не понимал как он это сделал.
Только, копируя, ты понимаешь в чем ценность полотен, почему эти работы всегда будут в музее. Потому что, кроме того, что это были талантливые люди, у них было невероятное чутье и знание материала, и это невозможно рассказать, это нужно прочувствовать. То есть, меня копирование научило больше, чем уроки живописи, но больше всего меня научил отец.
В.В.Колесник. Около полуночи 100х100см. х.м. 2013г. Выставлялась на Осеннем салоне в Париже. Продана после выставки.
–Как ты нашел свой стиль? Он у тебя действительно оригинальный, узнаваемый, совершенно твой.
–Со временем. Бывает такое, когда в музыке ты слушаешь все, но однажды ты закрываешь глаза… и будто ты на качелях… что-то оказывается ближе к тебе, и ты с первых аккордов, с первого касанья струн понимаешь, что это твое, не зная еще чем закончится эта мелодия. Так и в живописи, со временем ты начинаешь чувствовать и делать так, как тебе нравится, как тебе хочется. Но, сначала должна быть школа и ты должен научиться, а потом двигаться дальше.
–Как ты относишься к украинской школе живописи?
–Украинская школа – очень достойная школа. Я часто слышал от французов, что если бы это были их художники (речь шла о Святославском, Левченко и других) – они бы висели в Д’Орсе.
Ты знаешь, где я видел коллекцию наших импрессионистов и графику – у Рене Герра, в Париже. И оказывается, даже в нашем украинском музее, нет многих оригиналов Нарбута, мне когда-то показывали оригиналы его работ. Оказалось, многие эскизы, обложки к журналам, живопись попали в частные европейские коллекции во время войны и теперь они – во Франции.
Владимир Колесник перед Осенним Салоном 2015 года. Картина “Мелодия в зеленых тона”. Выставлялась на Осеннем салоне в Париже в 2015 году. Продана после выставки.
–Ведь и украинские художники в конце 19 века, начале 20-го, учились в Париже и жили там вместе с другими в том же «Улье»…
–Да, многие остались в Европе или позже туда переехали… И, знаешь, меня это радует. Потому что я, как реставратор, много раз видел столько было потопов, видел, как наша живопись плавает по подвалам в Украинском музее, просто потому что не хватает денег, чтобы какую-то гайку поменять. А во Франции, все это, – в запасниках, правда, засекречено и только немногие знают. Печально, конечно, что люди не видят.
Был случай, мы познакомились с Рене Герра на “Осеннем салоне” – он подошел, “Вы из Украины?” и мы разговорились.Он пригласил меня в дом, затем в запасники, потом он показывал мне работы украинцев. Не вспомню сейчас все фамилии, но, по-моему, начало века – все переехало туда. И немножко гордость, за то, что это оценено и это не пропадет и этим он не торгует.
У коллекции Рене Герра своя судьба. Э. Рязанов брал у него интервью, в его парижской квартире. Это были интересные встречи в нескольких передачах. И, вдруг, через месяц после этих передач, я оказываюсь в доме этого человека и вижу все начало 20-го века и наших художников в том числе. Это здорово, это впечатляет.
Пожалуй, того что называется школой абстрагированного искусства или мышления, или, что называется – нарисовать шум дождя, у нас пока нет, тут мы немножко отстаем. Но мы двигаемся в правильном направлении и с нормальной скоростью, есть процессы, которые нельзя ни ускорить, ни сжать.
Дочь Марина в Академии,готовит медную доску к оттиску.
–Возможно – мы, как страна, отстаём в рамках мирового искусства, но каждый отдельный художник, не отстает, вот ты или Вайсберг … Вы рисуете очень современные полотна, каждый в своем стиле, но в очень современном, пропуская все через себя. В институте этому не учат…
–Да, только идя через себя, ты найдешь себя ….
–А твои дети, они тоже в чем-то унаследовали стиль твоего отца?
–Да, унаследовали, причем не мой, а именно деда. Они оба закончили художественную школу, но дочь уже успела закончить Академию, а сын, он как-то остановился, и я его не подталкивал… Он – младший, ему 21 год. Он остановился осматриваясь, как бы соображая, куда вот свою энергию деть. И я его не подталкиваю, туда нельзя подтолкнуть.
–А дочь? Она закончила Киевскую Академию?
–Да, она закончила мастерскую графики Андрея Чебыкина – свободной графики – ни книжной, ни плакатной. Она – рисовальщица. Ей больше нравится графика. Она может делать портреты, композиции. Но ее диплом – это четыре стихии: Ветер, Земля, Огонь, Вода. Она что-то фантазирует. Вот эти оттиски – техника гравирования, она уже забывается, уже понятно, что компьютерная технология заменит скоро все. Уже в 3D печатают. Но, для нее интересна и важна именно эта ручная графика и техника гравирования. Она этим занимается. Но она уже 4 года в Турции, замужем, уже подрастает внучка.
–Ты не дождешься, когда внучка возьмет кисти в руки
Внучка Мира. Рисует целыми днями. Самое любимое занятие.
–Она уже взяла. У них в доме уже все в красках. Ее никто не останавливает, и она все время с кисточкой в руках. Так что подрастает наше продолжение.
Продолжение нашего разговора с Влодимиром Колесником: “– В октябре этого года ты снова принял участие в “Осеннем салоне” в Париже, что в последние 25 лет, уже стало хорошей традицией…..”
