Виталий Орлов

В мае 2019 года мир отметил 500-летие со дня смерти великого сына человечества Леонардо да Винчи. Масштабы его талантов были таковы, что даже позволяли кое-кому приписать ему внеземное происхождение. Но нет, на самом деле оно было самым земным. 500 лет тому назад во французском замке Клу близ Амбуаза умер обласканный герцогами и королями незаконнорожденный сын нотариуса из Винчи. Летописец искусства Возрождения  Джорджо Вазари уверял, что Леонардо скончался на руках у Франциска I. Но флорентийцы и миланцы не хотят оставлять его память в руках парижан.

Для большинства людей Леонардо да Винчи – автор «Джоконды», к которой в Лувре всегда трудно пробиться. На самом деле он был чрезвычайно и разносторонне талантлив даже для человека эпохи Возрождения, и через пять столетий, в XXI веке Леонардо да Винчи актуален не только тайнами «Джоконды» и не попытками создать вечный двигатель. Сама его жизнь удивительно созвучна нашему времени. Славную дату могут отмечать  дизайнеры и архитекторы. К ним могут присоединиться медики, саперы, мелиораторы, авиаконструкторы, танкостроители. А еще математики, актеры, музыканты, шахматисты. 

«Когда ему нужно было что-то сделать, он колебался, не умел сразу решиться, бросал едва начатое, не жалея, уничтожал начатую работу. Он был великий медлитель в науке и искусстве», — пишет о нем его биограф  Алексей Дживелегов,

«Джоконда”, Леонардо да Винчи

Великий медлитель никогда и ничего не произвел вовремя. Все возможные сроки выполнения  им срывались, его партнеры лезли из-за этого на стену (крепостную?), но ничего не могли поделать. Он умел зарабатывать деньги, но не был стяжателем, хотел высшей, невиданной роскоши — жить так, чтобы заниматься только тем, что ему в данный момент интересно, и с обидой реагировал на требования заняться делом или хотя бы выполнить обещания.  Чего стоит история с «Тайной вечерей», когда, наскучив бесконечными мольбами настоятеля закончить наконец-то давно обещанную работу, он пригрозил заказчику Лодовико Сфорца изобразить кляузника в образе Иуды.

Живи он в наше время, он постоянно бы бранился в фейсбуке с Микеланджело, а вместо того чтобы писать картины, якшался бы с учеными и писал бы письма в правительство с предложением сделать мощнейший танк, быстрейший вертолет и наиразрушительнейшую ракету. В этом отношении он был счастливо аморален: «Зло, которое мне не вредит, все равно что добро, которое не приносит мне пользы». 

*

 

Леонардо мог увлекаться живописью и быстро сделался непревзойденным мастером, но его художественная карьера состояла больше из неудач. Не был закончен «Конь-великан» для Сфорца, потекла фреска «Битва при Ангиари», едва спаслась «Тайная вечеря», картины темнели и гасли одна за другой.                                                                                       И все же, когда сегодня Леонардо называют «титаном Возрождения», вспоминают его картины и картоны, пытаются атрибутировать всплывшие рисунки или даже обнаружить скульптуры, спорят о подлинности работ на Sotheby’s. Он для нас прежде всего – великий  художник.

Нью-Йорк отмечает 500-летие со дня смерти Леонардо да Винчи демонстрацией в Музее   Метрополитен Арт одной, но великой работы Леонардо да Винчи «Молитва Святого Иеронима в пустыне». Картина,  специально привезенная в США из Ватиканской пинакотеки по случаю 500-летия со дня смерти великого художника,  впервые покинула католическую резиденцию и будет находиться в Нью-Йорке до 6 октября 2019 года.  

 

Картина  «Святой Иероним»  является одной из многих незаконченных Леонардо. Скорее всего, он начал ее около 1483 года, и мы сразу видим, что работа находилась в процессе создания. Но неполнота – часть силы этого художника. Эта мощная картина так  же драматична, как, скажем, трехактная опера, в центре которой – пылкая ария страдающего героя. Не менее важно и то, что «незаконченность» состояния формально поучительна. Это позволяет сегодня увидеть отвлеченный метод рисования Леонардо в действии:  «останови и начни».

В картине изображен раннехристианский святой с камнем в правой руке. Так часто изображали кающихся святых, камнем бьющих себя в грудь. Над Иеронимом нависают высохшие скалы, следуя за которыми взгляд поднимается к кресту, подвешенному в пустоте, едва намеченному несколькими мазками. Человек напоминает призрака: одним коленом он опирается на землю, одна рука с камнем поднята, другая прижата к груди, как во время молитвы. Нервно сокращенные мускулы, вздутые вены и плечевые кости, передающие  напряженный жест Иеронима, создают абсолютно уникальный портрет. Святой, как кажется, заразил своим экстазом даже льва, обычного спутника святого, у которого Иероним вынул занозу из лапы. Лев разинул пасть без малейших признаков агрессивности. 

Возможно, глядя на такие невыносимые страдания, заказчики Леонардо отказались приобрести картину. Этот святой оказался слишком неистовым и человечным в глазах сограждан.

Тем не менее, даже в пределах этой клинической точности изображения, некоторые особенности трудно истолковать. На первый взгляд, глаза святого кажутся невидящими или опущенными. На самом деле, они направлены вверх к  наброску, изображающему  распятие в профиль.

Прямо  позади святого появляется «запотевший» пейзаж, цвет которого – небесно-голубой, древесно-зеленый – как будто  освежает полутемную сцену. В тщательном изображении лица и туловища Иеронима видна  рука и глаз Леонардо – анатома, а в изображении ландшафта –  натуралиста, ботаника, наблюдателя погоды, любящего этот  мир. Тем не менее, подлинная  цель картины – мучительное лицо Иеронима, а ее реальная тема, на мой взгляд, – воспаленное духовное горе.

После самоотверженного аскетического пребывания в течение многих лет в пустыне Иероним поселился в Риме, где он принялся за перевод Библии с иврита и греческого на латынь. Многие картины периода  Ренессанса с изображением  Иеронима (347-420 гг. н.э.) показывают его погружение в этот научный труд, обычно в сопровождении дремлющего льва, являющегося своего рода фигурой  эмоциональной поддержки. Настроение этих  картин – обычно уютная атмосфера мирного царства. 

Леонардо хранил картину у себя до самой смерти. Известно, что после его смерти  картина, написанная на доске из ореха, в какой-то момент была распилена на  части, вероятно, с целью их продажи по отдельности. По преданию, кардинал Жозеф Феш, дядя Наполеона Бонапарта, однажды в начале XIX века, как обычно, бродил в переулках Рима среди лавок антикваров и старьевщиков в поисках чего-нибудь стоящего. Во время одной из прогулок, в полумраке лавки старьевщика он разглядел доску, которая оказалась живописью невероятного качества. Кардинал купил ее за смехотворную цену, поскольку у изображенной фигуры не хватало головы, и вся верхняя часть была обрезана, чтобы подогнать под размер столешницы. Опытный Феш тщательно прочесал все лавки в районе, пока не сделал невероятное открытие: утраченная часть доски была прибита гвоздями к скамейке в лавке сапожника. Кардинал купил ее и  соединил обе части в единое целое, уже понимая, что перед ним работа Леонардо. После смерти  кардинала Феша, в семье которого «Святой Иероним» находился несколько десятилетий, картина выпала из поля зрения историков до конца XVIII или начала XIX века. Загадка усложняется, если принять во внимание, что картина была упомянута в завещании очень известной швейцарской художницы Анжелики Кауфман (1741 – 1807), которая как будто приобрела картину, живя в то время в Риме. В 1845 году картину выкупил папа Пий IX, и с тех пор она находится в Ватикане.

В Музее Метрополитен Арт благодаря специальному освещению  можно увидеть  линии восстановления вокруг головы святого Иеронима. Почему Леонардо оставил «Святого Иеронима»  незаконченным, можно только догадываться. Много незаконченных осталось и среди других его работ. Возможно, ответ заключается в постоянном  стремлении художника к поиску, от которого он, как человек любознательный,  не мог удержаться.

Леонардо да Винчи  очень редко мог о своей работе сказать «сделано», и в случае с картиной из Ватикана это имеет фантастические последствия: она оставляет волнующее впечатление как что-то непрерывно пылающее.